40 лет Санкт-Петербургской типологической школе - В. Храковский

В. С. Храковский, А. Л, Мальчуков, С. Ю. Дмитренко

40 лет Санкт-Петербургской типологической школе

В. С. Храковский

Предисловие

1 апреля 1961 г. в Ленинградском отделении Института языкознания Академии наук СССР была организована группа структурно-типологического изучения языков под руководством проф. Александра Алексеевича Холодовича (1906–1977). Первыми сотрудниками, принятыми на работу в новую группу, были Владимир Петрович Недялков и автор этих строк. С той поры прошло всего каких-нибудь 40 лет. За это время изменилось многое. Самое важное, на мой взгляд, состоит в том, что мы, волей судеб, стали жить в другой стране, а группа превратилась в Лабораторию типологического изучения языков Института лингвистических исследований Российской академии наук.

Прошедшие годы для сотрудников группы (а затем Лаборатории) не всегда были легкими, особенно в советское время, когда в иные дни просто не хотелось ходить в институт, но все эти дни были заполнены интересной работой. Постоянно проводились рабочие заседания, было опубликовано много статей в отечественных и зарубежных журналах, вышло в свет несколько индивидуальных и коллективных монографий, среди которых следует в первую очередь упомянуть «Типологию каузативных конструкций» (1969), «Типологию пассивных конструкций» (1974), «Типологию результативных конструкций» (1983), «Типологию итеративных конструкций» (1989), «Типологию императивных конструкций» (1992), «Типологию условных конструкций» (1998) и «Типологию уступительных конструкций» (2004, в печати).

Работы Лаборатории всегда получали благожелательные отзывы в литературе, а в лингвистическом сообществе сложилось представление о Лаборатории как о ядре школы А. А. Холодовича, или Ленинградской (Петербургской) типологической школы.

Имена многих ученых, которые в разное время и сейчас принимают активное участие в работе Лаборатории, хорошо известны. Это С. Е. Яхонтов, И. А. Мельчук, В. П. Недялков, Н. А. Козинцева (2001), Е. Е. Корди, Г. Г. Сильницкий, А. К. Оглоблин, В. Б. Касевич, В, М. Алпатов, Н. Б. Вахтин, А. П. Володин, Д. М. Насилов, И. В. Недялков. Список можно продолжать и продолжать.

Все это не может не вызывать удовлетворения.

Вместе с тем мне грустно, что прошло уже 40 лет, и те, кто начинал работать в группе со дня ее основания, стали на 40 лет старше. Однако это светлая грусть, потому что за эти годы выросло уже несколько поколений молодых лингвистов, которые знают больше нас, видят предмет лучше и получают интересные результаты. Хочет старшее поколение или не хочет, но для того, чтобы работа в Лаборатории продолжалась так же активно, как и прежде, нам пора подумать о том, чтобы переместиться с авансцены поближе к кулисам, пока мы (в соответствии с одним из законов Мэрфи) не достигли уровня своей некомпетентности.

Мне грустно еще и потому, что уже много лет с нами нет А. А. Холодовича, который создал нашу группу и задал направление наших исследований. О роли личности в истории много спорят. Мне же совершенно очевидно, что если бы не А. А. Холодович, то не было бы нашей группы и не было этого юбилейного сборника.

Об А. А. Холодовиче нужно говорить отдельно. Здесь я скажу о нем всего лишь несколько слов.

А. А. Холодович безусловно был неординарным человеком и ученым, который, как мне представляется, во многом сотворил себя сам, хотя и учился у ряда крупных специалистов, в частности у Н. И. Конрада и Н. Я. Марра. Будучи по образованию японистом, он, вместе с тем, стал признанным специалистом в области корейского, русского и теоретического языкознания. При этом поражает широта его научного диапазона. А. А. Холодовича интересовала не только грамматика, хотя она всегда была ведущей темой в его творчестве, но и история языка, фонология, орфография. Тремя изданиями вышел его «Корейско-русский словарь».

Нельзя не сказать и о преподавательской работе Александра Алексеевича. С 1930 по 1960 г. он читал лекции в Ленинградском университете. Это были лекции и по японистике, и по кореистике, и по общему языкознанию. Он был прекрасный лектор. Мне довелось в 1950 г., когда я поступил на Восточный факультет, слушать его курс «Введение в языкознание», и я помню, как завораживали его лекции, хотя не всегда и не во всем были понятны, особенно в начале курса.

Отдельно следует отметить переводческую, издательскую и редакторскую деятельность А. А. Холодовича. В частности, он перевел корейскую грамматику Г. Рамстеда, «Основы фонологии» Н. С. Трубецкого, редактировал перевод «Принципов истории языка» Г. Пауля, был редактором коллективных монографий «Типология каузативных конструкций» и «Типология пассивных конструкций», наконец, редактировал книгу И. А. Мельчука «Опыт теории лингвистических моделей „Смысл о Текст“». Венцом издательской деятельности А. А. Холодовича следует считать «Труды по языкознанию» Ф. де Соссюра, где он выступил в роли редактора, составителя, автора глубокой вступительной статьи и примечаний. Александр Алексеевич успел подписать выход в свет этой книги, но сами «Труды по языкознанию» вышли уже после его кончины.

В 1961 г. А. А. Холодович круто меняет свою судьбу и переходит из Университета в Ленинградское отделение Института языкознания, где возглавляет группу структурно-типологического изучения языков. Формируя научную программу группы, он, как мне представляется, опирался на щербовское понимание грамматики, согласно которому «вся грамматика в целом фактически со всеми ее разделами мыслится… не как учение о формах, а как сложная система соответствия между смыслами, составляющими содержание речи, и внешними формами выражения этих смыслов, их (смыслов) формальными показателями»[1]. В этом вполне современном определении важная роль отведена понятию соответствия, которое, по словам А. А. Холодовича, в принципе «играет громадную роль в языкознании» и которое является ключевым в его научных разработках тех лет. Добавим к сказанному, что А. А. Холодович был последовательным вербоцентристом, опиравшимся на положение о доминирующей роли глагола в структуре предложения. Если учитывать оба названных обстоятельства, а именно понимание А. А. Холодовичем грамматики как соответствия между смыслами и формами и его представление о ведущей роли глагола и его категорий в структуре предложения, то из них естественно вытекает научная программа, которая заключается в типологическом исследовании грамматических категорий глагола, связанных с синтаксисом предложения. Эту программу Лаборатория типологического изучения языков реализует до настоящего времени и именно этой теме посвящено большинство статей, опубликованных в сборнике.

Статьи, включенные в настоящий сборник, подготовлены авторами на основе докладов, прочитанных на международной конференции «Категории глагола и структура предложения», которая проходила в Институте лингвистических исследований РАН в мае 2001 г. и была посвящена 40-летаю со дня основания группы структурно-типологического изучения языков и 95-летию со дня рождения Александра Алексеевича Холодовича.

Настоящий сборник был подготовлен к печати благодаря гранту Президента Российской Федерации для поддержки ведущих научных школ. Грант № НШ-2325.2003.6.

А. Богуславский, М. Данелевичова

К вопросу о системе эпистемических предикатов с пропозициональной валентностью: «верить, что» в его взаимоотношениях со «знать, что»

В настоящей работе предпринимается попытка описать семантическую структуру выражения верить, что… с тематическим, т. е. безударным, глаголом.

Может показаться, что перед нами скромная исследовательская задача. Но это единичное выражение одного — русского — языка имеет в некотором смысле исключительный характер. Именно оно призвано канонически вводить идею существования Бога. Оно осуществляет эту свою особую роль как элемент разветвленной системы эпистемических предикатов, с незапамятных времен привлекающих умы философов, теологов и лингвистов. Сложные, нередко ярко контрастные взаимоотношения связывают его с такими единицами, как думать, что…, предполагать, что…у быть уверенным, что…; важнее всего, конечно, его связи с глаголом знать, что…

Мы сталкиваемся здесь с узловыми проблемами гносеологии, примером которых может служить вопрос о рациональности веры. Одновременно мы обращаемся к лексической категории, играющей абсолютно фундаментальную роль в языке как таковом и поэтому имеющей первостепенную важность для общей теории языка.

Что касается того, насколько сложно разобраться и в сущности феномена веры и в разных обстоятельствах ее появления и функционирования, весьма поучительно послушать следующее чрезвычайно показательное признание Чеслава Милоша: «Я был глубоко верующим человеком. Я был совсем неверующим человеком. Противоречие столь большое, что не знаешь, как с ним жить. Я стал подозревать, что в слове „верить“ скрывается какое-то до сих пор не изученное содержание, не изученное, быть может, потому, что это явление, относящееся в большей степени к жизни человеческого общества, чем к психологии личности. Ни язык, употребляемый религиозными общинами, ни язык атеистов не способствовали размышлениям над его смыслом» [Miłosz 1997: 27].