Как пальцы в воде. Часть 2 - Виолетта Горлова

В каюте мисс Доэрти ничего подозрительного не нашли, в аптечке, кроме запечатанного пузырька со снотворным, тоже ничего криминального не было.

Для доказательства отравления часто приходится применять целый ряд анализов: гистологические, гисто-химические, фармакологические. Используются и физические методы: спектрография, хроматография, рентгеносруктурный анализ, атомный и радиологический.

Но в случае с мисс Доэрти все оказалось проще и быстрее, чем я ожидал. Спустя час можно было возвращаться на судно, но вариант добраться до яхты вплавь я все же оставил на случай летнего отдыха, поэтому нужно было дождаться, пока «Звездная» причалит к какому-нибудь порту.

Я позвонил миссис Старлингтон, и та сообщила, что яхта будет через полчаса в Истборне, стоять в гавани она будет не менее двух часов. Многие гости хотят прогуляться по городу, так что времени у меня достаточно. Кроме того, женщина мне рассказала, что на «Звездной» все пока обстоит спокойно, хотя еще не все гости проснулись, и Линда – в том числе. Рассчитав примерно время дороги, я вызвал такси и спустя пятьдесят минут был у себя в каюте.

Сидя в кресле, я размышлял над тем, что мне удалось обнаружить. В конце концов пришлось признать: надо будить Фрэнка, но он опередил меня, постучав в дверь моего номера, хотя его быстрые и вкрадчивые скребки пальцами по дереву, больше напоминающее кошачью заточку когтей, трудно назвать стуком.

Выглядел он бодрым и отдохнувшим, впрочем я не почувствовал в себе зависти. В это утро, показавшимся мне как никогда долгим, я ощущал себя весьма полезным обществу. Попытка отравления, можно сказать, мною была почти доказана, несмотря на то что этот факт только добавил странностей и проблем ко всем нашим вопросам. И сие обстоятельство, надо признать, выбило меня из состояния определенной гармонии с человечеством вообще и с самим собой в частности. А первый шаг к восстановлению равновесия – понять, что оно потеряно. Так что можно было констатировать: первый ход мною сделан.

– Что-то ты не выглядишь выспавшимся, Марк. Все мечтаешь? – спросил Тодескини, зевая.

– О ком, Фрэнк? – бесстрастным голосом ответил я вопросом.

– О девушках, конечно же. О ком еще? – Он подошел ко мне ближе и уселся в кресло напротив.

– Знаешь, не буду скрывать… Впрочем человеку, обладающего больной фантазией, назвать мои ночные занятия погружением в грезы, вероятно, можно.

– Ты хочешь меня обидеть?

Я невольно рассмеялся.

– Что ты, Фрэнк. Честно говоря, я бы действительно не отказался провести так ночь так беззаботно… не над чем не ломая голову, а просто мечтая, – мрачно закончил я, почувствовав, как мое сознание постепенно затягивается тяжелой пеленой сна.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросил Тодескини.

– Да, – буркнул я. – Но давай выйдем на свежий воздух, иначе ты рискуешь не услышать моего рассказа о ночной истории и моей роли в ней.

С трудом оторвавшись от удобного кресла, я окинул гостиную в поиске своей куртки. Это действие не укрылось от внимания Фрэнка.

– Что такое, Марк?

– Ничего, просто ищу… – А что, собственно говоря, ты ищешь? – спросил меня какой-то из моих внутренних голосов. Зависнув на некоторое время в прострации, я, по-видимому, выглядел странно, потому что Тодескини тревожно спросил:

– Марк, ответь мне только честно, наркотиков хотя бы не было?

– Ты что, Фрэнк! Совсем… – С тихим ужасом я вдруг осознал, что не могу подобрать нужное слово. Пожалуй, только этот испуг, по сути оказавшийся шоком, привел меня в чувство. Вероятно, этот приятный факт отразился и на моем лице, потому что Тодескини радостно заметил:

– Ну слава богу! Ты меня испугал.

– Я и сам испугался!

– У тебя были глаза то ли вампира, то ли ожившего мертвеца.

– Вообще-то, мне бы не хотелось выбирать между этими двумя персонажами.

– Но рискуешь оказаться в подобной ситуации. Ты сейчас хотя бы знаешь, что с тобой произошло?

– Рискну предположить, – растерянно ответил я. – Похоже, у меня закипели мозги, и мне действительно надо нормально выспаться.

– А что ты искал? Смог вспомнить?

– Свою куртку. Мы же собирались выйти на свежий воздух, а там прохладно.

– Так ты же в куртке! – изумился Тодескини.

– Это я уже заметил.

– Ну и ну… – промычал Фрэнк.

– Все объяснимо. Это частичная амнезия или состояние спутанного сознания – итог моих бессонных ночей. Это, конечно, исправимо, но заставляет задуматься.

Тодескини посмотрел на меня внимательнее.

– Знаешь, у меня такое было. И нельзя сказать, что это состояние легко исправляется… В свое время я чуть не подсел на снотворное, – хмуро улыбнувшись, сообщил приятель.

– У меня тоже такое было… после смерти отца… Поэтому я не очень-то испугался. Ладно. – Я закрыл входную дверь каюты. – Надеюсь, осталось не так много работы.

Прохладный аромат моря помог мне освежить мозги и немного снять сонливость, поэтому я смог более или менее связно рассказать обо всем Тодескини.

Только мне удалось эффектным аккордом закончить свой «почти» монолог, как позвонила миссис Старлингтон. Я не хотел идти с докладом на полуголодный желудок, что же касается моего друга, то худшего способа самоубийства для него, пожалуй, не существует. Минерва великодушно позволила нам позавтракать.

Спустя полчаса мы уже сидели в просторном кабинете роскошной каюты Элизабет, хотя эту комнату можно смело причислить к категории гостиной. Здесь все, судя по интерьеру, оформлялось с учетом вкусов и предпочтений миссис Старлингтон: светлые, в основном серо-голубые тона, комфортная мебель и необходимое для работы и отдыха электронное и бытовое оборудование. Минерва с Фредом Хантером расположились в одном конце невысокого овального стола, мы с Фрэнком сели рядом, по левую руку от хозяйки апартаментов. Элизабет попросила нас подождать прихода инспектора Теллера и сержанта Джека Ричардсона и, отдав дань гостеприимства, предложила нам напитки. Мы остановились на чае. Сама миссис Старлингтон пила кофе, хотя, как мне помнится, обычно она предпочитала чай. То, что утро для нее выдалось не очень приятным, мне было понятно, впрочем мои новости отнюдь не улучшат ее настроение не только к обеду, но и, пожалуй, к ужину тоже. Лицо Фреда было мрачным и угрюмым, весьма редкое явление для этого мужчины, предпочитающего скрывать свои эмоции за маской холодной доброжелательности и вялой беспристрастности. Минут десять назад мы с Фрэнком минут заключили пари: каким будет выражение лица Кербера к концу нашего совещания. Я считал, что Хантер будет потирать руки в преддверии своего звездного часа, так как расследование попытки отравления мисс Доэрти не обещало быть сложным, во всяком случае, так казалось на первый взгляд, и он тоже мог думать именно так, а подобные мысли, безусловно, радуют. Вряд ли Фред сможет скрыть свое самодовольство в предвкушении совершить «подвиг» во имя любви. К сожалению, нам не всегда дано понять, насколько могут быть иллюзорны наши мечты и надежды. Фрэнк же поставил на то, что Хантера не обрадует такое известие, все-таки не исключается повторная попытка отравления, которая может оказаться более успешной. Разве это не станет для Фреда геморроем на его голову? Я ответил, что по моим наблюдениям, у Хантера может, конечно, возникнуть такое заболевание, но все-таки в другом месте. На мой вопрос, откуда у Тодескини такие странные познания о человеческой анатомии, Фрэнк сердито парировал, что я не понимаю фигуральных выражений, с чем мне пришлось согласиться, дабы не доводить своего друга до агрессивного состояния. Кто знает, чем он будет руководствоваться, чтобы достойно мне ответить?

Инспектор и сержант пришли буквально через пару минут. Выглядел Алекс еще хуже, чем утром. Он вообще не отличался аккуратностью, однако сейчас его неряшливый вид вызывал ряд вопросов, но не только из-за понятного обывательского любопытства. Миссис Старлингтон, не став скрывать своего удивления, спросила:

– Мистер Теллер, простите, вы видели себя в зеркале?

– Нет, а что? – испуганно спросил тот, на ходу приглаживая своей красноватой пятерней редкие сальные волосы, вследствие чего его прическа, конечно, не стала более стильной, однако ему удалось снять какой-то листочек, зацепившийся за воротник пиджака. Одежда инспектора напоминала наряд художника, специализирующегося исключительно на натюрмортах яств. Темно-серый мятый пиджак был в желто-коричневых пятнах, на галстуке застыли бурые капли, похожие на кетчуп, на одном манжете серой рубашки темнел слой еще какого-то вещества, визуально напоминающий шоколад… В общем-то, необязательно быть Шерлоком Холмсом, чтобы сказать, из чего состоял завтрак Теллера; и скудным он, по-видимому, тоже не был. На фоне инспектора сержант Ричардсон выглядел образцом опрятности.

Решив, что теперь его внешний вид в порядке, Алекс заметно расслабился и присел на предложенное хозяйкой кресло, стоящее рядом с Фредом Хантером. Сержант расположился рядом с инспектором.