Джузеппе Гарибальди. Мемуары - Джузеппе Гарибальди

Считаю своим долгом упомянуть о любви ко мне, проявленной моими соотечественниками в связи с этим инцидентом. Полиция Лимы, встревоженная разъяренным французским консулом, хотела силой арестовать меня, но поведение итальянской колонии отбило у нее к этому охоту. Все итальянцы вели себя достойно, а их в Лиме были тысячи, все крепкие люди и готовые на все. Поднялись они все как один и убедительно просили комиссара полиции не подвергать меня аресту. Комиссар сильно шумел, однако, оказавшись в окружении толпы, хоть и спокойной, но готовой на все, он меня не арестовал. Вначале французский консул потребовал от перуанских властей удовлетворения, которое должно было выражаться в уплате мною штрафа и извинении. Посредничал в этих переговорах консул Сардинии Каневарро и он, конечно, был на моей стороне. В конце концов дело уладилось без уплаты штрафа и извинений.

Когда я думаю о наших итальянских колониях в Америке, есть от чего, действительно, испытывать гордость. Эти наши соотечественники, проживающие на земле свободных республик, кажутся мне во сто крат достойнее, чем итальянцы в наших краях. Под здешним благодатным небом священники, как и повсюду, стараются всем угодить и подлизаться, но они не имеют влияния на наших соотечественников, а лишь в ничтожной степени — на сынов этой чудесной страны. Правительства же, правда, не всегда хорошие, но заинтересованные в иммиграции чужестранцев, покровительствуют вновь прибывшим, особенно итальянцам, у которых столь много общего с испанской расой.

В Южной Америке итальянцы обычно отличаются трудолюбием и честностью.

Когда появляется человек плохой, внимательно следят за ним, а если он оступится, то не успокоятся, пока не изгонят его из своих рядов. Что касается эмигрантов-моряков, то их мало знают, особенно наше итальянское правительство; но, конечно, в эмиграцию попадает наиболее энергичная часть огромной армии моряков национального флота, особенно из лигурийцев; наше правительство не сумело до сей поры по настоящему использовать все возможности этого огромного национального флота, который не должен уступать торговому и военному флоту наших соседей.

Вскоре паруса «Кармен» понесли меня к островам Чинча, к югу от Лимы, где мы погрузили гуано, предназначенное для Китая, после чего я вернулся в Каллао, чтобы сделать последние приготовления к дальнему путешествию. 10 января 1852 г. я снялся с якоря в Каллао и направился в Кантон. Мы плыли все время при попутном ветре приблизительно девяносто три дня. Прошли мимо Сандвичевых островов и вошли в Восточно-Китайское море между Формозой и Лусоном в Филиппинах.

По прибытии в Кантон владелец груза распорядился отправить меня в Амой, так как в Кантоне не удалось продать гуано. Из Амоя я вернулся в Кантон. Поскольку груз для перевозки в Америку еще не был готов, я погрузил на судно разнородный товар для Манилы. Из Манилы я снова вернулся в Кантон, где мы на «Кармен» сменили негодные мачты и медную обшивку. Как только груз был готов, мы отчалили из Кантона в Лиму. Изучив ветры, господствующие на обоих путях, ведущих к Лиме, — северном, где дуют изменчивые ветры полушария, и южном, огибающем Австралию, я выбрал последний. В этом тропическом поясе, примерно 46°56′ широты с экватором посередине, который, можно считать, доходит до 60°, ибо бризы[242] больше всего дуют с обеих сторон экватора до 30 широты; в этом тропическом поясе, повторяю, где бризы с неизменным постоянством дуют с востока на запад, тот, кто хотел бы следовать прямым курсом из Кантона в Лиму, не довел бы свое путешествие до конца, даже будь он обеспечен достаточным количеством продовольствия, так как ему все время пришлось бы плыть против течения и встречных ветров. Если же отдаляться от этого тропического пояса в сторону полюсов, можно быть почти уверенным, что встретишь переменные ветры, дующие обычно с запада на восток, особенно когда плывешь выше 50° широты в том или другом полушарии. Мы направили свои паруса в сторону Индийского океана, пройдя через пролив Ломбок, и вышли из индийского архипелага, с трудом лавируя в этих проливах, так как наткнулись на дующий с юго-запада муссон[243].

Пройдя пролив, в Индийском океане мы вошли в область устойчивых восточных бризов. Чтобы воспользоваться ими, мы взяли такой курс, чтобы ветер дул слева. Итак, плыли мы вплоть до 40° южной широты, где нас встретили западные ветры, и зашли в пролив Басс между Австралией и Землей Ван-Димена. Здесь же сделали остановку у острова Хантер, чтобы запастись водой.

На острове мы нашли поселение, покинутое незадолго до нашего приезда супругами-англичанами, так как здесь скончался их товарищ: об этом гласила доска, воздвигнутая на его могиле, на которой была вкратце описана история этого поселения. «Супруги, — извещала надпись, — боясь остаться в одиночестве на этом уединенном острове, покинули его и направились на Землю Ван-Димена».

Самым ценным в этом поселении был искусно сколоченный, простой, но очень удобный одноэтажный домик, в котором находились столы, кровати, стулья, и т. д.; в нем не было, конечно, роскоши, но зато на всем лежал отпечаток комфорта, столь свойственный англичанам. При доме оказался огород, что явилось для нас полезной находкой, так как там мы обнаружили свежий картофель, разные овощи и фрукты, которыми мы в изобилии пополнили наши запасы.

О, остров Хантер, сколько раз ты пленял мое воображение, когда, пресытившись цивилизованным обществом с его священниками и сбирами, я мысленно переносился в те дни, когда впервые я причалил к твоим ласковым берегам и стая прекрасных куропаток вылетела мне навстречу, а среди вековых высоченных деревьев журчал прозрачный, поэтичный ручеек, в котором мы с удовольствием утолили жажду и обильно запаслись водой на все наше путешествие.

Выйдя из пролива Басс между Новой Зеландией и Землей лорда Окленда, мы легли на курс 52° южной широты и, подгоняемые сильным западным ветром, направились к западному побережью Америки. Поэтому, приблизившись к этому побережью после долгого удачного плавания, мы повернули налево в направлении тропического пояса в поисках ветров, дующих всегда с юго-востока, и, подгоняемые ими, мы после, примерно, стодневного путешествия прибыли в Лиму.

В последние дни пути у нас остро ощущался недостаток в продовольствии, и пришлось ввести строгий рацион. В Лиме мы разгрузились и отправились с балластом в Вальпарайзо. Там «Кармен» зафрахтовали для рейса с медью из Чили в Бостон. Мы заходили в разные порты чилийского побережья: Кокимбо, Гуаско, Геррадура; в Перу мы погрузили дополнительно шерсть.