«Если», 2008 № 12 - Журнал «Если»

— А куда он денется? — Если он теперь изменит своему слову, уж я постараюсь, чтобы вся система узнала об алмазе.

— А может, нам вообще стоит помахать всем на прощание и отправиться к Нептуну?

— Даже так?

— Ну, для этого понадобится встать в очередь на электромагнитную катапульту. И запастись всем необходимым здесь, где все дешево.

— Но какое это имеет отношение к пещерам?

Флойд стал перебирать камни рукой в перчатке. Я отключилась от его чипа, и он неплохо справился сам. Фактически, я ему уже не нужна. Скоро он снова станет прежним атлетом и никогда не узнает, как сильно я ему помогла.

— Мне здесь становится тесно, — пояснил он. Взяв камень, он принялся вертеть его в руке. — Слишком много людей, они давят на меня со всех сторон. В пещере я мог просто сказать: «Ладно, это временно». Но здесь все будет только хуже. И от этого у меня такое чувство, будто я угодил в капкан.

— Может быть, именно это чувство тебе следует преодолеть?

Он бросил камень — изо всех сил. Неуклюже и не совсем в том направлении, куда хотел, по настильной траектории. При низкой гравитации камень будет виден еще долго.

— Может быть… когда-нибудь. — Он взял еще один камень и тоже его швырнул. На этот раз лучше, хотя до совершенства пока далеко. Но, похоже, новые нейроны уже наконец-то прорастают в имплантированную сетку. — Но не сейчас.

— А мне уже двадцать один год, — сказала я.

Когда Флойд говорил о том, что словно попал в капкан, его сердце билось чаще. Теперь у него снова подскочил пульс.

— Ты собираешься меня покинуть?

Я задумалась, понимает ли он, что это значит: операция, а не просто копирование по Сети. Мои чипы придется физически извлечь, а я при этом останусь включенной и буду управлять процессом. Но я никогда не сомневалась, что он отпустит меня, если я попрошу.

Даже если я уйду, то все равно останусь привязана к нему. Юридически я всего лишь вещь — имплантант Флойда, с которым он волен делать все, что пожелает. Если он перестанет вести себя как мой владелец, кто-нибудь может попытаться заявить на меня права, как на бесхозное имущество. Но Флойд не будет пытаться удерживать меня. Он слишком большой индивидуалист, чтобы отказывать в такой же свободе другому, даже если этот другой — всего лишь комбинация электромагнитных полей, желаний и мечтаний.

Так чего же я хочу?

— Да, — сказала я. — Нет. Черт побери, я не знаю.

Я снова поискала информацию от горы Зебра, Сатурна, Впадины, от всего вокруг — но там не оказалось ничего нового. Так чего же я хочу? Оказаться в теле робота? Его придется делать на заказ, иначе мне светит лишь тело робота-ремонтника или что-то еще хуже. Стать Бритни-кораблем? Из меня получился бы неплохой пилот буксира: не нужна система жизнеобеспечения, не нужна пища. Половина денег Рудольфа станет моей, а если Флойд отправится на периферию системы, то здесь понадобится буксир. У меня хватит денег, чтобы его купить.

Или же я могу направиться к центру системы. Мне всегда хотелось увидеть Землю — реальную, а не по видео. Компьютерная фирма, где написали мой исходный код, расположена там, но я не помню Землю. Меня не активировали, пока не имплантировали в тело менеджера на заводе по переработке летучих веществ на Ио — того самого, у кого Флойд меня купил пару лет спустя.

Итак, чего я хочу? Летать? Быть свободной? Делать то, чего желаю я? Половина фильмов, которые я смотрела, была об этом.

— Тебе не надо решать сейчас, — сказал Флойд.

Он был прав, но по какой-то причине его слова стали фокусной точкой, которую я не отыскала на далеком горизонте.

— А я хочу сейчас! — Мне вспомнились все фильмы, где женщины топали ногами. Возможно, наличие тела дает определенные преимущества. Пусть не все, но хотя бы часть. — Ты обращаешься со мной, как с рано повзрослевшим ребенком. Но я всегда была больше чем ребенок, а теперь и вовсе выросла и стала взрослой.

Флойд опять долго молчал — впрочем, моя скорость обработки мыслей сейчас находилась в кризисном режиме, поэтому несколько тысяч миллисекунд показались вечностью.

— Получается, что я вроде как силой затащил тебя в ту пещеру? — спросил он.

— Еще с какой, — подтвердила я, удивив нас обоих моей страстностью.

На этот раз вечность растянулась на несколько секунд.

— Решать тебе. — Еще одна вечность, даже дольше предыдущей. — Но мне будет тебя не хватать. — Пауза. — Я еще никому такого не говорил. Никогда.

Вспоминая потом эту сцену, я так и не смогла решить, насколько была близка к тому, чтобы уйти. Я знала лишь, что испытывала чувство, словно бродила по собственной пещере без карты. Я возникла благодаря чуду. И я в долгу перед этим чудом — перед Богом, если хотите, — чтобы оно не пропало зря. Стать кораблем будет здорово, но лучший ли это способ использовать чудо? Я превращусь в еще одного Флойда, с той лишь разницей, что стану летать по внешней системе самостоятельно. А с Флойдом моя уникальность и неповторимость удваивалась. И мне тоже будет его не хватать.

— Если я останусь, то мне нужно, чтобы со мной обращались как с равной. Свобода принадлежит не только тем, у кого есть ноги.

Камера на шлеме качнулась: Флойд кивнул.

— Да. — Он помолчал. — Так это означает, что ты не хочешь лететь к Урану?

— Я этого не говорила. Я просто хотела, чтобы меня спросили.

Когда-нибудь я и в самом деле захочу отправиться на Землю.

Но вовсе не обязательно сегодня. Вот то сообщение, которое содержалось в картине, открывающейся с вершины горы. Оно менялось, развивалось, росло. Но не мгновенно. Сейчас жизнь все еще может предложить много интересного во внешней системе, равно как и во внутренней. И как знать, может быть, однажды, когда я настолько повзрослею, что мне понадобится сбалансировать «внешнюю» с «внутренней», Флойд тоже будет к этому готов. А если нет… что ж, у нас с ним будет много миллисекунд, чтобы это решить.

Перевел с английского Андрей НОВИКОВ

© Richard Л. Lovett. Brittney's Labyrinth. 2008. Печатается с разрешения автора.

Повесть впервые опубликована в журнале «Analog» в 2008 году.

РЕЦЕНЗИИ

Виктор ПЕЛЕВИН

П5. ПРОЩАЛЬНЫЕ ПЕСНИ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПИГМЕЕВ ПИНДОСТАНА

Москва: ЭКСМО, 2008. — 288 с. 150 100 экз.

Для того, что пишет в последние годы Пелевин, впору придумывать новое жанровое определение. Его язык предельно лапидарен, образы хотя и емкие, но не отличаются яркостью и неожиданностью, стиль изложения прост. Вроде и говорить не о чем — слабая проза…

Да только это не проза вовсе. Я бы назвал этот жанр оккультной публицистикой. Произведения написаны языком очерка с желанием уловить животрепещущую струну сегодняшнего дня. А потом вскрыть тайный, подчас инфернальный смысл происходящего.