Битва за Коррин - Брайан Херберт

Встревоженный Бладд поспешил к яхте. Идти мешал громоздкий противоатомный костюм. Ощущая противный липкий страх, Бладд оглянулся и заметил огромные ходильные корпуса кимеков, которых он в последний раз видел давным-давно, когда они напали на Зимию. Титаны вернулись! Кимеки основали базу здесь, на радиоактивных развалинах погибшего Синхронизированного Мира.

Как огромные металлические крабы, кимеки ползали вокруг обломков, отбрасывая прочь все, что им мешало ближе подойти к упавшей воздушной машине. Бладд стоял на месте, парализованный ужасом и отвращением. Он понимал, что не сможет долететь до места происшествия и спасти друга.

Сохранивший сознание после падения, Квентин крикнул по короткой линии связи:

— Улетай, Порее, спасайся!

Бладд вскарабкался по трапу в яхту, задраил люк и снял шлем. Он не стал снимать остальные части противоатомного костюма. Быстро усевшись в кресло пилота, он активировал еще горячий двигатель, корабль взмыл в зараженный радиацией воздух.

Кимеки не спеша сходились к упавшему самолету Квентина.

Он смотрел на них и понимал, что они схватят его меньше, чем через минуту. На нем был лишь легкий костюм пилота, никакого противоатомного снаряжения у Квентина не было, а значит, и никаких шансов остаться в живых.

Пока враги приближались, он лихорадочно думал. Тренированный ум военного человека искал способ нанести вред противнику. Он мгновенно просчитывал разные возможности. На разведчике не было никакого оружия. Защититься ему нечем, по крайней мере обычными в таких случаях средствами.

Но он не собирался сдаваться без боя. «Батлеры не слуги», — пробормотал он как заклинание. Баки с горючим треснули, летучая жидкость вытекала в двигатель и заливала обломки. Ноздри болели от едкого запаха.

Горючее можно поджечь, тогда детонирует бак. Взрыв разметает кимеков. Но сделать все придется вручную. Он и сам будет захвачен взрывом и мгновенно сожжен. Но даже если это так и произойдет, то все же это будет лучше, чем если кимеки захватят его живым.

В тишине Квентин слышал тяжелый звук движений железных монстров, которые неумолимо приближались, перебирая гидравлическими конечностями и бряцая изготовленным к стрельбе оружием. Они могли выпустить по снаряду и зажарить его живьем на месте, и жалкие обломки самолета стали бы его погребальным костром.

Но на уме у них было что-то другое.

Стараясь не обращать внимания на сильную боль в сломанной ноге, Квентин лихорадочно работал руками и инструментами из аварийного набора. Горючее хлынуло потоком, когда он снял заглушки с закупоренных баков. Глаза заслезились от жжения, но он продолжал упрямо выполнять свой замысел. Устройство импульсного зажигания здесь бесполезно. Он нашел осветительный патрон — вот это то, что надо. Можно будет получить искру, просто поток огня.

Но пока еще рано.

Первый кимек в своей устрашающей ходильной форме дошел до судна и ударил по хвостовой части корпуса. Квентин сжался на пилотском кресле, пристегнул остатки ремня безопасности и узлами затянул его как можно туже.

Вот и второй кимек оказался возле самолета слева, поднимая свои исполинские железные ноги. Было слышно, как подползает и третий кимек.

Несмотря на растущую опасность, Квентин сохранял ледяное спокойствие. Активировав патрон, он бросил его за спину, в треснувший резервуар с горючим, а потом, сотворив краткую молитву Богу, святой Серене и всякому, кто мог его услышать, включил катапульту пилотского кресла.

Огонь и горючее породили жаркую вспышку взрыва и сильнейшую ударную волну, которая исполинским молотом прошлась по воздуху. Кресло пилота катапультировалось, горевшие остатки самолета были уже далеко внизу, когда сдетонировал бак.

Квентина подбросило вверх, у него перехватило дыхание, лицо и волосы были страшно обожжены. Перед глазами маячил какой-то сюрреалистический пейзаж, его тошнило, но он все же успел заметить, что один кимек кучей обломков валялся возле взорвавшейся машины. Другой ходильный корпус, видимо, сильно поврежденный, отползал, пошатываясь, от места взрыва.

Затем Квентин со страшной силой снова упал на землю. На этот раз боль была невыносимой, слепящей и ужасной. Он слышал, как в его теле ломаются кости — ребра, череп, позвоночник. Слабые ремни безопасности лопнули, и Квентин как тряпичная кукла беспомощно вывалился из катапультированного кресла.

Глядя на место прогремевшего взрыва и на горящие обломки, он едва мог разглядеть, что делают кимеки. Вооружившись режущими инструментами, они разрезали остатки самолета, стремясь добраться до его содержимого, как хищники — до лакомого куска на дне украденной консервной банки. Словно вымещая зло на бездушном железе, один из титанов буквально раздирал машину на части, а двое других спешили к нему поучаствовать в развлечении.

Глаза застилал красный туман, Квентин почти ничего не видел и едва мог передвигаться. Мускулы перестали подчиняться ему. Левая кисть безвольно повисла. Костюм забрызган его же кровью. Но он заставил себя приподняться на коленях и ползти — не важно, в каком направлении, — чтобы попытаться бежать.

Позади раздался громкий треск. Шаги приближающихся кимеков становились все более громкими и зловещими. Эти создания были страшнее самых ужасных чудовищ из самых невероятных ночных кошмаров. После того как Квентин повидал их на Бела Тегез, он думал, что никогда больше не встретится с ними.

Услышав над собой рев, он с трудом поднял голову к небу и смутно разглядел космическую яхту Порее Бладда, которая взмыла вверх и исчезла в небесах.

Дрожащими руками Квентин обнажил свой парадный кортик и приготовился защищаться до последнего. Кимеки окружили его — одинокого безоружного человека, беспомощно лежавшего на выжженной безжизненной земле.

Окончательный анализ может показать, что я убил столько же людей, сколько и Омниус… если не больше. Но даже если так, это не делает меня хуже мыслящих машин. Мои мотивы были совершенно иными.

После нескольких неудачных разведывательных вылазок, верховный башар наконец получил полные, исчерпывающие и совершенно неутешительные данные. Все девять автоматических фабрик остались целыми и невредимыми. На них не подействовали никакие снаряды и ракеты, которыми их обстреливали. Ямы с цилиндрическими гробами продолжали выплевывать в воздух десятки тысяч кровожадных механических пираний.

Так как механические жуки уничтожили и разобрали практически все наблюдательные корабли, использовав части на сырье для сборки новых копий пираний, у Абульурда и Вориана было всего несколько фотографий, по которым можно было судить о размахе работы машинных фабрик, врывшихся глубоко в землю.

Вориан мерил шагами помещение командного пункта, яростно обдумывая возможные решения.

— Что если мы выпустим снаряды, наполненные едкой химической жидкостью? Когда пираньи разгрызут металлический корпус, жидкость разъест их.

— Это может сработать, верховный башар, но будет очень трудно поразить цели, — ответил Абульурд продолжая разглядывать фотографии. — И мы не сможем подобраться так близко, чтобы залить их такой жидкостью с помощью насосов под давлением из шлангов.

— Если бы мы подобрались так близко, то смогли бы использовать плазменные гаубицы, — сказал Вориан. — Но это только начало. У тебя есть идея получше?

— Думаю над такой, сэр.

Абульурд смотрел на одну из фотографий и вдруг его поразила двойственность того, что он видел. Все быстроходные разведывательные суда были поражены. Жуки разобрали их на части, взяли весь металл и убили всех членов экипажей. Строения и машины тоже разбирались на части, огромные горы отходов высились вблизи фабрикующего мелких чудовищ цилиндра. На улицах лежали мертвые человеческие тела, представлявшие собой по большей части кровавое месиво, словно внутри них сработало по дюжине разрывных пуль.

— Эти жуки слишком малы, чтобы нести сложное оборудование, в них не может быть сложных дискриминирующих программ, но они каким-то образом находят свои цели. Они разбирают угрозу? Ориентируются на концентрированные ресурсы? Может быть, они запрограммированы на нападения на органические объекты?

Абульурд мысленно просеивал всю имевшуюся у него отрывочную информацию. Странным ему казалось то, что остались нетронутыми деревья и кусты в парке. Птицы щебетали и летали между пираний, которые не обращали на пернатых ни малейшего внимания.

— Нет, верховный башар. Смотрите, они оставляют в покое деревья и других животных. Они знают, что охотиться надо только на людей. Может быть, они настроены на активность головного мозга? Выслеживают признаки человеческого разума?