Наследник - Н Шитова

- Он смотрит обыкновенно. У шухоров глаза навыкате, вот и кажется, что они все время чем-то обижены, - возразил зеркалица.

- Может быть, но с Пласси я постоянно чувствую свою вину. На словах он спокойно и ласково утешает меня, а в его глазах - такой горький укор... И могила Лэри на замковом дворе. К какому окну ни подойдешь - каждый раз ее видишь... Пласси чуть ли не храм выстроил. Я понимаю, конечно, что это все в память о Лэри, но мне кажется, что это все сделано мне в упрек. Одним словом, дольше оставаться у Пласси я просто не мог. И так загостился не в меру...

- Если ты подозреваешь шухора-наследника в тайной неприязни к тебе, может быть, стоит поискать Знак Силы именно у него? - предположил зеркалица.

- Нет-нет! Пласси не стал бы меня обманывать. Он слишком любил отца и Лэри, и так привязан к Пограничью, что никогда не пошел бы на подобное предательство. Ведь всякому ясно, куда здесь все катится...

- Да, - согласно кивнул зеркалица. - В этом ты прав, мой вершитель. Хана Пограничью...

Игорь повел плечами и еще плотнее закутался в одеяло. На лбу его выступили вдруг крупные капли пота, несколько дней немытые волосы повлажнели и повисли безжизненной паклей. Игорь вытер лоб ладонью и с болью проговорил:

- Оно переполняет меня, понимаешь? Я пытаюсь дать этому выход, но видимо без Знака Силы это невозможно. Эта земля столько дарит мне... Такие дивные, немыслимые возможности...

- Вернись к людям, мой вершитель. Всех их на уши поставишь... Заживешь сказочно.

Игорь мрачно взглянул в глаза зеркалице:

- Ну зачем ты дураком прикидываешься? Это как же я сказочно заживу?

Стать, как Лэри, неуловимым серийным убийцей? Такая сказка мне ни к чему...

Да и как я сейчас оставлю Пограничье? Оно просит у меня помощи. А я так много теперь умею, но совсем ничего не могу поделать. И внутри жжет огонь, жар копится, и мне не освободиться... Я чувствую, что больше не выдерживаю...

Зеркалица удрученно вздохнул, выпрямился, походя поправив одеяло, сползшее с лежанки на пол:

- Ты, должно быть, голоден, мой вершитель?

- Совершенно не голоден. Нет аппетита.

- Ох, мученье мне с тобой. Хотя бы горяченького выпей.

Зеркалица вынул из своего рюкзака большой термос, снял крышку, вынул пробку и налил в крышку густого багрового морса. Игорь потянулся к напитку, осторожно поднес к губам, стал прихлебывать, и с лица его не сходило мучительное напряжение.

- И все же давно мы дома не были, как считаешь, мой вершитель? издалека начал зеркалица.

- Ты о чем? - нахмурился Игорь.

- Дома, говорю, давно не были. В квартире, наверное, пылищи до потолка...

- В твоей квартире? - злобно перебил его вершитель.

- В твоей, господин.

- Ну а раз в моей, так и пыль - не твоя забота.

- Не серчай, мой вершитель, - зеркалица поймал рассеянный взгляд Игоря и улыбнулся. - Я только подумал, что если надолго из Пограничья уходить не хочешь, то можно на несколько дней вернуться домой. Я думаю, там тебе хоть немного полегчает.

- Мой дом здесь.

- Хорошо, господин, - тоскливо согласился зеркалицва. - Твой дом здесь...

- Мой дом в опасности, а я бессилен, - обронил Игорь, отставляя в сторону пустую крышку от термоса.

- Здесь нет твоей вины, - отозвался зеркалица. - Нам, детям этой вольной земли, нам всем нелегко...

- Заткнись, идиот! - выкрикнул Игорь и резко согнулся, обхватив голову руками. - Что ты понимаешь?!

- Зря ты кричишь на меня, мой вершитель, - зеркалица хотел смолчать, но слезы неожиданно защипали горло. Незаслуженная обида рвалась наружу.

Игорь разомкнул руки и взглянул на своего верного спутника со злобной брезгливостью:

- Я приказал тебе заткнуться, тварь! Ты действуешь мне на нервы!

Зеркалица молча встал и вышел наружу, тихонько прикрыв дверь. Здесь он прислонился к бревенчатой стене и дал волю слезам. Ветер сушил слезы, стекающие по щекам и тут же вышибал из глаз новые. Конечно, взрослому мужчине не к лицу плакать даже наедине с собой, но зеркалице от роду было чуть более двух лет, поэтому он решил простить себе это неудержимое желание пустить слезу.

Никакие оскорбления, окрики и самые вздорные попреки не смогли бы заставить его покинуть своего господина. Он любил вершителя. Он не был для Игоря ни братом, ни другом-приятелем, и больше не изображал из себя ни того, ни другого. Не был он и слугой в обычном смысле, потому что никто не обязывал и не принуждал зеркалицу следовать за молодым вершителем, предвосхищать каждое его желание, следить за тем, чтобы Игорь вовремя и вкусно ел, спал в тепле и безопасности, бодро шутить, когда вершитель впадал в депрессию, и давать время от времени дельные советы, которых Игорь почти не слушал...

Спустя два года после посвящения вряд ли Игоря смог бы узнать кто-нибудь из его старых знакомых. И дело было не только в том, что высокий симпатичный подросток превратился за эти годы в статного широкоплечего юношу.

Горькое горе одиночества вывернуло молодого вершителя наизнанку. С ним порой бывало опасно просто находиться рядом. Конечно, зеркалица теперь в мельчайших подробностях знал обычаи и предания Пограничья и рода вершителей и представлял, что происходит с любым иномирянином-наследником после того, как он принимает посвящение, а значит, осознает свое предназначение.

Очень хотелось зеркалице оправдать своего вершителя. Он искал эти оправдания всюду, и даже не найдя их, не отчаивался. И волей-неволей приходилось винить во всех переменах, произошедших с Игорем, темный граненый камень, вправленный в деревянную рукоятку ножа. Игорь и раньше, и сейчас был самим собой, а изменился лишь потому, что стал частью беспредельного Пограничья, и с этим должны были смириться все.

Зеркалица утер слезы рукавом просторной шерстяной рубахи и заставил себя успокоиться. Он был верной тварью вершителя и должен был вернуться к своему господину...

Игорь сидел, скомкав на коленях одеяло, и едва зеркалица прикрыл за собой дверь, проговорил:

- Иди сюда, разговор есть.

Зеркалица подошел и присел на пол у ног своего господина, как давно привык это делать. Когда-то поначалу Игорь возмущался этой привычке, протестовал, силой усаживал свою преданную тварь рядом с собой, но постепенно вершитель перестал это делать, воспринимая все, как должное.

- Я обидел тебя понапрасну, - сказал Игорь и опустил руку на плечо присевшего рядом зеркалицы. - Если я тебе вконец надоел, уходи на все четыре стороны, я не стану тебя держать. Ты ничем мне не обязан...

- Да пребудет с тобой Великая Сила, господин... - вздохнул зеркалица. - Ты стал тем, кем был рожден, что ж тут обижаться? Прыжки сквозь зеркало даром не проходят. Это как заново родиться. Я появился на свет и почувствовал, что хочу тебе служить. Ты принял посвящение и захотел повелевать... Пусть так и будет!