«Если», 2008 № 12 - Журнал «Если»

Впрочем, он быстро догадался:

— Ты та самая штучка, Бритни?

Иногда бывает некогда спорить по поводу выбора слов. Если выберусь из этой передряги живой, то, пожалуй, прибавлю себе пару лет.

— Да.

— Пожалуй, мне следует тебя вырезать и прихватить с собой.

Значит, он вооружен не только дюбельным пистолетом. На сей раз новость меня не удивила. У него наверняка имелся наготове какой-то план еще до того, как в его руках оказался пистолет, а перед хорошим ножом не устоит даже прочнейшая ткань костюма-«шкуры». Не знаю, как следовало воспринимать тот факт, что он столь легко себя выдал — то ли как еще один признак того, что он меня не уважает и не принимает всерьез, то ли он просто плохой убийца: безжалостный в бизнесе, но чужими руками. Наверное, из-за этого он и стрелял во Флойда с большого расстояния. В отличие от книг и фильмов, которые я решила стереть из памяти, те, что я смотрела не торопясь, убедили меня: для большинства людей легче убивать на расстоянии. Впрочем, если Рудольфа загнать в угол, он станет гораздо менее щепетилен.

К этому моменту я уже настолько отошла от своего плана игры, что все мои сценарии оказались бесполезны. И я расщепила восприятие реальности, чтобы общаться с Рудольфом в обычном для людей темпе и одновременно быстро думать в фоновом режиме.

— Если ты это сделаешь, тебе конец, — заявила я.

Из фильмов я узнала и то, что угрозы бесполезны, если ты не сможешь убедить противника в серьезности своих намерений. Я отключила медицинскую телеметрию Флойда, чтобы Рудольф не смог увидеть, в каком тот плохом состоянии, но, насколько могла судить, Рудольфу не было нужды бить его снова. Он мог просто бросить нас здесь. Даже если Флойд очнется раньше, чем у него замерзнут мозги, на поверхность выбраться он уже не сумеет. Поэтому я должна заставить Рудольфа помочь нам.

Сторож в его костюме был не столь крут, как его собрат в капсуле, но лишь мне было известно, насколько страшен его старший брат. Этот же в основном предназначался для охраны файлов данных, загруженных в компьютер костюма — карт, сканов и всего прочего, что Рудольф счел достаточно важным для такого путешествия. Поэтому я обошла сторожа и атаковала костюм: выключила свет, резко подняла, а затем снизила приток кислорода, изменила показания датчиков. Потом — ради эффекта, но иного шанса у меня могло и не оказаться — открыла замок его рюкзака.

— Это лишь часть того, что я могу проделать, — заявила я, пока Рудольф лихорадочно переводил костюм на ручное управление. — А еще я могу… — тут я позволила программе-сторожу поймать себя, чтобы Рудольф это увидел, — …стереть твои файлы. Начиная с карты.

— Ах ты, сучка…

— Буду считать это шагом вверх после «Флойдовой штучки».

Вообще-то, можно было этого и не говорить, но мне стало приятно. А заодно помешало ему сообразить, что, каким бы запутанным и извилистым ни был наш путь сюда, он вполне сможет вернуться и без меня. И еще, к сожалению, имелся предел того, что я могла сделать с его костюмом — их проектировали так, чтобы они работали безотказно. Поэтому мне требовалось что-то еще, чтобы он точно поверил: нас необходимо спасти.

Идею мне подсказали его сторожевая программа и запертый рюкзак.

— Флойд слишком доверчив, — сказала я. — Но я перед посадкой оставила на корабле свою копию. Если костюм Флойда не вернется вместе с ним внутри — и при этом медицинская телеметрия должна показывать, что он жив или в состоянии выжить после лечения, — то у корабля не будет причины ждать нас на орбите.

— Лжешь!

— Компьютеры не лгут.

А вот это и ложь, и правда. Компьютеры делают то, что им приказывают. Но я не компьютер. Я могу жить в компьютере, но это я ему приказываю. И я сделала ставку на то, что Рудольф не поймет разницы. У Флойда уже были с этим проблемы.

И все же я почти удивилась, когда он сдался. Дело тут не просто в том, что я солгала: если бы он действительно понимал, кто я, то знал бы, что копии быть не может. Но люди не в состоянии понять существо, подобное мне. Даже Флойд, наверное, думает, что я способна проникнуть в Сеть, как это делает вирус. Но все не так просто. Даже вирус не может просто взять и просочиться в канал связи, словно вода по трубе. Он копирует себя.

Технически я тоже могу такое проделать. Но единственный реальный способ переместить меня из одного места в другое — только стереть оригинал. Который, если его превращают в остающуюся на исходном месте копию, станет сопротивляться. Чтобы на такое решиться, надо иметь склонность к самоубийству, убийству или к тому и другому сразу — а в этом случае ты не стоишь копирования.

Может быть, при некоторых обстоятельствах это стало бы подобно самопожертвованию ради спасения ребенка. Но «ребенок» просто-напросто снова окажется мной, поэтому не лучшая аналогия. Кстати, прежде чем стать разумной, я была обычным стандартным искином. То есть защищена от копирования. Имеется протокол для переноса — с его помощью Флойд и получил меня, когда купил, — но он включает перезагрузку, а я понятия не имею, что после перезагрузки от меня останется.

К счастью, в тот момент Рудольфу было не до размышлений на подобную тему.

— А что насчет этого? — спросил он, показывая на черную поверхность внизу.

— Ты нашел главную жилу.

— Да? — Он знал, что я все поняла. Он лишь проверял, стану ли я лгать.

— Это карбонадо. Черный алмаз. Триллионы карат. А может, и больше.

Черные алмазы — одна из тех забавных штучек, на которые жизнь так богата. А прочитала я о них в одну из долгих ночей, когда шарила в Сети. Они мало что стоят как ювелирные камни, но, подобно алмазам любого типа, имеют много применений в промышленности.

На Земле их нашли только в Бразилии и Западной Африке. Одна из теорий утверждает, что давным-давно, когда еще не было Атлантического океана, в эту область Пангеи угодил алмазный астероид — часть ядра чего-то иного, например, исчезнувшего спутника Сатурна или, что более вероятно, кусок экзотического межзвездного мусора, который в этот спутник врезался.

Отдаю Рудольфу должное — он сделал отважный ход, полетев на Япет для проверки этой теории.

Во время прежних геологических изысканий в этой пыли наверняка находили следы алмазов — даже обычные метеориты нашпигованы микроскопическими алмазиками. Но они размером всего в несколько тысяч атомов и настолько привычны, что никто не обращает на них внимания.

Большая часть собранной им пыли была, должно быть, обычными минералами, иначе охота за алмазами началась бы уже давно. Но, отправляясь в путешествие по Япету, Рудольф не только изображал богатого туриста, он искал следы более крупной дичи — признаки того, что имеет смысл потратить несколько недель на рыскание по кольцам в надежде, что там все еще имеются более крупные алмазы.