Песнь копья (СИ) - Крымов Илья Олегович

В тот миг лица Йофрид и её шаманок одинаково изменились от ужаса и удивления. Поняв, что они осознавали угрозу, Майрон хотел было подняться в седло, но конани смогла перебороть эмоции и задержала его.

— Я не была до конца честна с вами!

Седовласый промолчал.

— За нами погоня, — продолжила орийка глухо, — и мы сами создали бурю, чтобы скрыться от преследователей. Нам нельзя подолгу останавливаться, и потому, если вы будете так щедры, чтобы дать нам еды и воды, мы избавим вашу землю от хлопот.

Вздох шумный и медленный:

— Поздно. Теперь вы мои гости и всякий ваш враг — мой враг. Ни о чём не беспокойтесь, отдыхайте, насыщайтесь.

Бросив внимательный взгляд на чернявого щенка, скалившегося подле конани, седовласый взмыл в небо. Ему предстояло опустошить погреба и амбар, чтобы к утру пища была перенесена к Сонному Лежбищу. Но прежде всего, вернувшись в усадьбу, он вышел за внешние стены в ночь. Остановившись на самой границе света, который давала застеклённая лампа, он ждал. То тут, то там темнота стала уплотняться и в ней открывались глаза, внимательно следившие за человеком. Запах мха и сырой земли усиливался.

— Они — мои гости. На них распространяется всё, что распространяется на меня и моего ученика. Они будут соблюдать правила, и вы не посмеете их трогать. А коли распустите свои руки, я приду в ваши обиталища с огнём и мечом.

Ночь не ответила ему, только несколько пар больших горящих глаз прикрылись и седовласый ощутил, как там, за деревьями, передвигается нечто большое, тяжёлое, бесшумное.

— Не помню, чтобы позволял вам уходить. — Тихая угроза принудила тьму вновь замереть. — До рассвета вы перенесёте отсюда к Сонному Лежбищу кое-что съестное. Вы оставите это там в целости и сохранности, не позволите им себя увидеть и будете очень тихими, чтобы старый Боргольд не проснулся. Таков мой вам наказ.

Глава 13.1

Памятка: в валемарском году 12 месяцев; 11 из них состоят ровно из 30 дней, а последний месяц года имеет 31 день; итого 361 день.

Наименования месяцев: дженавь, фебур, мархот, эпир, эйхет, юн, йул, агостар, зоптар, окетеб, неборис, иершем.

День 1 месяца юна года 1650 Этой Эпохи, Прогиддар.

Несколько следующих дней наёмник отсутствовал, и никто не знал, куда он исчез. Самшит не верила, что Кельвин мог нарушить данное слово, ей хотелось увидеть его, хотя и боязно было. Замечая тревогу первожрицы, брат Хиас старался отвлечь её.

Когда Самшит не читала молитв для верующих, когда не проповедовала, он возил деву по Прогиддару, ибо Верховная мать прежде не видела настоящих гномьих твердынь. Крупные народности гномов исчислялись десятками, многие строили города в единой тройственной традиции, иные меняли её на что-то особенное, своё, но в основе каждого по-настоящему сильного и большого города стояли столпы, державшие на себе его благополучие.

Единственным таким «столпом», находившемся в нижнем Прогиддаре, была гильдия инженеров. Продолговатая крепость из камня, кирпича и металла, обросшая множеством плавильных цехов и кузниц, денно и нощно исторгала из труб жирный дым, производя в своём чреве оружие, паровые механизмы, бесчисленные детали для сложных агрегатов, которые обеспечивали город водой и теплом даже в самые лютые зимы.

В верхнем Прогиддаре стояла Рунная Палата, здание с куполообразной крышей, над центром которой танцевал столб сине-золотого пламени. Палаты вроде этой объединяли весь Кхазунгор, обучая рунных мастеров Ремеслу. Именно они хранили тайну создания рун, которые позволяли оживлять гулгомов и зачаровывать различные предметы.

Ещё Самшит показали воинские чертоги, в которых правил главный воевода, провели по гигантской подземной грибнице и фермам племенных туннельных крыс, чья мясо гномы так сильно любили.

Всё это время, пока брат Хиас развлекал её, другие братья Звездопада готовились к продолжению пути. Они закупали продовольствие, снаряжение, привлекали наёмную охрану, искали проводников и даже арендовали в Палате Рун целых трёх больших гулгомов для путешествия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На вечер седьмого дня, когда Самшит со свитой ужинала в большой комнате на первом подземном этаже, аппетита у неё не было. Причиной тому служил не грибной салат с луком, не крысиная запеканка и не гномье пиво, такое густое и крепкое, что после нескольких глотков можно было потерять сознание.

— Матушка? — обратила внимание Нтанда. — Вас что-то тревожит.

Первожрица подняла глаза от серебряного блюда, и префект испытала неловкость. Она позабыла на миг, что являлась слугой, а слуге не подобает лезть в думы господ дальше предугадывания их желаний. Нтанда потупилась. Но Самшит была скорее рада, нежели раздосадована. Посвятив жизнь служению богу, она не обрела среди людей и нелюдей таких, кого можно было бы назвать друзьями. А порой нужда в друзьях оказывалась великой.

— Мне опять начали сниться тревожные сны, — сказала Самшит, — как когда мы гостили в Вадаэнтире.

Огненные Змейки, удостоенные чести сидеть за одним столом со своей госпожой, стали обеспокоенно переглядываться. Много недель назад они несли дозор у ложа первожрицы, которая восстанавливалась после явления чуда. Поначалу матушка хорошо спала, набираясь сил, но позже её сон сделался тревожным и прерывистым.

— И это опять… оно? — осторожно спросила Нтанда.

— Да. Я вижу во сне пророчества Ирэлан.

Змейки все как одна приложили пальцы ко лбам, шепча краткие молитвы, — эта новость поразила их суеверным страхом.

— Вы думаете… последние дни близки?

— Я думаю, нам нужно поторапливаться, — ответила Самшит. — Пылающий не будет ждать вечно.

Это объяснение показалось всем понятным и правильным, воительницы удовлетворились мыслями о том, что самое худшее можно отсрочить, или вовсе избежать его, приложив усилия. Иллюзия власти над своим будущим всегда успокаивала хрупкие умы смертных.

Вдруг Самшит стало не по себе, её прекрасный лик исказился гримасой отвращения, дева поднялась, хватаясь за живот и грозя исторгнуть обратно то немногое, что смогла съесть.

— Матушка?!

— Он близко. Белый орк.

Змейки поднялись и взялись за оружие, которое всегда было рядом, надели шлемы. Но что делать дальше? Если опасность шла сверху, защитники оказывались в особенно уязвимом положении.

— Совсем близко, — произнесла Самшит, — господи, я успела так хорошо отвыкнуть от этой твари!

Перед каждой из двух дверей, ведших в трапезную, встал один из Пламерожденных, чьи кристаллы уже пульсировали, наливаясь силой; третий был рядом с первожрицей. Наконец, одна из дверей открылась и стальные клювы стрел нацелились в лицо Хиасу.

— Я громко топотал, спускаясь? — спросил он. — Матушка?

— У меня такое чувство, что эта тварь где-то рядом.

— Белый орк? Это правда. Существо, которое я предпочёл бы видеть мёртвым, уже внутри дома. Оно пришло с нами.

— С кем?

— Со мной и с господином Сирли.

Услышав заветное имя, дева сбросила всё, тяготевшее над ней, ожила, её нежные губы приоткрылись, в глазах блеснуло ожидание. Он вошёл.

В дни перед своим исчезновением одноглазый наёмник уже давно не брился, отпустил щетину, он выглядел усталым и измученным от долгого безделья, носил доспехи, изодранные на спине и вообще казался несчастным, хотя старался не показывать этого. Что-то сильно переменилось за прошедшее время, — Кельвин словно только что покинул цирюльника, сбросил десяток лет, развёл плечи, выпрямил спину и новые доспехи выглядели на нём очень красиво. Кожаные, со вставками из кольчужной сетки, спицами жёсткости, ремешками, усиленными стальной нитью и застёжками полированной бронзы, украшенными ликами гномьих предков. Из-за спины наёмника выглядывали рукоятки новых мечей, — тоже гномьей работы, украшенных древними как мир орнаментами. Этот воин был из тех, кого возраст делал только красивее, только желаннее для любой женщины, способной видеть настоящую мужественность.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})