Было записано - Greko

тебя окрестить? Быть тебе отныне Cicatrice-au-visage.

— Лицо со шрамом? Нет, лучше Scarface!

— Хотя в этот раз ты сам себя превзошел! — продолжала неугомонная супруга.

— Тамара!

— Все знают, как ты получил сотрясение! Уже не тайна!

Все, в подтверждение, засмеялись.

— Ладно! Давайте, давайте! Издевайтесь! — я начал бурчать. — Ради такого, конечно, стоило сюда приехать!

— Конечно! — подтвердила супруга. — Чего лежишь? Я же сказала: собирайся!

— Куда⁈

— Мы дом сняли. Там сегодня переночуешь. Завтра вернем обратно. Я договорилась.

— Сразу предупреждаю, — я посмотрел на Григола Орбелиани, — мне пить нельзя!

— И это знаем! — успокоил меня князь. — Ничего, мы за тебя выпьем!

Что он имел в виду? Что выпьют за мое здоровье или за мою долю тяжкую? Пояснений не дождался. Смысл? Сделают и то, и другое.

Вот так я и попал за большой стол в одном из моздокских купеческих домов. Усадили на почетное место. Я подумал, что имею полное право воспользоваться своим болезненным положением. Вел себя, почти как ребенок. Ну, или как падишах. Только что с ложечки не кормили. А так стул рядом со мной стал своего рода приемным. Никто долго на нем не задерживался. Все подходили по очереди, усаживались, рассказывали про новости. Тамара, как и полагается жене падишаха, сидела с другого бока с Соней на руках.

Первой отчиталась она. На вопрос — что творится? — ответила, что все в порядке. Больше ничего не смог вытянуть из неё. Только отметил про себя, что что-то недоговаривает. Что-то её все-таки беспокоит. Пристал с ножом к горлу. Но женушка с легкостью отбила все мои нападки.

— Ты головой слаб! — усмехнулась она. — Поэтому и мерещится.

Тут нас прервала Вероника. Её распирало больше всех: такое приключение пережила. Все рассказала. Большую часть на греческом. Я признался про себя, что у неё талант к языкам не в пример выше моего, на несколько порядков. Так она бойко уже щебетала. Слушая и наблюдая за ней, я вдруг подумал, что вполне возможно, что как-то промелькнувшая у меня прежде в голове мысль о том, что она со временем переплюнет Тамару, тоже имеет солидные основания. Она, рассказывая мне про свою жизнь, уже, я это чувствовал, что-то скрывала. При этом лисье выражение не сходило с её прелестного личика.

— О чем она умолчала? — я опять пристал к жене.

Жена улыбнулась.

— Заметил?

— Я столько лет с тобой живу. Конечно, заметил! Что она там вытворила?

— Да, ничего не вытворяла! В том то и дело!

— Ну, конечно! Само так вышло!

— Да! Само! Она не старалась!

— О чем речь-то? Не томи уже, Тома!

— Ну… — жена потупилась, сдерживая смех.

— Тамара! Мне нельзя возбуждаться и нервничать! — пригрозил я.

— Ой! — вздохнула жена. — В общем, Янис забыл дорогу в татарский аул к своей зазнобе!

— Грехи мои тяжкие! — я рассмеялся. — Умут в шоке, Мария довольна?

— Оба довольны. Тоже веселились, наблюдая. Нет причин быть в шоке. Дети же.

— Не скажи! — я покачал головой. — Такие, как ты и она… Один раз увидишь и на всю жизнь!

Тамара вспыхнула, наклонилась, поцеловала меня.

— Спасибо, любимый! Это так приятно слышать!

Подошла Манана забрать Сонечку.

— Я очень рад, Манана, что ты с нами! — сказал я.

— И я, — ответила Манана. — Вы даже не представляете, как я рада и счастлива!

Я Тамаре кивком указал на Бахадура. Тома кивнула в ответ.

— Не скрывают уже.

Манана поняла, о чем речь, покраснела.

— И этому я рад! — успокоил я её. — И как вы решили?

— Что? — не понимала Манана.

— Ну, я не знаю… Свадьбу, например, может, сыграем.

— Не нужно! — улыбнулась Манана.

— Как так⁈

— Мы не дети. Потом… я не перейду в его веру. Он не перейдет в нашу. Нам это не нужно. Нам хорошо вместе. Этого достаточно.

— Но люди что скажут?

— Коста, — грустно усмехнулась Манана, — мне плевать, что они скажут. Я вдова. Он тоже никем не связан.

— Хорошо! — улыбнулся я.

Манана отошла. Я посмотрел на Тамару.

— Что? — она удивилась.

— Как что⁈ Не по-твоему выходит! Ты же хотела их поженить! И ты смиришься⁈

— Ты и с обычной головой плохо соображал, — жена начала хихикать, — а с больной — совсем плох!

— Я тебе всыплю!

— Я и поженила их! — жена вняла угрозе. — А то, что под венец не пойдут, так Манана права. Не дети. Главное, что живут вместе и счастливы! И никто их не осудит! Меня все устраивает!

— И Бахадур…?

— Нет! — жена поняла, о чем я собираюсь спросить. — Прекратил свои набеги!

— Тифлис вздохнул с облегчением? — улыбнулся я.

— Мужская часть — да, — жена рассмеялась. — Женская, наверное, горюет!

Тут подошел и сам «виновник торжества».

— А я все знаю! — сказал алжирцу, незаметно кивнув в сторону Мананы.

— Да, да! — признался друг, улыбаясь.

— Ты счастлив?

— Да! Она — хорошая женщина!

— Бахадур! — я наклонился к нему. — Ты же понимаешь, что твоим приключениям конец?

— Конечно! — пират удивился вопросу.

— И что? Прямо вот больше не будешь по крышам убегать от чужих мужей?

— Друг мой! Я устал бегать. Я хочу покоя. А с Мананой я получил все, что хотел. Если бы ты знал, — тут знойный бербер не удержался, — что она вытворяет в постели!

— Бахадур! — я даже покраснел.

— Да ладно тебе! Будто я не слышал, что вы с Тамарой творите⁈

— Да ну тебя!

Пират рассмеялся.

Потом подошли братья. Поблагодарили за идею бизнеса с Умутом.

— Думаете, получится? — спросил.

— Так сразу и не скажем, — мудро рассудили братья. — Посмотрим. Умут скоро должен будет все подготовить. Мы завтра как раз отсюда опять прямо в Одессу поедем. Там договорились встретиться. Там уже окончательно все решится.

— Вы вот о чем подумайте, братья… В Тифлисе апельсины не особо и нужны. Своих фруктов хватает.

— Эээ… — замычали испуганно новоявленные бизнесмены.

— Спокойно! Я не закончил. Остаются русские войска. Госпитали. Гарнизоны на Черноморском побережье. Везде цинга. Так что