Вкус яда - Тессония Одетт

– Я никогда не поступлю с тобой, как она. Надеюсь, ты это знаешь.

Торбен открывает глаза, чтобы встретиться со мной взглядом. В выражении его лица присутствует что-то болезненное.

– Астрид, я не знаю, чем закончится наша история.

Я замираю, разочарование пронзает мою грудь.

– Я люблю тебя, – спешит добавить он, прежде чем уже медленнее продолжить: – Я люблю тебя, Астрид Сноу. Не пойми меня неправильно. Я просто хотел сказать… прежде чем мы сделаем это, прежде чем станем чем-то большим друг для друга, нам стоит взглянуть правде в глаза. Мне все еще необходимо выполнить условия сделки. Когда мы докажем твою невиновность, королева, возможно, отменит ее. А может, и нет. Если все же она смилостивится, я все равно…

Я хмурюсь, собирая воедино то, чего ему не хватает сил произнести. Именно тогда я понимаю, что единственный способ выполнить условия сделки – отвести меня к мачехе. Если Трис освободит Торбена от сделки, по доброй воле или по приказу Совета Альфы, он все равно останется Охотником за головами. Я помню, как он рассказывал о своей жизни. О том, что у него нет дома. Что ему запрещено устанавливать социальные и эмоциональные связи. Он также сказал, что никогда не подвергнет свою любимую опасностям, что напрямую связаны с его работой.

И еще кое-что, о чем мне невыносимо думать: если Трис откажется расторгнуть сделку, если мы не найдем доказательств моей невиновности или не раскроем имя настоящего убийцы…

Торбен умрет.

Но нет.

Подобного не случится. Я предстану перед королевой, если придется. Моя грудь сжимается от столь ужасающей мысли, но если, чтобы спасти жизнь Торбена, мне придется встретиться с яростным гневом мачехи, я сделаю это.

Теперь я понимаю, почему он отверг меня сегодня утром. Почему выбрал именно эти слова перед тем, как признаться в своих чувствах.

Я не уверен, смогу ли прожить свою жизнь, неважно, короткой она будет или нет, без тебя.

В данный момент я чувствую то же самое, но готова выразить это более конкретно.

– Не имеет значения, как долго продлится наша жизнь, – начинаю я. – Я хочу того, что между нами. Здесь и сейчас. Если это последнее, что мне предстоит испытать…

Он заглушает мои слова поцелуем.

– Не говори так, – умудряется вставить Торбен между поцелуями. – Если хочешь, чтобы мы стали ближе друг к другу, так долго, как только возможно, давай не будем думать о будущем.

– Да, – выдыхаю я ему в губы. – Да, я хочу этого. Хочу быть с тобой так долго, как только возможно. Если придется, я готова ждать девяносто пять лет, чтобы снова испытать это.

Следующее обещание я оставляю в секрете.

Если придется, я умру за тебя.

Вслух я говорю:

– Сегодня вечером просто дай мне то, что можешь.

Торбен целует меня еще раз, долго и томительно, прежде чем снова отстраниться. На мгновение я боюсь, что он мне откажет, но в его взгляде нет ничего подобного. В его глазах голод. Желание. Необходимость. Я опускаю взгляд на его лобок, все еще обнаженный над расстегнутыми брюками, и у меня перехватывает дыхание.

Торбен коварно усмехается, начиная расстегивать пуговицы на своем жилете. Я прикусываю губу, наблюдая за каждым медленным движением. С каждой расстегнутой пуговицей мое дыхание становится резче. Покончив с жилетом, Торбен бросает его на покрытую мхом землю. Предмет одежды приземляется с гораздо более тяжелым звуком, чем я ожидала. Тут я замечаю медную цепочку, выглядывающую из-под парчовой ткани. Наручники, которые когда-то соединяли наши запястья. Должно быть, Торбен взял их с собой к Хардингсонам на случай незапланированного ареста. Почему-то при виде их меня наполняет нежность. Я вспоминаю, как ненавидела быть прикованной к нему, как отчаянно пыталась заполучить ключ. Теперь мысль о том, чтобы использовать наручники, не кажется мне такой уж плохой.

Торбен переходит к пуговицам на рубашке, дюйм за дюймом обнажая свою мускулистую грудь. Мое вожделение усиливается, смешиваясь с любовью, которая освещает мое сердце. Жар обжигает мою сердцевину, заставляет меня страдать от невыносимого желания.

Ухмылка Торбена становится шире. Похоже, он осознает, какой пыткой для меня служит его медленное раздевание. Он расстегивает последнюю пуговицу на рубашке и бросает ее на землю. Я слежу за каждым движением, прохожусь взглядом по изгибу его плеч, по каждой выпуклости его живота. Торбен, наконец, полностью спускает брюки. Я смотрю на его широкие, рельефные бедра, на жилистые икры. Он похож на ожившую статую. На потрясающий портрет мужского совершенства, обрамленный красотой вишневой рощи.

Не понимаю, как какая-то женщина могла предпочесть ему другого. Я бы выбрала Торбена, даже среди ошеломляюще привлекательных особей, которыми, как правило, является большинство мужчин-фейри. Красота Торбена превосходит всех остальных. Грубая. С острыми углами. Опасная. Призванная быть смертоносной, но в то же время мягкая внутри.

Я отвлекаюсь от обнаженного тела Торбена, чтобы посмотреть ему в глаза. Судя по тому, как вздымается его грудь, он испытывает ту же жгучую страсть, что и я. Я больше не могу ждать.

Я поспешно стягиваю блузку, не в силах дразнить его так же, как он дразнил меня. С рокочущим рычанием Торбен сокращает расстояние между нами и помогает мне избавиться от юбки, чулок и корсета, пока я не оказываюсь, как и он, полностью обнаженной. Прохладный весенний воздух танцует на моей коже, но с желанием, горячащим мою кровь, я чувствую себя так, словно стою под солнцем Огненного королевства. Торбен окидывает меня взглядом с головы до ног, впитывая каждую черту. Он успевает сделать только это, прежде чем я тяну его, побуждая опуститься на землю. Спиной я чувствую мягкий ковер из мха.

Торбен нависает надо мной. Сначала он встречает мои губы голодным поцелуем, а после проводит губами по моей шее. Руками он исследует мою кожу, пробегая по моей талии, бедрам, груди. Мучительно медленными круговыми движениями большого пальца он проводит по моему соску, вызывая судорожный вздох. Торбен целует второй сосок. Его язык скользит по чувствительному бутону до тех пор, пока я не начинаю извиваться под ним. Затем он уделяет внимание нижней части моей груди, прокладывает цепочку поцелуем вниз по моему животу. Он целует нежную кожу моих внутренних бедер, прежде чем скользнуть языком по центру. Я откидываю голову назад, выгибаюсь дугой, пока Торбен двигает губами так, как я и представить себе не могла. Это даже лучше, чем пальцы.

Как раз в тот момент, когда удовольствие становится почти невыносимым, я притягиваю Торбена к себе и снова обхватываю рукой его