Измперение инкогнито - Эдуард Пак

— Да, учитель, это я! — из толпы невольников пробился голос его старшего ученика — нужна ли наша помощь? Господин, я привел остальных ваших учеников.

— Да, очень кстати. Ну-ка навалились все разом! Нужно как можно быстрее и на сколько возможно шире раздвинуть коридор.

Словно черные вороны к потолку взлетели пятеро его учеников и заняли места по бокам от своего учителя.

Помощь подоспела очень вовремя. Вместе они смогли расширить стенки силового поля и растолкать навалившихся монстров, смешав их плотные ряды.

По широкому коридору двигаться стало на много легче и быстрее. Теперь падали лишь единицы, сраженные огнем драконьих мамонтов, но это были допустимые жертвы.

Люди очень быстро исчезали за спинами монстров. Движения рабов были столь стремительны, что глаз обычного человека, поспевал за ними, лишь с трудом — заклинание наделило их невероятной скоростью и реакцией. Последний раз такой способ применялся триста или четыреста лет назад, когда пригород столицы Хурданта очищали от полчищ вампиров, поваливших вдруг из за прохудившейся границы соседнего мира.

Строй мамонтов распался. Невероятно быстрые твари атаковали их со всех сторон. Даже с их драконьей реакцией было трудно следить за этими назойливыми букашками. Воздух вновь наполнился реками огня. Мамонты гонялись за людьми по всему пространству пещеры, они не понимали, на что надеются эти твари — рано или поздно, но они перебьют их всех, не смотря даже на всю их невероятную для обычного человека скорость.

Люди, однако, почему-то абсолютно не боялись животных и, словно блохи, совершая невероятные прыжки, старались оказаться на высоких спинах драконьих мамонтов.

Еще несколько десятков из них оказались испепеленными в угольную пыль, однако ситуация постепенно начала меняться. Вот сразу троим из них, уцепившись за острые гребни, удалось оказаться на чешуйчатых загривках. Каждый из них приложил ладонь с печатью подчинения к жирному затылку монстра. Словно от укусов ядовитых змей, мамонты в миг теряли ориентацию в пространстве — пытаясь обрести утерянное равновесие, они бессмысленно наворачивали круги по всей пещере и раскачивались из стороны в сторону.

Сломив их волю, Ганиш тот час же взял их под свой контроль. Не теряя ни секунды, он отправил их в бой против своих же товарищей. Дальше дело пошло гораздо веселей.

Первая тройка принялась вылавливать своих сородичей по одиночке, зажимая каждого из них в кольцо. Началась настоящая перестрелка, однако драконий огонь не вредил дуэлянтам, впустую грея воздух.

Остальные мамонты попытались вновь собраться в группу для отпора предателям, однако тут же потеряли свободу перемещения и еще двое монстров перешли на сторону противника. Пришлось им вновь рассыпаться по всей пещере, ведя индивидуальные единоборства — теперь каждый сражался сам за себя.

Сгорая в жарком пламени, люди гибли десятками, но это досадное обстоятельство уже ни чего не могло изменить — все больше и больше мамонтов переходило на сторону противника.

Мамонты, оставшиеся на свободе, пытались применить прыжок дракона — мощно отталкиваясь от земли, они поднимались высоко в воздух. Волшебная кровь драконицы давала им возможность летать — не так как настоящие драконы, ведь у них не было крыльев — но магия могла поддерживать в воздухе их тяжелые тела довольно долго. Однако у противника теперь тоже имелась эта возможность. Мамонты-предатели оплетали хоботами ноги своих сородичей и, что есть мочи, тянули их вниз, где их уже поджидали люди с печатью подчинения.

Дольше всех продержался вожак. Его окружило целых семь его бывших собратьев, однако он все так же отчаянно отбивался — двое из них уже лежали бездыханные, проткнутые острыми бивнями. Однако в конце концов подчинился и он.

Глава 8

— Может переедешь к нам? — предложил дядя Сергей.

— Да что я, маленький что ли? Справлюсь как ни будь — буркнул юноша.

— Надеюсь, ты понимаешь, что времена сейчас неспокойные, у меня сердце будет не на месте. Я все же настаиваю…

— Все будет в порядке, дядя Сергей, да и не так уж и далеко я живу, буду заходить.

Максим заупрямился и, словно осел, уперся в своем решении, ему казалось, что своим переездом он предаст своих родителей, смирится с их потерей, покажет свою слабость — покажет, что не готов к взрослой жизни.

— Ну, как знаешь… — вздохнул дядя Сергей, решив перенести серьезный разговор на другое время.

После этого последовали подробные инструкции, которые честно говоря, Максим пропустил мимо ушей.

Вспоминая разговор месячной давности, Максим подумал, каким же он был дураком.

Он вдруг почувствовал себя одиноким и заброшенным. Ему показалось, что он остался совсем один и все бросили его на произвол судьбы. Изо дня в день сидеть сиднем в полном одиночестве — тоска зеленая. Хотя сам-то конечно виноват — надо было соглашаться, когда дядя Сергей предлагал переселиться к нему.

Родители остались где-то там — за этой проклятой стеной. Максим часто думал о них, строил разные предположения и не терял надежды, но он даже не знал, живы ли они сейчас или нет, а может быть и так, что в этом сумасшедшем катаклизме спасся только их город — город Москва — столица гордой России, исчезнувшей в одночасье словно Атлантида.

Дядя Сергей не мог посещать его слишком часто — он все время где-то пропадал по очень важным и неотложным делам. Максиму вдруг стало так тоскливо, одиноко и скучно, что захотелось буквально завыть волком — громко и протяжно. Занятия в школе временно отменили, поэтому делать было ну абсолютно нечего.

Солнце уже перевалило зенит, но было еще относительно рано — около двух часов дня — когда наскоро пообедав всухомятку, он решил послоняться по городу, пока не наступил комендантский час.

Он бесцельно бродил грязными, заваленными разным хламом закоулками — всяческого мусора во дворах скопилось порядочно, не доходили руки городских властей до таких мелочей. Максим посидел на потрескавшейся от дождей, солнца и быстротечного времени скамейке, поболтал со знакомым пацанами, погонял никчемную пластиковую баклажку, пока та не закатилась куда-то в канаву.

Ноги сами собой вывели его на окраину Москвы. Ребята шепотом и по большому секрету рассказывали друг другу, что в самом конце квартала — там где начинались посты охраняющие границу — они видели огромное растение, вросшее прямо в девятиэтажку. В последствии он не раз и не два из далека видел развесистую крону величественного дерева, гордо возвышающуюся над бетонными высотками, но подойти поближе осмелился только сегодня.

Он осторожно пробирался дворами, между пустующих домов, каждую минуту опасаясь, что его могут остановить патрульные, но ему повезло — ни одного человека не попалось ему на пути.

Он обошел вокруг заброшенной кирпичной пятиэтажки и двинулся вдоль металлического частокола. За забором опустевшего детского сада, юноша разглядывал весело разукрашенные беседки и детские качели. Обойдя воняющие мусорные контейнеры и трансформаторную будку, он вышел к проезжей части.

Грандиозная и в то же время сюрреалистическая картина предстала внезапно перед ним во всей своей красе. Могучий и величественный гигант с плотной, раскидистой кроной — намертво врос в стену дома.

Ни разу в своей жизни он не видел таких деревьев. Оно скорее напоминало нечто рукотворное — телевышку или небоскреб — разум попросту не мог воспринять того, что этот исполин — просто живое растение, принадлежащее миру природы.

Перейдя дорогу, он осторожно приблизился к покореженной бетонной коробке. Не сдержав внезапного порыва, он решился подойти к дереву вплотную и, прижимая к глазам ладонь козырьком, задрал голову, пытаясь разглядеть его верхушку.

Максима охватило восторженное чувство, которое он однажды испытал находясь с отцом в горах Памира — в обоих случаях было нечто схожее — та же размытость деталей на самой верхушке, грозная, подавляющая величественность и таинственность.

Небольшие черные точки перелетали от одной могучей ветви к другой — на такой высоте не возможно было определить, что это за птицы. «А может быть это драконы?» — пришла вдруг в голову шальная и романтическая мысль. Все терялось в нереальной сизой дымке.

Кое-как перебираясь через огромные корни, Максим шагами измерил ширину ствола исполина, у самого его основания. У него получилось двадцать полновесных, широких шага — это же будет метров пятнадцать, ни как не меньше.

Темно-коричневый массив растения делил девятиэтажку на две, почти ровные, части, однако он вовсе не развалил ее пополам — шершавый и весьма рельефный ствол — будто вмяли, вдавили в мягкий, словно масло, бетон. Его корни, словно небольшие холмы, внушительными буграми вспучили дворовый асфальт. Одна из чугунных скамеек — установленных возле подъездов — торчала теперь под немыслимым углом, нарушая все законы физики.