Мир «Искателя», 1998 № 03 - Борис Воробьев

Он, похоже, считал, что из-за этого не следует расстраиваться.

— Я полагаю, свой гонорар вы определите соразмерно личному риску, — беззаботно сказал он. — Ведь работа вроде вашей, как мне представляется, действительно предполагает риск.

Я пожал плечами. Гонорар, сказал я себе, безусловно будет под потолок.

— Ну что ж, — произнес я. — Значит, я иду дальше?

Он заходил по комнате, заложив руки за спину и уперев хмурый взгляд под ноги на ковер.

— О да. Я хочу, чтобы вы шли дальше.

— Есть несколько вопросов, которые я хотел бы вам задать, — сказал я, закуривая новую сигарету. — Когда вы в последний раз видели Морин Кросби?

— На похоронах Джэнет. С тех пор я ее не видел. Ее дела в полном порядке. Любые бумаги, которые требуют подписи, посылаются ей по почте. У меня не было возможности увидеть ее.

— Вы не слышали, что она больна?

Он покачал головой. Нет, он и представления не имел, что она больна.

— Вы убеждены, что смерть Макдоналда Кросби наступила в результате несчастного случая? — пульнул я в него.

Этого он не ожидал.

— Что вы хотите этим сказать? Разумеется, это был несчастный случай.

— А не могло это быть самоубийство?

— Не было причины, по которой бы Кросби покончил жизнь самоубийством.

— Почему вы так уверены?

— Человек обычно не стреляется из дробовика, если у него есть револьвер, а он у Кросби был. С ружьем слишком хлопотно.

— Если бы он совершил самоубийство, повлияло бы это на его состояние?

— Да, конечно. — В его глазах появился испуг. — Его жизнь была застрахована на полтора миллиона долларов. В полисе была оговорка о неуплате в случае самоубийства.

— Кто получил деньга по страховке?

— Я не совсем понимаю, куда все это ведет, — сказал он, вернувшись к столу. — Может, объясните?

— Мне кажется странным, что Сэлзер, не будучи дипломированным врачом, подписал свидетельство о смерти. Коронер и Брэндон, вероятно, с этим согласились. Я пытаюсь убедить себя, что в смерти Кросби не было ничего зловещего. Предположим, он-таки покончил жизнь самоубийством. Согласно вашему утверждению поместье потеряло бы полтора миллиона долларов. Но если милый, услужливый врач-шарлатан, нечистый на руку коронер и начальник полиции нашли общий язык, все можно было обставить так, как нужно, правда?

— Говорить такое довольно опасно. Разве у Сэлзера нет диплома?

— Нет. Кто получил деньги по страховке?

— Деньги были оставлены Джэнет, а с ее смертью — Морин.

— Значит, сейчас у Морин полтора миллиона наличными, так или нет?

— Да. Я пытался убедить Джэнет вложить деньги в какое-нибудь дело, но она предпочла оставить их в банке. Так они и перешли к Морин.

— Что с деньгами сейчас? Они по-прежнему в банке?

— Насколько я знаю. К ее счету я доступа не имею.

— А не могли ли иметь?

Он пристально посмотрел на меня.

— Вероятно, мог бы. Да вот не знаю, захотел ли бы.

— Знай мы, сколько именно там осталось, нам было бы легче. — Я кивнул на письмо Джэнет, лежавшее на столе. — В нем речь идет о шантаже. А если пришлось подмазывать Фрэнклина Лессоуэйза, коронера и Брэндона, то, вполне вероятно, денег на счету осталось не так уж и много. Я был бы рад, если бы вы смогли это выяснить.

— Хорошо. Я посмотрю, что можно сделать. — Он задумчиво почесал подбородок. — Если то, что вы говорите, правда, я, вероятно, мог бы возбудить против Сэлзера дело. Он не имел права подписывать свидетельство, но пока что мне не хочется играть в открытую. Похоже, в том, что он застрелился случайно, сомнений нет. Страховая компания осталась удовлетворена.

— Ну еще бы, если Брэндон и коронер пропустили свидетельство о смерти. Мне кажется, Сэлзер финансирует не только Брэндона, но и мистера Лессуэйза. Что вам известно о Лессоуэйзе?

Уиллет скорчил гримасу.

— О, его могли купить. У него довольно гнилая репутация.

— Вы хорошо знали Джэнет Кросби?

Он покачал головой.

— Я встречал ее всего два-три раза. Не больше.

— Она поразила вас как человек с больным сердцем?

— Нет. Но это еще ничего не значит. У многих людей плохое сердце. Это не всегда заметно.

— Но они не играют в теннис за два дня до смерти, как играла Джэнет.

Я видел, что он начинает тревожиться.

— На что вы намекаете?

— Ни на что. Я лишь заявляю о факте. Меня не купишь на мысли, будто она умерла от сердечной недостаточности.

Пока он неотрывно смотрел на меня, тишина в комнате была такая тяжелая, что от нее запросто мог бы потонуть линейный корабль.

— Уж не хотите ли вы сказать… — заговорил он и замолчал.

— Пока нет, — ответил я. — Но это нечто такое, о чем нам не следует забывать.

Я видел, что ему это очень не понравилось.

— Оставим это пока, ладно? — продолжал я. — Сосредоточим свои усилия на Морин Кросби. Судя по тому, как выглядит дом, и по тому, что мне рассказала сиделка Гэрни, Морин, вероятно, не живет в Крестуэйз. Если ее там нет — где же она?

— Да, — согласился он. — От этого не уйдешь.

— Она в санатории Сэлзера? Вам не приходило в голову, что ее могут содержать там как пленницу?

При этих словах он резко выпрямился на стуле.

— Не разыгралось ли у вас воображение? Не далее как на прошлой неделе я получил от нее письмо.

— Это ничего особенно не доказывает. Почему она вам написала?

— Я просил ее подписать кое-какие бумаги. Она вернула их подписанными с запиской, в которой благодарит меня за то, что я их прислал.

— Из Крестуэйз?

— Адрес на бумаге был Крестуэйз.

— Это по-прежнему не доказывает, что ее не держат в заточении, правда? Я не говорю, что дело обстоит именно так, но это еще один момент, о котором нам не следует забывать.

— Об этом можно узнать сразу же, — быстро сказал он. — Я напишу ей и попрошу зайти ко мне. Предлог для деловой встречи у меня найдется.

— Да. Это идея. Вы дадите мне знать, что произойдет? Может, стоит последить за ней и посмотреть, куда она поедет, когда уйдет от вас.

— Я дам вам знать.

Я встал.

— Пожалуй, это все. Вы не забудете проверить насчет ее банка?

— Я посмотрю, что можно сделать. И поосторожнее, Мэллой. Я не хочу, чтобы это ударило по мне. Вы понимаете?

— Я буду осторожен.

— Каков ваш следующий шаг?

— Надо что-то предпринять относительно сиделки Гэрни. Эта девушка мне понравилась. Если она жива, я найду ее.

Когда я уходил от него, он уже не казался мне каменным идолом. Он больше походил на весьма растревоженного, сильно озадаченного адвоката средних лет. Это по крайней мере доказывало, что и он тоже человек.