Леди в саване - Брэм Стокер

Оттуда, где мы стояли, на краю каменной стены, меж громадных древесных стволов, нам, когда наши глаза привыкли к тени, было довольно хорошо видно их. В большой спешке, то таща, то неся воеводину, они пересекли открытое пространство и нашли укрытие в маленькой, поросшей травой нише, которую обступал, исключая чудовищно узкий вход, подлесок. Из долины было бы совершенно невозможно их заметить; мы же, с высоты каменной стены, видели их сквозь редкий кустарник. Оказавшись в нише, они выпустили пленницу из рук. И она, инстинктивно дрожа, отступила в дальний угол выемки.

А потом — да падет позор на этих мужчин, пусть они турки, пусть неверные! — мы разглядели, что они подвергли ее унижению: закрыли ей рот кляпом и связали ей руки!

Нашу воеводину Тьюту связали! Для каждого из нас это было все равно что пощечина. Я слышал, как господарь Руперт вновь заскрежетал зубами, но, заговорив, заставил себя взять спокойный тон:

— Возможно, это и к лучшему, хотя унизительно… Они ищут себе погибель, и ждать им недолго. Больше того, они сами срывают свой изначальный план. Теперь, когда она связана, они будут полагаться на эти узы и будут откладывать убийство до последнего момента. Вот наш шанс — вызволить ее из плена живой!

Несколько минут он стоял неподвижно, словно каменный, и обдумывал что-то, продолжая наблюдать за бандитами. Я видел, что с мрачной решимостью он уже ухватился за некую мысль — глаза его обратились к верхушкам деревьев на краю крутизны, потом, очень медленно, будто прикидывая что-то и приглядываясь ко всем мелочам, к нише внизу.

— Они надеются, что тот, другой преследующий их отряд не набредет на них. Потому и выжидают, чтобы убедиться в этом. Если те, другие, не поднимутся по долине до этого места, то похитители продолжат путь. Вернутся на тропу, с которой сошли. Там мы можем дождаться их, вклиниться в центр их группы, когда она будет прямо перед нами, и перерезать всех вокруг воеводины. Потом пойдет в ход огнестрельное оружие — и мы покончим с ними!

Пока он говорил, двое из нашего отряда — отличные стрелки, как я знал, — незадолго перед тем легшие ничком и наведшие на бандитов свои ружья, поднялись.

— Дай команду, господарь! — только и сказали они, стоя в ожидании. — Нам зайти с головы шайки грабителей и спрятаться у тропы?

Он размышлял с минуту, а мы все замерли в полном молчании. Я слышал стук наших сердец. Потом он произнес:

— Нет, пока нет. Еще не время. Они не двинутся с места и не смогут ничего предпринять, пока не будут знать, настигнет их тот, другой отряд, или же нет. С нашей позиции, с возвышенности, мы увидим, в каком направлении помчатся преследователи, задолго до того, как это сумеют сделать бандиты. И тогда мы спланируем наши действия и своевременно подготовимся.

Мы ждали несколько минут, но так и не заметили признаков приближения другого отряда преследователей. Очевидно, он с большой предосторожностью продвигался вперед, к тому месту, где, как предполагалось, затаились враги. Бандиты стали проявлять беспокойство. Даже с расстояния мы могли понять это по их позам и жестам.

Вскоре, когда напряжение из-за неведения стало для них невыносимым, они направились к краю ниши — дальше они не могли двинуться, не обнаружив себя перед теми, кто, возможно, проник в долину, а также из опасения, что их пленница останется без присмотра. Собравшись вместе, бандиты держали совет. По их жестикуляции мы понимали, о чем они вели речь: они не хотели, чтобы пленница слышала их, а значит, красноречивые жесты столько же говорили нам, сколько и им самим. Наши люди, как все горцы, обладают острым зрением, а что до господаря, то он орел — зорок и прозорлив… Из той своры трое отделились от остальных, отступили назад и положили ружья, но так, чтобы легко можно было схватить их в случае надобности. Потом вытащили ятаганы и изготовились, будто стражи.

Это явно были назначенные убийцы. Они хорошо знали свое дело; и хотя стояли они в пустынном месте и далеко вокруг не было ни души, если не считать отряда преследователей, о приближении которого им стало бы известно заранее, они находились так близко от пленницы, что ни один меткий стрелок — из ныне живущих или когда-либо живших на свете, — сам Вильгельм Телль[107] не сумел бы причинить им вреда, не подвергая опасности девушку. Двое из них повернули воеводину лицом к каменной стене — в этом положении она не могла видеть происходящее, — а тот, кто явно был главарем банды, знаками же пояснил, что остальные отправляются выслеживать преследователей. И когда найдут, то он или кто-то из его людей выйдет на прогалину из леса, в котором обнаружат затаившихся горцев, выйдет и поднимет руку.

Это будет сигнал к тому, чтобы жертве перерезали горло. Таким способом (варварским даже для убийц магометан) решено было предать ее смерти. Наши люди как один заскрипели зубами при виде этого зловещего жеста — турок провел правой рукой, будто сжимающей ятаган, по своему горлу.

У края ниши банда задержалась, пока главарь указывал каждому, где войти в лес, пересекавший долину почти по прямой линии от одной каменной стены до другой.

Низко нагибаясь на открытом пространстве и тут же укрываясь за всяким попадавшимся на пути бугорком, турки, будто призраки, с невероятной быстротой пронеслись по лужайке и исчезли в лесу.

Когда лес поглотил их, господарь Руперт открыл нам в подробностях план действий, который постоянно обдумывал. Он дал нам знак следовать за ним; мы двинулись вереницей, огибая могучие деревья и держась самого края крутизны, дабы видеть расщелину под нами. Проследовав вдоль изгиба каменной стены до места, откуда можно было охватить взором весь лес в долине, но при этом не терять из виду воеводину и охранявших ее убийц, мы по его приказу остановились. Место это имело дополнительные преимущества: отсюда мы беспрепятственно могли наблюдать за идущей вверх горной дорогой, над которой, с дальней ее стороны, вилась тропа, та самая тропа, которой прошли бандиты и на которой другой отряд преследователей надеялся перехватить беглецов. Господарь заговорил быстро, тоном приказа, столь радующим слух солдат:

— Братья, настало время сразиться за Тьюту и страну. Вы, двое метких стрелков, займите позицию лицом к лесу. — Двое легли на землю и взяли ружья на изготовку. — Поделите прилегающую к лесу полосу между собой и установите для себя границы ваших отрезков. Как только в вашей зоне появится бандит, накройте его огнем, сразите его прежде, чем он выступит из леса. И продолжайте караулить, чтобы поступить точно так же со всяким, кто явится вслед за ним. Расправьтесь так с каждым, если они будут возвращаться поодиночке, пока не расстреляете всех. Помните, братья, храброе сердце в такую суровую годину не спасет. Залогом безопасности воеводины сейчас будут выдержка и верный глаз! — Потом господарь обернулся к нам, остальным, и сказал мне: — Архимандрит Плазакский, ты, который доносит до Господа молитвы столь многих душ, настал мой час. Если я не вернусь, передай привет моей тете Джанет — мисс Макелпи из Виссариона. Нам осталось только одно, если мы желаем вызволить воеводину. И ты, когда придет пора, поведи этих людей к караулящему у начала горной тропы. Отгремят выстрелы — пусти в дело кинжалы, гонись за бандитами по всей долине. Братья, — оглядел он нас всех, — вам должно успеть отомстить за воеводину, если не суждено ее спасти. Что до меня, то мой путь короче. На него я вступаю. Раз нет и не будет времени на то, чтобы спуститься по горной тропе со всей осторожностью, мне надо избрать кратчайший путь. Природа подыскала мне такой — путь, которым меня вынуждают идти люди. Видите тот гигантский бук, ветви которого нависают над расщелиной, где держат пленницу? Вот мой путь! Когда вы с этого места заметите возвращающихся лазутчиков, дайте мне знак — махните шапкой, но только не машите носовым платком, потому что враги могут увидеть белое. Тут же бросайтесь на врагов. Для меня это будет сигнал — сигнал ринуться вниз… Если я не смогу ничего больше, то хотя бы раздавлю убийц при падении своим весом, пусть буду вынужден погубить и ее. По крайней мере, мы умрем вместе — и умрем свободными. Положите нас вместе в гробнице, в церкви Святого Савы. Прощайте — если видимся последний раз!