Песнь копья (СИ) - Крымов Илья Олегович

# # 2 Седьмая Эпоха Валемара, продлившаяся две тысячи семьсот пять лет; золотой век правления магов во гласе с Джассаром Ансафарусом, время межмировых путешествий и всеобщего благорастворения.

— Может быть, её построили великаны? — предположила Самшит.

— Госпожа моя, даже самые высокие великаны, способные что-то строить, более чем вдвое ниже любой из ступеней. Нет, это дело рук древних волшебников, не иначе. Вероятно, они знали, что такое «титан».

— Я думала, — сказала дева, — что это «великан» на языке гномов.

— Великан на языке гномов это «otmroghr», матушка, — уверенно сказал Хиас, который успел достаточно познать гонгаруд, пока жил среди горцев.

— На самом деле, даже гномы не знают, почему лестинца так называется, — продолжил Кельвин, — это название просто записано в их летописях.

Преодолев крутой скальный подъём возле первого водопада, караван остановился на время, ведь тогда облака разошлись и стало возможно увидеть высившийся далеко на северо-востоке Элборос. Царь всех гор, вершина мира, пик, одетый в мантию вечной бури, сиял, несравненный и величественный. Самшит прижала к себе трепетавший Доргонмаур. Она видела пик и прежде, с восточной половины мира, но никогда — так близко, в таком свете. Момент оказался столь ярким, что первожрица на всю оставшуюся жизнь запоминала его.

Их путь продолжился. День за днём караван забирался выше в пределы королевства Созе, раскинувшегося на склонах гор, в укромных долинах и глубоких пропастях. Многие разы на берегах Ступеней Титана встречались укреплённые селения и небольшие городки, в которых обитали хмурого вида люди, гномы и не только. Встречались и иные, свободные народы, что не жили под королевскими гербами, а порой и вовсе не признавали существования горной державы Созе. То и дело рыжебородые гномы скиартмары вступали в переговоры с такими свободолюбцами: суровыми коневодами кутрумами; взбалмошными гэланами, что носили клетчатые юбки вместо штанов; свирепыми и громогласными сваагахорами. Благодаря умению проводников вести правильные речи и заготовленным подаркам, раз от разу получалось расходиться с аборигенами бескровно и даже получать охраняемый проход по их землям.

Но не всегда путешествие сохраняло такой спокойный ритм.

Глава 13.2

На десятый день пути хиллфолки со своих движущихся насестов стали замечать среди деревьев вокруг приречных троп движение. Они предупредили об этом остальных, но до синих сумерек более ничего подозрительного не происходило. Однако стоило каравану начать обустраивать бивак, из-за деревьев раздался многоголосый дикий рёв. Леса исторгли на путешественников ватагу чёрных, лохматых тел, размахивавших оружием. Огненные Змейки и хиллфолки тотчас же начали стрелять, загудели тетивы, загрохотали бомбарды, воздух наполнился сизым пороховым дымом и свинцом. Братья Звездопада, обнажив кривые кинжалы, с пугающим безмолвием устремились навстречу опасности и завязалась сеча. Хиас кромсал и рубил в самой её сердцевине, отвечая на вопли и визги врагов беззвучным движением губ — молитвой.

Кельвин Сирли на пару с белым орком устроили пир жестокости. Человек, видевший будущее, недосягаемый и вездесущий, отнимал жизни так ладно и легко, что его убийства перетекали одно в другое словно единственное долгое, непрекращающееся движение. Маргу таким изяществом не обладал, — он просто набрасывался, откусывал части тел и двигался дальше, равнодушный к оружию, пытавшемуся оцарапать его шкуру.

Надо всем с высоты гулгома стояла Самшит вместе с Пламерожденными. Святая мать молилась о скорейшей победе, но невнимательно, запинаясь, — она пыталась разглядеть в гуще мельтешивших тел выгоревшую на солнце голову. Наконец ей удалось найти взглядом окровавленное лицо, дева испугалась. Кельвин же, утёрся и прокричал:

— Уходите дальше! Дальше!

Погонщики гулгомов заставили тех шагать, стрельба продолжалась ещё некоторое время, но вскоре стихла, как и сама битва. Враги поняли, что дело их обречено, визжа и стеная они бросились в разные стороны, а в погоню бросились только два наёмника.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Хиас, догони её и охраняй!

— Куда вы, господин Сирли?

— Если они выживут, приведут новую ватагу, язви из души! Мы вырежем всех до одного!

Пророк Элрога наконец смог отпустить дыхательный ритм, который поддерживал всё то время. Он задышал тяжело и жадно, с шумом, опёрся на собственные колени, ощутил сколь стремительно выступал на лице пот. В его годы практиковать Семь Дыханий было уже совсем непросто. Хиас стоял среди мертвецов на пропитанной кровью земле, с окровавленным ножом, сам весь в эссенции жизни. Его братья помогали раненным и ловили козерогов, успевших разбежаться, пока предводитель рассматривал застывшие маски смерти.

Люди, вот кто напал на караван, ватага одичалых, едва хранивших схожесть со всем остальным человечеством, варваров. Звериные шкуры поверх голых тел, покрытых уродливыми татуировками; старые рубцы на местах отрезанных носов и ушей, выжженные глазницы, рисунки из шрамов и прочие ритуальные символы доблести. Короткая и тяжёлая битва унесла жизни десятков молодых и старых.

— Погибшие вне света Элрога, я скорблю по вас.

Братья Звездопада вскоре догнали отошедших гулгомов и двинулись подле. Караван старался отойти от места битвы так далеко, как позволяло время. Когда совсем стемнело, монахи стали обустраивать ночную стоянку. Всё ещё ждавшие нападения, они разносили костры во все стороны, образуя световой периметр, а сами прятались в темноте, чтобы увидеть врага первыми, но не выдать себя.

Гулгомы тем временем опустились на колени, подогнув голени и стопы под себя, и тем самым образовали три укрытия для людей. Вместо стен между каменными колоннами были натянуты войлочные отрезы, защищавшие от ветра. Внутри положили раненных братьев, за которыми начался уход; тех же, кто погиб в бою, уложили чуть в стороне и стали омывать.

Самшит спустилась сначала к живым, помолилась с ними и для них, прося у бога покровительства отважным сердцам. Затем она перешла к покойникам и положила поперёк четырёх почти остывших тел Доргонмаур, — в знак высочайшей признательности. Отпуская слёзы, она прочла хвалебное напутствие и лица живых братьев озарились улыбками, ведь души покойников теперь пребывали в божественном огне.

Свершив подобающее, дева смогла вернуться к волнениям по Кельвину, что скитался теперь где-то в ночи. Охота затянулась до полной темноты, однако к каравану они с Маргу вернулись победителями.

— Дикие племена, госпожа моя, — молвил наёмник устало, весь перепачканный, — бич Созе.

Он появился перед девой прежде чем успел смыть с себя запёкшееся бурое месиво и теперь сам походил на отродье ночи.

— Я не сразу поняла, что это были люди, — призналась она.

— Увы, так и есть. Ещё одна загадка гор, как они не вымерли за тысячи лет? Дикие, лишённые медицины, ремёсел, сражающиеся украденным оружием, кормящиеся разбоем, воровством и порой даже человечиной, но всё равно живые. Хм. Должен сказать, Хиас, ты хорошо подготовился и твои люди не подвели.

— Таков наш долг.

— Скажи, не повествовал ли тебе Элрог о том, что нас ожидала такая опасность?

— Нет, увы, — взглянул из-под бровей звездолобый.

— Разве же не пророк ты?

— Пророк. Всего лишь.

— Всего лишь?! — хмыкнул галантерейщик подозрительно.

— Всезнающ только бог, — сказала Верховная мать, ощутившая, что в сердце милого Кельвина вновь зарождалась вражда, — пророку ведомо то, что должно. Сегодня Пылающий был с нами, направлял клинки своих детей и забрал к себе всего четверых, да будут души их согреты божественным пламенем в вечности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тихий хор братьев поддержал её.

— Теперь мы сложим костры и проводим их, — я сказала! Кельвин, поучаствуете?

Наёмник, который желал только отмыться, хорошо поесть и улечься спать, встретившись со взглядом прекрасных очей, не смог воплотить нехитрые желания. Разве что омыть лицо. Самшит увлекла его за собой, позабывшего усталость, и при свете застеклённых ламп он шарил по лесу, собирая, а то и рубя ветки. Выбрав место близ бивака, элрогиане сложили жёсткое ложе для тех, чей сон был вечным, и под молитвенный гимн, зажгли его, выдав караван всем на сотни лиг округ. После живые вернулись к малым кострам и продолжали прощаться с ушедшими в мыслях.