Битва за Коррин - Брайан Херберт

Жужжащие тучи гнусных механических тварей набрасывались на бегущих, пытающихся спастись людей и мгновенно объедали их, выполняя свою безжалостную программу, оставляя после себя лишь клочья кровавой плоти и осколки размолотых костей. Излюбленными мишенями стали солдаты в форме и люди в облегающих брюках и шортах. Женщины, священники в свободной одежде и пожилые мужчины в старомодных высоких шляпах поначалу не вызывали у механических насекомых интереса, но, расправившись с солдатами и молодыми мужчинами, твари возвращались и, присмотревшись к новым жертвам, набрасывались и на них.

Люди с отчаянными криками бежали по улицам, но падали, не успев найти убежища. Как беспощадные мясорубки, насекомые-пираньи пробуравливали тела и начинали блуждать в живой ткани, как пули со смещенным центром тяжести, извергая месиво измельченного мяса. Когда жертва погибала, насекомые покидали ее и принимались искать следующую цель.

Солдаты первой линии были убиты практически сразу. Пираньи поражали их, как смертоносные пчелы, но некоторые из солдат успели включить защитные поля Хольцмана, чтобы блокировать нападение. Другие же, которые не успели быстро среагировать, падали мгновенно, словно пораженные ядовитым газом. Стрелковое оружие оказалось бессильным против этих мелких и многочисленных тварей.

Но даже защитившиеся электромагнитным полем люди тоже со временем становились жертвами, так как механические убийцы облепляли поле и беспрерывно атаковали, ища и находя любую лазейку, используя тактику медленного проникновения. Изнутри шарообразной полости поля начинали бить фонтаны крови и разлетаться куски тканей, отскакивавшие от мерцающего силового поля. В течение нескольких мгновений запертые в ловушке пираньи выводили из строя генераторы, поле исчезало, и твари вылетали на волю.

В воздухе появлялось все больше и больше жутких созданий. Семьи прятались в домах и машинах, запирались изнутри, но пираньи преследовали людей и там, находя способы проникнуть в здания и машины. Спрятаться было негде.

Радиус поражения продолжал угрожающе увеличиваться, коллекторные приспособления собирали весь доступный металл и другие необходимые материалы, добавляя их к запасам смертоносных фабрик, которые продолжали тупо производить все новых и новых убийц. Упавшие цилиндры раскрыли свое нутро и выплевывали в атмосферу тучи новых пчел. Изготовленные тут же сырьевые подвижные станции принялись собирать материал, уничтожая строения Зимин, добывая металл и другие необходимые в производстве элементы.

Периметр разрушения продолжал расширяться.

Абульурд последовал за верховным башаром, когда тот решил лично осмотреть место поражения. На размышления времени не было — неопытные и необстрелянные солдаты были слишком сильно напуганы, чтобы точно выполнять приказы. Вориан и Абульурд устроили наглухо закупоренный командный пункт недалеко от точки падения первого снаряда. На улицах творилось нечто невообразимое. Граждане запирались в домах, пытаясь спастись от самоуправляемых пуль с острыми зубами.

После падения снарядов прошло меньше часа, но погибло уже несколько тысяч человек.

Наконец к месту события подтянули артиллерию Лиги. Абульурд оценил диспозицию.

— Подготовлены снаряды повышенной разрушительной силы. Артиллерийские офицеры докладывают, что готовы открыть огонь. Одно прямое попадание должно вывести из строя эту дьявольскую фабрику, и тогда мы сможем справиться с этим кошмаром.

Вориан нахмурился.

— Отдавай приказ стрелять, но не рассчитывая, что все пройдет так гладко. Омниус наверняка установил там защитную систему. — Он махнул рукой. — Но чем скорее мы узнаем, в чем заключается эта защита, тем скорее найдем способ обойти ее.

Артиллерия открыла ураганный навесной огонь. Снаряды летели по крутым коротким дугам, нацеленные точно на цилиндр, глубоко впившийся в землю. Когда снаряды начали падать на яму, тысячи пираний образовали облако вокруг отверстия в брюхе цилиндра. Смертоносные пчелы соединились в гроздья, словно стараясь образовать баррикаду на пути снарядов. Твари прилипали друг к другу, образуя различные фигуры, создавая препятствия для артиллерийских снарядов.

Пираньи облепляли каждый летевший снаряд, начиная обдирать с него металл еще в воздухе. Эти кусочки металла они несли на фабрику, которая использовала новый материал для производства новых механических убийц.

Не дожидаясь приказа, один из храбрых наемников поднялся над местом падения цилиндра в маленьком бронированном вертолете, и машинные пчелы атаковали его. Тысячи летающих пожирателей облепили корпус летательного аппарата и начали методично уничтожать его металл, а потом принялись за замки и электронные системы.

Оказавшийся в отчаянном положении наемник успел сбросить только одну бомбу. Бомба эта взорвалась в воздухе до того, как пираньи успели очистить ее от металла. Ударная волна всколыхнула тучу механических насекомых, не причинив им, впрочем, практически никакого вреда.

Вертолет развалился на части. На какой-то момент обреченный пилот оказался в свободном падении, летя к земле и отчаянно размахивая руками. Но в мгновение ока пираньи напали на него, превращая его тело в кровавое месиво. Человек умер до того, как его останки коснулись земли.

Столкнувшись с таким ужасом, некоторые молодые солдаты попросту перестали реагировать на приказы верховного башара.

Они десятками покидали свои посты. Вориан был вне себя от ярости и стыда.

— Они неопытны и не привыкли к тем страшным вещам, на которые способен Омниус, — сказал Абульурд.

Вориан натянуто улыбнулся в ответ.

— Другие могут размякнуть и опустить руки, Абульурд, но ты никогда не позволял себе расслабляться. Нам надо найти выход — тебе и мне. Надо найти эффективное решение и применить его немедленно.

— Я не подведу вас, верховный башар.

Вориан посмотрел на него с гордостью и теплым чувством.

— Я знаю, Абульурд. Нам по плечу спасти всех этих людей.

Когда люди попадают в рай при жизни, это приводит к неизбежному: они становятся вялыми, теряют навыки и остроту восприятия.

После смерти престарелого Тука Кидайра Исмаил остался самым старшим в дзенсуннитской деревне. Кидайр, бывший работорговец, формально оставался пленником группы отступников, последователей Селима Укротителя Червя. Хотя, конечно, у Кидайра было множество возможностей бежать и вернуться в цивилизованный мир Лиги, тлулакс смирился со своим жребием и остался здесь, с Исмаилом и дзенсуннитами пустыни.

Исмаил никогда не называл бывшего торговца живым товаром другом, но они провели немало ночей вместе, ведя интересные беседы за чашкой крепкого, приправленного пряностью кофе и глядя на проплывающие по небу звезды. Они были врагами, но по крайней мере понимали друг друга, чего нельзя было сказать об отношениях Исмаила с нынешними молодыми вождями деревни.

Как всегда, сидя после ужина в столовой, Исмаил слушал разговоры старейшин, к которым теперь принадлежала и его дочь. Даже Хамаль вела разговоры о городе, о вещах и тряпках, обо всех тех предметах роскоши, которые казались Исмаилу ненужными и лишними. Жизнь этих свободных людей теперь была более комфортной, чем жизнь рабов в доме Саванта Хольцмана. Все это действительно было не нужно и, более того, опасно.

Прошло много лет, потомки бывших поритринских рабов переженились на потомках уцелевших членов группы Селима. Дочь Исмаила Хамаль была замужем дважды, у нее было пятеро детей. Теперь она считалась важной старейшиной племени, мудрой старой матроной.

Исмаил очень хотел, чтобы никто из них не забыл старую жизнь и ее обычаи; он все время настаивал на том, что бежавшим рабам никогда не следует забывать свои навыки независимой жизни в пустыне, чтобы снова не сделаться добычей работорговцев. Пока Арракис не стал для них обетованной землей, как они надеялись, когда он возглавил их отчаянное бегство. Исмаил желал сохранить плоды своих трудов во что бы то ни стало, любой ценой.

Правда, другие видели в Исмаиле лишь желчного упрямого старика, предпочитавшего трудности прошлого улучшениям и удобствам настоящего. Двадцать лет назад разразившаяся в Лиге меланжевая лихорадка навсегда изменила лицо Арракиса, чужеземцы не ушли, напротив, с каждым годом их становилось все больше и больше. Исмаил понимал, что не может остановить этот процесс, и с упавшим сердцем был вынужден осознать, что видения Селима становятся явью — торговля меланжей погубит пустыню. Казалось, что на всей планете не осталось больше такого места, где он и его народ могли бы жить свободно и независимо.

За один только прошедший месяц наиб Эльхайим дважды приглашал иноземные космические корабли совершить посадку вблизи их деревни, дав им координаты, составлявшие тайну надежного поселения дзенсуннитов. И все это ради того, чтобы обменять побольше меланжи на припасы и предметы роскоши.