Тайна девичьего камня - Майкл Мортимер

Лассе там не было. Его рюкзак лежал на месте, прямо на мшистом шишковатом корне. Ида переложила моллюсков и шкатулку во внешний карман рюкзака и уже было собралась еще раз позвать его.

И тут она увидела. В отверстии торчала перчатка Лассе. Она подала ему рюкзак, который поднялся наверх и исчез. Опять показалась перчатка, и Ида тотчас ухватилась за нее и почувствовала, как сильная рука тянет ее вверх.

Пока ее поднимали вверх, ее пронзила мысль, от которой она вскрикнула.

С рукой в перчатке было что-то не так.

В ней было что-то необычное.

74

Иду ослепил свет карманного фонарика.

На обледеневшем камне сидел Лассе и вздыхал. Присмотревшись, она увидела, что руки у него связаны неоново-голубым буксирным канатом.

Прямо перед ней на заснеженном выступе стоял Миккола. От него сильно пахло спиртным, но он все равно казался почти трезвым.

Повсюду было темно, местность была погружена в мерцающую тьму.

Миккола слегка ухмыльнулся и направил обшарпанный черный браунинг ей в грудь.

— Открой мне это и положи все на землю.

Он пнул ногой рюкзак.

Ида быстро думала. Прежде чем сесть на корточки, она мельком взглянула на Лассе. Сжав челюсти, он пристально смотрел перед собой.

Она несколько раз выругалась про себя, пока распаковывала рюкзак. Свет от карманного фонаря Микколы дрожал.

— Вы что, принимали меня за круглого дурака, который ничего не понимает? Родственник, который провалился под лед, ха-ха! Я знаком с европейскими жемчужницами так же хорошо, как и вы. Хотя сначала я подумал, что вы собираетесь намывать золото или что-то в этом роде. Давайте сюда жемчужины. И эту странную зеленую коробку, с которой вы так носитесь. Вы что думаете, я слепой?

Ида что-то неслышно пробормотала в ответ и посмотрела на браунинг — с виду он был настоящий — и стала вынимать все содержимое рюкзака: сантиметр, несколько черных нейлоновых ремней, почти пустая металлическая бутылка, моллюски, свинцовая шкатулка…

Из кармана на снег выпала маленькая золотая подвеска.

— Ой, а это что такое?

Миккола наклонился и поднял украшение. Она увидела, как Лассе посмотрел вверх из-за камня. Миккола продолжал осматривать свинцовую шкатулку, потом энергично открыл ее и поднес к лицу Девичий камень.

— Ой, а это что?

Он хмыкнул и поднял камень еще выше, и в сапфирах заиграл слабый свет.

— Даже лучше, чем я мог надеяться.

Он откашлялся и вроде бы задумался, одновременно жуя кусочек хлеба, который достал из кармана куртки.

— Послушайте — тихо сказал он, — я не оставлю вас здесь, волкам и медведям. Я не убийца.

Он продолжал размышлять.

— Теперь я знаю, — сказал он и показал на Иду. — Ты идешь со мной — первая.

Миккола посмотрел на Лассе с немного пьяной ухмылкой.

— А ты останешься здесь. Если ты пойдешь за нами, я прострелю ей колени. Усек? Так что сиди на месте и жди. Она потом заберет тебя.

Лассе по-прежнему молчал.

Он что, так ничего и не скажет?

Лассе продолжал сидеть, не говоря ни слова. До того, как Миккола ткнул ей в спину дулом револьвера и велел ей идти, она успела в последний раз увидеть лицо Лассе. Вид у него был невероятно разочарованный и в то же время шокированный.

У каждого был свой карманный фонарь. Ида шла первой, Миккола нес рюкзак через плечо, держа револьвер в руке.

Он все время стонал и ругался. Тропинка была каменистой и неровной.

Может быть, он в очень плохой форме? А вдруг мне удастся убежать от него. К тому же он немного под мухой.

А что, если револьвер сработает сам по себе, по ошибке, если Миккола споткнется? От этой мысли ее затрясло.

Миккола несколько раз оборачивался, чтобы проверить, не идет ли за ними Лассе. Вскоре они скрылись из виду. Он опять оступился и выругался по-фински. Каждый раз, когда он спотыкался, Ида делала глубокий вздох и вздрагивала.

Она увидела, что в одном месте водоема было мелко и отчасти лежал лед. На льду виднелись следы и маленькая прорубь.

Гм? Миккола, очевидно, тоже где-то грохнулся по дороге к гигантской расщелине. Тогда у него наверняка тоже мерзнут ноги.

Ида заметила, как невероятно сильно напряглась всем телом, чтобы снова не упасть в холодную расщелину — дрожь, окаменелость, ледяная вода…

Миккола, похоже, был полностью занят тем, чтобы идти в ее темпе, не падая.

Разве он не видит, что мы можем перейти водоем в этом месте?

Она вела его дальше, прямо вперед, на небольшую горную гряду. И она увидела, как тонкий и белый как мел маленький полумесяц висит именно над тем местом, где Оунасйоки начинает расширяться, превращаясь из маленького мелкого порога в широкую и спокойную реку. Когда они снова поднялись на хребет горы, вдалеке она опять увидела расщелину. И полуразвалившийся висячий мостик.

Оттуда мы начали идти.

Лед лежал под снегом только в нескольких местах, причем снег был мокрый, а лед мягкий от темных пятен.

— Куда мы идем? — спросил Миккола. — Ты что, меня обманываешь?

Ида осторожно обернулась.

— В чем дело? Я просто иду.

— Что?

— Ведь это ты решаешь!

Миккола сплюнул в снег и кивнул. Он явно запыхался.

— Но мы наверняка сможем перебраться здесь на другую сторону, — сказала она, показав на мост. — Если ты этого хочешь.

Он взглянул на нее и фыркнул. Рассматривая основание моста, он вытащил маленькую полиэтиленовую бутылочку с логотипом «Адидаса» и сделал глоток какой-то жидкости, похожей на сок.

Она тоже посмотрела в ту сторону. До воды было метров двенадцать-пятнадцать, отвесные скалы обрывались довольно резко, под ними на небольшом расстоянии висел мост.

Внезапно он посмотрел ей прямо в глаза.

А затем разразился коротким смешком, прежде чем зашипеть и направить браунинг прямо в ее колени.

— Ты что, держишь меня за дурака и пьяницу? Ты думаешь, у меня мозгов нет, да?

Он подождал. Ида молчала.

— Сейчас ты пойдешь со мной к машине, — велел Миккола. — Я дам тебе кое-что, чтобы ты не замерзла насмерть. А потом ты пойдешь обратно и развяжешь своего друга, а затем вы можете выбираться на большую дорогу, пешком. Но к тому моменту я уже буду далеко отсюда. Понятно? Я, черт возьми, не совсем идиот. Видишь, я все продумал. Но сначала нам надо обратно к фургону.

У нее не было сил ответить.

Она стояла совершенно неподвижно и просто смотрела на него.

В воздухе за спиной Микколы что-то замаячило.

Из расщелины под ними бесшумно вылетела большая белая птица.

75

Ида бросилась на землю. Миккола продолжал стоять. Она почувствовала, как снежинки попадают внутрь через швы на манжетах куртки.

Его глаза почти ничего не выражали, когда клюв чайки пробил ему щеку, а острые и необычайно длинные когти через воротник его расстегнутой куртки Canada Goose прямо через подшивку шерстяного свитера впились в верхнюю правую часть грудной клетки. Изо рта на бороду сразу же вытекла струйка кровавой слюны, а из горла раздалось громкое хлюпанье, смешанное с приглушенным криком.

И тут он закричал, громко и пронзительно, и стал раскачиваться из стороны в сторону, как будто на нем горела куртка и как будто огромная чайка, которая все еще сидела, размахивая крыльями, у него на спине, снова и снова плескала керосин ему в лицо.

БУМ!

Раздался выстрел револьвера и еще один удар — это эхо докатилось до горы прямо за ней. Потом еще один выстрел, и чайка поднялась в воздух. Миккола споткнулся и упал вниз, растянувшись на висячем мостике, смотря широко распахнутыми глазами на большую тень от птицы над ним, которая опять приготовилась к атаке.

Боже мой, подумала Ида, какая же она огромная!

Маслянистые крылья слабо мерцали, из клюва слышался пронзительный металлический звук. Миккола нацелил браунинг и снова выстрелил — БУМ!

Чайка нырнула под доски моста и исчезла. Миккола выругался. Из ран на его лице сочилась кровь. Внезапно он наставил револьвер прямо на Иду, и несколько секунд она неподвижно смотрела в его широко открытые глаза.

Но тут он повернулся и попытался поковылять дальше по висячему мосту. Рюкзак на три четверти свисал с его руки, мост заскрипел.

— Но что…

С этими словами он провалился, одна из досок раскололась пополам и отвалилась. В эту минуту она увидела, что под другими досками вперед ползет что-то большое и темное.

Это вернулась чайка, она крепко держалась когтями за доски. Миккола услышал щелканье и звук ползущей птицы и быстро обернулся — с выражением ужаса на лице — и опять выстрел, наискось и вниз.

Еще одна доска сломалась и упала в бурлящую глубину. Он был бледен, подбородок весь в крови, было видно, что он страшно устал. Он остался стоять посередине моста, все время глядя вниз по течению.

— Что это? — закричал он.