«Если», 1997 № 11 - Жюль Верн

Вот такая версия. Совершенно не адекватная изначально поставленным условиям, но тем не менее вполне внутренне непротиворечивая. По крайней мере, лучше так, чем уничтожение инвалидов!

Николай Мартыненко из Владивостока уверен, что никаких лентили на самом деле не существует, а те, кто выдают себя за высокоразвитых пришельцев, — самые обычные мутанты, которые вместе с президентом Тридденом и другими заговорщиками, включая профессора Ришке, решили захватить Землю. С этой целью имитируется контакт с лентили, выдвигается просьба-приказ об отказе от Дара, а затем Тридден якобы сходит с ума. (Здесь автор неожиданно угадал один из сюжетообразующих «ходов» писателя.) Н. Мартыненко допускает, что «президент мог пойти на предательство неосознанно, под влиянием психовоздействия мутантов». Дар, от которого нужно отказаться, — это НОРМА, нормальное состояние. Безумие президента — своего рода «психовирус, который должен поразить человечество, вызвав волну подражаний». Правда, не вполне ясно, откуда взялись эти мутанты. Н. Мартыненко перебирает несколько вариантов — от атлантов, неосторожно экспериментировавших с атомной энергией, до потомков чернобыльцев.

Владимир Кувинов из Москвы предложил два оригинальных варианта. Первая версия: «лентили НИКОГДА НЕ ДУМАЮТ, потому что все всегда ЗНАЮТ». Ко всему еще лентили страдают чем-то вроде комплекса неполноценности (или превосходства — у Кувинова на разных страницах говорится и о том, и о другом). Поэтому людям надо перестать думать, а для этого необходимо разделить «долговременную и кратковременную память».

Вторая версия оказалась совершенно неожиданной для жюри конкурса. В. Кувинов отталкивается от игры слов: lentil по-английски — чечевица. «Речь идет о полях, засеянных священной для наших гостей культурой — чечевицей. Когда они узнали, что мы способны употреблять в пищу ее плоды, это был настоящий шок. К счастью, профессору Ришке удалось убедить капитанов кораблей чечевичников дать землянам время исправить трагическую ошибку…» В итоге все посадки чечевицы президент Тридден собирается «преподнести в дар нашим уважаемым гостям». Что ж, такое решение вопроса можно считать более или менее приемлемым.

Финалист предыдущего этапа Константин Белоручев из Москвы — один из немногих участников конкурса, кто усомнился в благотворности контакта с лентили на таких условиях. В первой версии он полагает, что люди «обладают даром СОСТРАДАНИЯ или, говоря иначе, чувством ЖАЛОСТИ к другому». Далее К. Белоручев сравнивает особенности человеческой психики и психику лентили, которые «не злы, но неспособны на бескорыстный поступок». В итоге выясняется, что призыв Триддена отказаться из жалости к лентили от особого Дара звучит несколько иначе — отказаться нужно не «из», а «от». Это сформулировано так: «отказ от ЖАЛОСТИ будет осуществляться из чувства ЖАЛОСТИ к лентили». Этот элегантный ход тем не менее не устраивает К. Белоручева. Да, люди многое приобретут, даже избавятся от чувства собственной неполноценности. «Но останутся ли после этого людьми?» — вот в чем вопрос. Он звучит рефреном и в остальных версиях конкурсанта. Так, например, речь идет о Даре НЕПРЕДСКАЗУЕМОСТИ. «Лентили, добрые, общительные, мягкие и мудрые зануды», могут испытать шок, столкнувшись с «иррациональным поведением землян». Разумеется, можно изолировать (опять!) все неблагонадежные элементы, но и этот вариант не устраивает К. Белоручева. Стоит ли игра свеч, не потеряем ли мы больше, чем приобретем — сомнения перевешивают надежды.

Игорь Смирнов из Уфы порадовал нас обстоятельностью и глубиной анализа последствий контакта с лентили и оценил этическую противоречивость исходных условий. Мы публикуем выдержки из его письма.

«В связи с прибытием лентили произошел потрясающий интеллектуальный кризис: стали вдруг ненужными все исследования, резко обесценились знания всех ученых, инженеров, технологов. Эффект был подобен тому, как будто мчащийся на скорости автомобиль врезался в каменную стену. Знания всех — от академиков до первоклассников — стали иметь равную ценность, близкую к нулю, — от этого могли прийти в восторг разве что первоклассники.

Для лентили все наши достижения — «простенькие детские поделки». Значит, журнал «Приборы и техника эксперимента» по научной ценности сравнялся с «Веселыми картинками», «Гамлет» по художественным и нравственным критериям стало трудно отличить от «Сказки о глупом мышонке», система Станиславского теперь годилась разве что для проведения утренников в детском саду.

В психологическом плане это привело к резкому угнетению у людей таких основных рефлексов, как рефлекс цели и рефлекс свободы.

Согласно данным психологии, доведение своей задачи до конца как проявление рефлекса цели является источником сильнейшего удовольствия, а все, что этому мешает, препятствует действию рефлекса свободы. Это легко понять тем, кому приходилось играть в шахматы, имея за спиной двух-трех подсказчиков. А тут, представляете, целая цивилизация умников дышит в затылок и держит язык наготове: ходи Кg2.

«Изобретательные умы живут совсем иначе, чем деятельные: им надобно иметь время на бесцельную, неправильную деятельность, на то, чтобы делать попытки, пробовать новые пути, они ощупывают больше, чем ходят по известной дороге…» (Ф. Ницше, «Утренняя заря»). Свои ошибки бывают милей чужого ума.

Значит, остается слепое восприятие спущенных сверху непостижимых истин; тут преимущество получает известный тип школьных зубрил или, по тексту, — все стали «скромными и прилежными учениками». А «немногие скептические голоса», скорее всего, принадлежали интеллектуальной и творческой элите — но когда она была многочисленна?

Существует еще проблема: назовем ее «проблемой черной неблагодарности». Она связана с двойственным отношением к благодетелям — признательность за поддержку сочетается с неприятным ощущением зависимости. «Благодеяния зачастую унизительны, а все, что унизительно, возбуждает ненависть». Это цитата из научно-популярной книжки о психологии эмоций. Ясно, что требуется серьезная коррекция нашего эмоционального профиля. Насколько «горьким» оказалось «лекарство смирения»?

Эволюция разумных существ сопровождается не только развитием интеллекта, но, что не менее существенно, развитием чувств и эмоций. «Человеческий мозг живет в двадцатом веке; сердце большинства людей — все еще в каменном» (Эрих Фромм).

При этом должно происходить расширение спектра эмоций в сторону все более утонченных, а также как бы смещение этого спектра от грубых и примитивных чувств к более возвышенным, причем это смещение может сопровождаться все большим подавлением нежелательного участка спектра. Ясно, что у лентили может быть подавлена значительно большая часть «басовых» эмоций и неизмеримо расширен более тонкий высокочастотный спектр. Возможно, для подобного подавления и нужен особый психологический блок у лентили. Ну, а где подавление, там, по Фрейду, самое место комплексам.