Саладин. Султан Юсуф и его крестоносцы - Сергей Анатольевич Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В то лето по всей Сирии и Палестине царила жестокая жара, сопровождавшаяся поистине смертоносной засухой. И вот король Бальдуэн предложил султану заключить перемирие. Салах ад-Дин с нескрываемой радостью принял предложение, возблагодарил Аллаха, за то что Всемогущий там вовремя просветил неверных, и перемирие было заключено на целых два года как с Иерусалимским королем, так и с графом Раймондом, правившим в Триполи.
Едва был заключен этот договор, как повелитель сельджукского Рума Килич Арслан стал угрожать одному князьку, союзнику султана Юсуфа. Султан воспользовался поводом и в начале осени двинулся с большим войском на север. Ему удалось устрашить не только сельджуков Рума, но и армян Киликии. Румский султан отправил к Салах ад-Дину своего самого хитрого посла. Посол осторожно предупредил сына Айюба о том, что, если тот вторгнется в пределы Рума, то Килич Арслан пустит по всему Востоку слух, будто султан Египта сговорился с франками и при их поддержке пытается захватить весь дар аль-Ислам. Эта коварная угроза не слишком оскорбила Салах ад-Дина, поскольку он и не собирался тратить силы на войну с Румом. Султану достаточно было слегка припугнуть Килич Арслана гулом копыт и облаками пыли. Ветер дул с юга, так что повелителю сельджуков достаточно заложило уши и забило пылью глаза. На этот раз Салах ад-Дин первым предложил султану Рума и христианскому правителю Малой Армении заключить договор о добрососедстве и совместных действиях против франков, если те осмелятся нарушить пределы любого из трех государств. Договор между тремя правителями был клятвенно заключен на два ближайших года.
Вскоре в Дамаск прибыли послы от багдадского халифа. В своем послании аль-Назир выражал свою благосклонность к "истинному вершителю джихада" и подтверждал все его права на завоеванные земли. Зенгиды притихли.
Очень довольный положением дел, султан вновь решился оставить Дамаск и удалился в Египет. Проведенные там полтора года были временем спокойным и благополучным.
На исходе года пребывания султана в Египте, его застала весть о новой кончине. Внезапно, от колик, умер правитель Халеба, ас-Салих. Султану донесли, что, вполне вероятно, юноша стал жертвой отравления, а кто из его ближайших родичей повинен в убийстве, о том правителю Египта и Сирии оставалось только гадать.
На этот раз султан решил не торопиться к дележу, как стервятник, а сначала поглядеть издали, как поведут себя алчные Зенгиды, пока остававшиеся в живых. Он не сомневался, что в этих обстоятельствах, что бы ни произошло по воле Аллаха без его, султана, участия, все будет к лучшему. И он оказался прав.
Умирая, ас-Салих, дети которого едва вышли из младенческого возраста, завещал свои владения двоюродному брату, Изз ад-Дину. Тот сразу поспешил в Халеб и, едва похоронив родственника, взял в жены его мать. Казалось, могущество Изз ад-Дина многократно возросло в одночасье и ему уже впору на равных противостоять султану. Но не тут-то было. Все дело испортил родной брат Изз ад-Дина, правитель Синджара Имад ад-Дин. Он всегда считал, что когда-то, при раздаче наследства отца, его обделили. Поэтому он держался независимо и свое время заключил с султаном Юсуфом свой отдельный мирный договор.
И вот в этом Имад ад-Дине тщеславие Зенгидов взяграло с удвоенной силой: видно, в его сердце воскрес дух умершего ас-Салиха. Имад Синджарский немедля потребовал от брата отдать Халеб ему, угрожая в противном случае встать на сторону Салах ад-Дина. Султану оставалось только довольно потирать руки.
Изз ад-Дин устрашился такого поворота дел и предложил брату обмен: Халеб на Синджар. Тот сразу согласился, и братья поехали друг другу навстречу, но, как говорят, разными дорогами.
Тогда султан и решил, что настало время вновь возвращаться в Сирию.
Когда он выезжал из Каира во главе четырехтысячного отборного войска, до него из толпы донесся голос, пророчивший строками стихов, что Египет уже никогда не увидит своего султана. Салах ад-Дин посчитал, что оборачиваться в самом начале пути - дурная примета. Но пророчество сбылось: египтяне уже никогда не увидели со стен Каира, как на востоке поднимается золотистая заря султанских знамен.
Другим событием, которое султан посчитал важным поводом к возвращению в Дамаск, стало разбойное нападение Рейнальда де Шатильона на безоружный караван, отправившийся из Египта в священную Мекку.
В те же дни, спасаясь от морской бури и возлагая свои надежды не только на молитву, но и на мирный договор между франками и султаном, в порту Дамьетты высадились полторы тысячи христианских паломников, направлявшихся к святым местам земной жизни их пророка Исы.
Окажись на месте сына добродетельнейшего Айюба, любой иной правитель из пределов дар аль-Ислама, он, не задумываясь, сразу отправил бы всех иноверцев в их христианский рай или же, на худой конец, разослал бы по невольничьим рынкам. Но для султана всякий паломник, даже иноверец, был человеком, достойным особого почета. Христиане стремились душой и телом в Иерусалим, и он отправил их невредимыми в Иерусалим, только перед дорогой заковал всех в кандалы, будто рабов. В своем послании к королю Бальдуэну, он написал, что со стороны благородного франка будет делом чести продержать паломников на положении рабов до тех пор, пока разбойный барон не вернет султану награбленное добро, деньги и плененных караванщиков.
Вскоре султану донесли, что немощный король Бальдуэн попытался образумить Рейнальда де Шатильона, но бессовестный наглец отмахнулся от своего короля, как от назойливой мухи, и к тому же многие приближенные короля назвали этого разбойника героем.
- Все же надо было отправить это стадо неверных в каменоломни, - заметил катиб султана, имея в виду паломников. - Сам Аллах послал их нам в возмещение потерь.
- Твое "возмещение" - горсть дирхемов, - покачал головой султан. - Знай, Имад: за ту свободу, что я
