Жена-девочка - Майн Рид

Затем, тщательно свернув записку, он поместил ее в футляр, который положил в карман, расположенный ближе к сердцу; это был если не первый, то самый сладкий залог любви, который он когда-либо получал в своей жизни!

ГЛАВА LXI. ИНФОРМАТОР

Исчезновение гостя, участвовавшего в танцах вместе с другими, — событие, на которое вряд ли могут обратить внимание. И даже если бы это было замечено, никаких объяснений не требовалось — согласно известной традиции «уйти по-английски».

В английском аристократическом обществе уход возможен даже с тихого званого обеда — и даже из загородного дома, где приезд и отъезд гостей — явление более редкое, чем в крупном городе.

Настоящий этикет давно уже отказался от невыносимой процедуры прощания, с её обязательными поклонами и ещё более обязательными рукопожатиями. Достаточно попрощаться с хозяином — и особенно с хозяйкой — и отвесить поклон любой из оливковых ветвей, которые вам встретятся на пути из гостиной.

Это правило считалось вполне приемлемым в доме сэра Джорджа Вернона, и внезапный отъезд капитана Майнарда не удостоился бы никаких комментариев, если бы не пара специфических обстоятельств.

Он был незнакомцем в компании гостей сэра Джорджа, с романтическим, если не мистическим, прошлым; а литературный успех привлек к нему внимание даже в этих высоких кругах.

Но что особенно привлекло внимание, — так это способ, которым Майнард уехал. Его заметили танцующим с дочерью сэра Джорджа, а позже — выходившим с ней из дома погулять — через оранжерею в парк. Обратно он не вернулся.

Некоторые из танцующих, оказавшиеся вблизи входной лестницы, сразу после этого видели его собранный чемодан; а скрип колес отъезжающего экипажа сказал им о том, что Майнард уехал, покинув гостей!

Не было ничего особенного в этом. Он, вероятно, попрощался с хозяином снаружи, как положено по этикету.

Однако никто не заметил, чтобы он сделал это; и, поскольку он ещё некоторое время оставался в доме, его отъезд казался бесцеремонным. По крайней мере, это выглядело странным.

И все же на это не обратили бы внимание, но было ещё и другое обстоятельство: после того, как Майнард уехал, дочь баронета не появилась больше на танцах.

Она больше не появилась после того вальса, где её и её партнера так пристально рассматривали!

Она была всего лишь юной девочкой. Возможно, длительные вращения в танце привели к головокружению, и она удалилась, чтобы немного отдохнуть.

Так рассуждали случайные свидетели.

Их было немного. Большинство чаровниц в широких юбках больше думали о себе; вдовы нашли себе занятие, тихо играя в вист в гостиной, и отсутствие Бланш Вернон никак не сказалось на их настроении.

Однако её отсутствие сильно отразилось на настроении её отца. В течение оставшейся части вечера странность в поведении сэра Джорджа была замечена многими из его гостей; он был погружен в собственные мысли, что было явно видно. И даже хорошие манеры не помогли ему скрыть последствия удара, который на него обрушился!

Несмотря на все его усилия скрыть это, его близкие знакомые могли обратить внимание, что с ним творится что-то неладное.

Его состояние действовало угнетающе на гостей, веселящихся в ночи; и, возможно, поэтому извозчики, ежившиеся от холода и с нетерпением ожидавшие пассажиров, к своему удовольствию ранее чем обычно начали развозить гостей.

И еще раньше них отправились спать по своим квартирам гости, ночующие в доме хозяина.

Сэр Джордж не пошел сразу спать, он прежде направился в библиотеку.

Он был не один. Франк Скадамор сопровождал его.

Он делал это по требованию дяди, после того, как они пожелали всем остальным доброй ночи.

Тема беседы между сэром Джорджем и его племянником будет ясна из диалога, состоявшегося между ними.

— Франк, — начал баронет, — я желаю, чтобы ты был откровенен со мной.

Сэр Джордж сказал это не для красного словца. Он был не в том настроении, чтобы играть словами.

— О чем вы, дядя? — спросил Скадамор немного удивленно.

— Обо всем, что ты заметил между Бланш и этим… господином.

Слово «господином» было произнесено с высокомерием — он почти прошипел это слово.

— Обо всем, что я заметил?

— Обо всем, что ты видел и что ты слышал.

— Обо всем, что я видел и слышал, я уже рассказал вам. Обо всем, что было до этой ночи — разве только то, что было около часа назад.

— Час назад! Ты имеешь в виду то, что произошло под деревом?

— Нет, дядя, я имею в виду не это. Я видел еще кое-что уже после этого.

— После этого! Капитан Майнард сразу же уехал, уехал далеко отсюда!

— Да, он уехал. Но не с пустыми руками, кое-что он взял с собой.

— Кое-что он взял с собой?! Что ты имеешь в виду, племянник?

— То, что ваш уважаемый гость забрал листок бумаги, на котором кое-что было написано.

— Написано кем?

— Моей кузиной Бланш.

— Когда и где?

— Так, я полагаю, в то время, когда он готовился к отъезду, а что касается места — скорее всего, Бланш написала эту записку в своей спальне. Она ушла туда после… ну, вы сами видели.

Сэр Джордж слушал эти слова равнодушно — настолько, насколько позволяла его выдержка. Однако нервное подергивание мышц на лице, а также бледность его щёк племянник просто не мог не заметить.

— Продолжай, Франк! — сказал он нерешительно. — Продолжай и расскажи мне все. Как тебе стало известно об этом?

— Совершенно случайно, — ответил добровольный осведомитель. — Я находился вне гостиной, отдыхая в перерыве между танцами. Это было как раз в тот момент, когда Майнард уезжал. С того места, где я стоял, я мог видеть лестницу главного входа. Он там разговаривал с Сабиной, и, как мне показалось, у них был довольно конфиденциальный разговор. Я видел, что он сунул что-то ей в руку — деньги, как я полагаю, — лишь после того, как она положила что-то белое в карман его пальто. Я полагаю, что это была бумага, по форме она выглядела как записка.

— Ты уверен, что это была записка?

— Вполне уверен, дядя. Я в этом нисколько не сомневался, и я сказал себе: «Это записка, написанная моей кузиной, которая послала Сабину передать послание Майнарду». Я мог бы остановить его и потребовать дать мне эту записку, но я не хотел поднимать шума. Вы знаете, что я никогда бы так не поступил.

Сэр Джордж не слышал этой похвалы племянника в свой адрес. Он уже просто не слушал его. Его душа была полна мучительной болью — он размышлял над странным поведением дочери.

— Бедный ребёнок! — пробормотал он с грустью. — Бедный невинный ребенок! И это после всех моих забот, после того, как я старался дать ей все, что только мог, как никто другой! О Боже, разве я мог подумать, что пригрел дома змею, которая повернётся и ужалит меня!