Большая книга ужасов – 61 (сборник) - Евгений Некрасов

Я держала ее за руку, Наташка схватила за вторую. Неля стояла рядом и перепуганно глазела, как мы пыхтим. Танька была чугунная. Она буквально вросла в дно ямы, с тем же успехом мы могли бы вытаскивать из земли столетний дуб.

– Держит, – жаловалась она одними губами. За ноги держит, двумя руками, я его чувствую!

– Кого? – Наташка не переставала тянуть. – Болотный грунт? Давай-ка не выдумывай и не дергайся. Струной вытянулась, ноги расслабила…

– Наташа, очнись! – Танька уже истерила. – Ты в шаге стоишь, тебя не засасывает, какой болотный грунт?! Ты плутаешь в шестиметровой яме, ты видела эти лица…

– Кто тебе сказал, что она шестиметровая? Что это вообще старый раскоп, да еще тот самый? Мы бултыхнулись в яму с водой, ямы бывают разные. Но у всех есть берега. Ты не стой, помогай!

Последнее относилось к Неле и, кажется, отрезвило ее. По крайней мере, Неля перестала стоять истуканом и бормотать себе под нос. Она вцепилась в Наташкин ремень и потащила, как дедка за репку.

– Да не так!

Неля отпустила Наташку и опять встала, не зная, как помогать и чего от нее хотят.

Танюха, страшно бледная в этой молочной подсветке тумана, смотрела на Наташку круглыми глазами и пыталась до нее донести:

– Он правда внизу. Я чувствую, что меня держат руки.

– Да, мои и Катькины. Тань, я понимаю, что тебе страшно. Но твой Черный Дьякон не может быть здесь похоронен. Когда он умер, это озеро еще было. Не в нем же его утопили?

– Ты уверена?

– Нет. Понятия не имею, где он закопан.

– Вот-вот. Это же логично: он кучу народу оговорил, и родственники казненных вполне могли утопить его в том же самом озере. Ты вообще знаешь, как он умер? Какие гипотезы существуют?

Танюхина голова торчала над водой и рассуждала о логичности и гипотезах. Наташку это даже позабавило:

– Нашла время! Да и не та он фигура, чтобы гипотезы строить… Соберись!

– А может, это не он сам, а те утопленницы… – бормотала Танька, пытаясь подтянуться. – Бесполезно. Придумайте что-нибудь!

Наташка придумала дать ей свою палку. Танька вцепилась в один конец, мы трое – в другой.

– Тащите!

Кажется, команду поняла только Танька. Она потянула за свой конец так, что казалось, утащит сейчас нас всех, вместе с палкой и мокрыми сапогами, к ядру Земли, не ближе. У меня уже руки онемели, а Танька так и торчала носом над водой. По-моему, она ушла еще глубже.

– Бу-бубу-бубу… – донеслось уже из-под воды. Неоригинально: «Сделай что-нибудь». Я поняла. И Наташка…

Наташка выдернула у нас палку, подскочила и стала изо всех сил тыкать в землю вокруг Таньки, как будто хотела проткнуть невидимого противника там, на дне:

– Тащите ее, что смотрите!

Мы поспешно схватили Таньку за две руки, и дело правда пошло. Вот уже показались плечи…

– Осторожно, ты меня задеваешь!

– Так надо! – Наташка месила палкой, как будто взбивает тесто, а мы тянули и тянули.

Танюха показалась по пояс и вылетела на меня как пробка из бутылки. Я кувырнулась на спину, глотнула водички…

– Все целы? Идем уже! – Наташка подобрала свою палку и быстро зашагала вперед. Танька, прихрамывая, побежала за ней, насколько можно бежать по колено в воде. Мы с Нелей замыкали колонну.

– Страшно было? – Неля вообще-то молчунья, но сейчас ее прорвало. – Здоровенная яма какая, а! Уж метров сто прошли!

Танька молча всхлипывала. А Неля продолжала болтать:

– Может, нас это… Нечистый водит-плутает? Кажется, что вперед идем, а на самом деле – кругами или вовсе на месте топчемся. Я читала…

– Еще одно слово, – рявкнула Наташка, – и ты будешь читать только инструкции к лекарствам! Даже если ты права…

Жабы голосили как резаные. Я когда вспоминаю ту ночь, всякий раз уши закладывает этим жабьим гвалтом. Знать не будешь, все равно заподозришь неладное.

– Успокоились? – Наташка остановилась и достала компас. – Знаю, что китайский отстой. Но другого-то нет.

– А ты помнишь, в какой стороне лагерь?

– Ничего я не помню! – огрызнулась Наташка. – Боюсь, что мы кругами ходим. Запоминайте: северо-запад. Через сотню шагов еще глянем.

Тогда я стала считать шаги. Это помогает, когда чего-то боишься. Считаешь про себя или бормочешь какой-нибудь стишок, вот и голова занята, ей не до мыслей о плохом. Четыре пары сапог синхронно чавкали по воде, считать было очень удобно: чап-два, чап-четыре, чап-шесть…

Дождик перестал. Правда, это было сомнительное утешение: все, что на мне осталось сухим к тому времени, – три волосины в челке. Наэлектролизованные, они тянулись вверх к капюшону дождевика и щекотались по дороге. Да, я помню из той ночи столько всякой ерунды: какой формы была грязюка на сапоге у Нели, какой здоровенный борщевик в яме рос… Но я не помню, как Танюха пропала!

Глава IV. Пещера Черного Дьякона

Я шла последней, я видела всех. То, что Таньки нет, заметила Неля, когда в очередной раз оглянулась.

– Ой! – это сказала я. Неля молча, будто не веря своим глазам, развернулась ко мне, да так и встала с немым вопросом на лице. Может, мне и стоило тогда сказать хоть что-нибудь оправдательное: «Только что здесь была!» или что-то вроде. Но я смолчала и уставилась на Нелю таким же истуканом. Из-за этого Наташка впустую потратила время, чтобы вправить мне мозги.

– Что там? Эй, куда ее понесло?! – Она оглянулась, еще надеясь увидеть Таньку где-то рядом, но по нашим физиономиям поняла, что зря. – И где она? Мажорка, говори давай, чего молчишь?!

– Я не видела…

– Не ври, ты последняя шла. Видела небось и струсила… Что видела, говори? Черный Дьякон, привидения, инопланетяне, я поверю. Не бойся, ну? Бить не буду, только направление укажи! – Она вцепилась в мой дождевик и трясла, а мне и сказать-то было нечего. Так мы потеряли, наверное, минуту.

Потом она меня отшвырнула и быстро пошла назад, водя по дну ямы своей палкой. Мы с Нелей тут же включились. Мы ходили по яме зигзагами, удаляясь друг от друга, насколько позволяла видимость. Мы звали Таньку, перекрикивая жаб. Наташка покрикивала на нас, грозилась меня убить и все водила по дну своей палкой. Я думала: «А что она так хочет найти?», – и отгоняла эту мысль. Я носилась по яме, зачем-то продолжая считать шаги, и остановилась, только когда дошла до трехсот.

В затопленных кустах, где на веточке висел череп, нашелся Танькин сапог. Он стоял на воде, не успел еще опрокинуться и пойти ко дну. Я заглянула внутрь. Я всегда заглядываю внутрь, если вижу на улице бесхозный сапог.

У нас поселок: лес, волки. Зимой с голодухи могут стащить собаку с цепи или скотину. Кто-то добренький мне в детстве рассказал, как съели учительницу. Она шла зимой через лес, уж и не знаю зачем. Поджигала школьные тетрадки, как факелы, чтобы отогнать волков. А потом то ли спички кончились, то ли бумага. Утром нашли только ногу в сапоге, и ту выеденную, насколько хватило длины волчьей морды. С тех пор я всегда заглядываю внутрь, если вижу на улице бесхозный сапог.