40 лет Санкт-Петербургской типологической школе - В. Храковский

(1) Вокатив (Наташ, Серёж, пап, мам):

падежная граммема vs. внепадежная квазиграммема.

Вокатив выпадает из падежной системы существительного, маркируя внеструктурное положение последнего в предложении. На этом основании вокатив иногда выводят из падежной системы. В таком случае его следует трактовать как внекатегориальное словоизменительное значение, т. е. как квазиграммему. Однако при расширительной трактовке категории падежа (при которой функции падежных граммем не ограничиваются маркировкой актантов) включение вокатива в состав падежей допустимо — тем более что апеллятивная функция свойственна также номинативу.

(2) Число у предметных pluralia tantum (типа сани):

множественное число vs. омонимия чисел

(Приехали только одни сани ~ Вокруг стояли сани).

Для существительных pluralia tantum граммема числа закреплена: варьировать ее невозможно. Между тем предметные pluralia tantum в разных контекстах могут обозначать и ровно один объект, и большее их количество. В книге [Зализняк 1967] предлагается усматривать в данном случае грамматическую неоднозначность: сегмент типа сани вне контекста в таком случае оказывается неоднозначным не только относительно категории падежа, но и относительно категории числа, т. е. интерпретируется как разделительная дизъюнкция — «ед., им.»/«ед., вин.»/«мн., им»/«мн., вин».

Трактовка А. А. Зализняка, будучи весьма последовательной с точки зрения семантики, обладает теневыми сторонами с точки зрения морфологии и синтаксиса. Получается, что флексии— и, — ям) ями, — ях, которые представляются функционально одинаковыми в плюральных словоформах, скажем, лексемы БАНЯ (бан-и, бан-ям. бан-ями. бан-ях). с одной стороны, и в словоформах лексемы САНИ (сан-и, сан-ям. сан-ями. сан-ях), с другой, оказываются по-разному функционально нагружены в словоформах этих лексем. С точки зрения согласования словоформы типа сани ведут себя точно так же. как обычное множественное число.

Однофункциональная трактовка (которая в большей степени отвечает лингвистическому вкусу автора) имеет свой недостаток: граммема множественного числа в данном случае полностью лишается своего инварианта или прототипа («количество объектов более одного»),

(3) Припреддожные формы личных местоимений 3 лица (с нею, для них): выражают ад. не выражают особую квазиграммему «припредложность».

Местоименные словоформы типа ею ~ нею (вторая может быть только после первообразного предлога) могут трактоваться в рамках заполнения либо одной клетки парадигмы соответствующей лексемы (для приведенного примера клетки с грамматическим значением «ед., тв., жен.» — если признавать единую лексему ОН для всех личных местоимений третьего лица), либо двух разных. В первом случае приходится констатировать грамматическую вариативность — наподобие той, которая наблюдается в случаях типа стеной ~ стеною. Однако выбор между формами местоимений без начального н и с таковым подчиняется совсем другим факторам, нежели обычная грамматическая вариативность: он связан в рассматриваемом случае не со стилистическими условиями, а с чисто грамматическим линейным контекстом.

При альтернативной трактовке, состоящей в разной грамматической квалификации этих словоформ, встает вопрос о том, какими средствами ее проводить — в рамках грамматической категории «отсутствие/наличие препозитивного первообразного предлога» или посредством особой квазиграммемы «припредложность».

(4) Краткая форма прилагательного: квазиграммема «краткость» граммема категории «атрибутивность».

Противопоставление полных и кратких форм прилагательного (и причастия), с чисто формальной точки зрения, может быть отражено и без обращения к специальным грамматическим средствам: полные формы характеризуются наличием, а краткие отсутствием граммем падежа. Однако такой отказ от специальных средств грамматической квалификации представляется неоправданным обеднением системы языка. Введение таких средств может быть двояким — либо с помощью квазиграммемы «краткость», либо с помощью категории «атрибутивности/неатрибутивности» (как это сделано в [Зализняк 1967]). Квазиграммемный вариант для автора обладает большей привлекательностью: полные формы могут употребляться во всех контекстах употребления кратких форм, т. е. в позиции предикатива и в позиции обособленного оборота при подлежащем, возможно, подвергшемся эллипсису (второй случай характерен для старинного поэтического языка, ср. примеры из Пушкина: <…> Сим страшным восклицаньем/Сражен, Онегин с содроганьем/Отходит и людей зовет; Грустен и весел, вхожу ваятель в твою мастерскую).

(5) Сравнительная степень прилагательного и наречия:

(а) словоизменение vs. словообразование;

(б) при словоизменительной трактовке: квазтраммема vs. граммема.

В русистике неоднократно раздавались голоса в пользу словообразовательного статуса компаратива [Исаченко 1954: 267–269; Зализняк 1977: 6; Пеньковский 1989; Поливанова 1990: 54, 59; Плунгян 1994: 153] — в противоречие общей практике трактовки этого значения в рамках словоизменительной категории степени сравнения (вместе с положительной и превосходной степенью). Аргументация (в том случае, когда она вообще есть) касается в основном формальных и сочетаемостных свойств компаратива: особые морфонологические чередования, случаи супплетивизма, нерелевантность для форм компаратива числа, падежа и рода. Последнее придает формам компаратива прилагательного, действительно, изолированный статус. Однако с точки зрения состава значений аналогичный статус имеет, скажем, инфинитив и деепричастие по отношению к финитным формам и причастиям, при этом никто не предлагает считать инфинитив и личные формы представителями разных лексем.

При оставлении компаратива в области словоизменения здесь так же, как в предыдущем пункте (4), возникает альтернатива категориальной или квазиграммемной его трактовки. В первом случае может рассматриваться вопрос о составе граммем категории «степень сравнения»: помимо компаратива, в нее можно включать позитив, суперлатив или оба эти значения. Суперлатив и по семантике, и по способу выражения примыкает к таким аффиксам прилагательного, как — еньк, — оват, — енн, — ющ (тяжеленький, тяжеловатый, тяжеленный, тяжелющий — ср. близость значения двух последних прилагательных со значением суперлатива тяжелейший), и я склонен согласиться с мнением о его словообразовательном статусе. Если оставить в категории степени сравнения форму позитива тяжелый, это приводит к противоречию между ним и общим значением компаратива в сочетании более тяжелый. Тем самым, квазиграммемная трактовка, на мой взгляд, самая безболезненная.

(6) аттенуативность в компаративе (побыстрее): словообразование vs. словоизменение (квазиграммема аттенуативности).

От любой формы компаратива прилагательного или наречия можно образовать «смягченную» форму посредством префикса по-: посмелее, повеселее и т. п. Эвристические критерии (ЭКПСС — о которых говорилось в начале статьи) отдают преимущество словоизменительной трактовке аттенуатива. Реализация такого решения предполагала бы введение особой квазиграммемы «аттенуатив» Однако такой подход приведет к странной ситуации: это будет единственный случай префиксального выражения в русском языке словоизменительного значения в сфере имени (в сфере глагола префиксально выражаемое словоизменение усматривается иногда в префиксальных перфективных словоформах типа сделать — в случае признания видовых пар типа делать ~ сделать).

Правда, предлагаемая словообразовательная трактовка аттенуатива сопряжена с некоторым осложнением. В самом деле, если мы оставляем компаратив в сфере словоизменения, как предложено выше в (5), тогда получается, что аттенуатив образуется не от единой лексемы прилагательного, а от его конкретной формы, т, е. от части его парадигмы. В таком случае следует признать допустимым в словообразовании феномен образования новой лексемы не от единой мотивирующей лексемы, а от части такой лексемы — или от части парадигмы такой лексемы. Более подробно феномен словообразования от части парадигмы обсуждается ниже, в пункте (15).

(7) Отадъективные наречия (смело, геройски, по-новому): словообразование vs. словоизменение.

Для обширного класса прилагательных существуют адвербиальные корреляты: веселый ~ весело, геройский ~ геройски, хороший ~ хорошо/по-хорошему, новый ~ по-новому, русский ~ по-русски и т. п. Общепринята словообразовательная трактовка данных соотношений, однако словоизменительная трактовка тоже возможна. В последнем случае для прилагательного следует либо ввести особую категорию репрезентации — с граммемами «адъектив» и «адвербиал», либо постулировать квазиграммему «адвербиал».