Джо Мэлоун. Моя история - Jo Malone

Он выглядел озадаченным, как будто это был каверзный вопрос. «Твой любимый шампунь».

Я стояла, не поднимая бровей, и ничего не говорила.

Потом до меня дошло. «ОООООООООООООООООООООООООО

Что мне понравилось в этом подарке, так это то, что Гэри по-прежнему видел во мне ту, кого он любил, неизменную, а не женщину, борющуюся с раком. Мы оба хохотали, и знаете, иногда клише бывают правдивыми — смех действительно лучшее лекарство. Юмор, как и боль, субъективен, но мне нужны были моменты легкого облегчения, чтобы сделать иначе несчастный опыт терпимым. И мы не выбросили эту бутылку шампуня — мы оставили ее в ванной, с нетерпением ожидая дня, когда я смогу снова ее использовать.

Когда теряешь волосы и идешь по улице в таком городе, как Нью-Йорк, происходит странная вещь — ты чувствуешь себя одновременно заметным и невидимым. Но даже с моим головным убором в стиле «Секс в большом городе» не удавалось скрыть болезненную бледность и лысую шею, которые говорили всем, что под шапкой я лысая. Я чувствовала сочувственные взгляды прохожих, но также замечала тех, кто не хотел встречаться с мной глазами. В некоторые дни мне было трудно смотреть на себя.

В ванной у меня было портативное зеркало с увеличительной стороной, которое позволяло мне рассматривать каждое подробность своего лица, не в поисках морщин или признаков старения, а в поисках впалых щек, тощей шеи и впалых глаз, которые я прослеживала пальцами, чтобы почувствовать, что они все еще мои. «Ты выглядишь ужасно», — говорила я себе. И я действительно была ужасна. Поэтому ванная комната и эти моменты в начале и конце каждого дня стали местом, где я тихо плакала. С конца ноября, когда мое физическое состояние продолжало ухудшаться, я также много молилась, тихо произнося молитвы в уме, будь то в церкви в конце улицы или лежа в постели. Я не просила у Бога многого. Я просто просила сил, чтобы продержаться, потому что чем слабее я себя чувствовала, тем больше сомневалась, что смогу это сделать.

Я продолжала выполнять медицинские ритуалы: втирала в кожу головы увлажняющий крем Cetaphil, чтобы она не шелушилась; полоскала рот ополаскивателем Biotène, чтобы не было язв во рту; и глотала таблетки от тошноты, чтобы не рвало. Но с провалами в памяти я ничего поделать не могла. Поверьте, «детский мозг» во время беременности не идет ни в какое сравнение с «химическим мозгом» — я могла идти по улице и забыть, где нахожусь. А о воображении и говорить нечего — мой ум был слишком утомлен, чтобы блуждать где-либо. Из-за ежедневных уколов и хронической усталости мне казалось, что я провожу большую часть времени либо во сне, либо борясь с побочными эффектами. Но я продолжала отмечать «X» в календаре, прошла Хэллоуин, День Благодарения и вступила в последний месяц лечения — декабрь.

И тогда выпал снег, и у меня развилась ужасная невропатия — состояние, которое вызывает безумный зуд в руках и ногах, но это зуд внутри вен, который невозможно почесать. Представьте себе самый сильный обморожение и умножьте его на сто.

На земле было, наверное, пять сантиметров снега, когда Стивен отвез нас выбирать рождественскую елку на Юнион-сквер. На обратном пути, после того как мы заказали доставку елки, зуд стал настолько невыносимым, что мы остановились в Starbucks, чтобы передохнуть. Пока Гэри покупал горячий шоколад, я сидела за столиком, сняла туфли и носки и чесала подошвы ног с большей яростью, чем собака с блохами.

«О, Боже, это отвратительно!» — воскликнула сидящая рядом женщина.

Стивен чуть не набросился на нее. «Эй, леди, вы хоть представляете, что...»

Но я остановила его. «Пойдем», — сказала я.

Мне не нужны были ни конфликты, ни сочувствие. Я просто хотел, чтобы зуд прекратился.

Мы поймали такси, но, поскольку ноги продолжали гореть, я попросил водителя высадить нас в четырех кварталах от дома. На улице, опираясь на Гэри, я снова снял туфли и носки, а затем пошел босиком по снегу — это было все, что я мог сделать, чтобы погасить огонь в нервных окончаниях. Не думаю, что когда-либо был так счастлив, что не чувствовал ног из-за ошеломляющего холода.

Единственным человеком, к которому я обращалась во время этой мучительной зудящей пытки, была добрая душа по имени доктор Лили Чжан, акупунктурист, чьи услуги использовались в Слоан-Кеттеринге для облегчения побочных эффектов. Я посещала ее каждые две недели с момента приезда в Нью-Йорк. Когда она впервые вставила в меня иглы, я почувствовала, как мое тело наполняется энергией. Я начала понимать, почему китайцы так верят в эту традиционную медицину. Я доверяла доктору Лили, а также яблочно-пряному чаю, который она подавала в своем офисе, напоминающем дзен-буддистскую комнату с бамбуковыми жалюзи и журчащим водопадом в приемной. Я чувствовала себя в безопасности в этом помещении, лежа с ледяными полотенцами на руках и ногах, пока она творила свое волшебство, принося мне облегчение.

Однажды ночью у меня поднялась такая высокая температура, что речь шла о госпитализации, но врачи опасались риска инфекции, поэтому я осталась дома, и доктор Лили пришла ко мне. Мое тело явно боролось с чем-то, потому что я была мокрая от пота и все тело болело. «Мы сделаем кое-что, а потом вы отдохнете», — сказала она.

Она вставила иглы, а затем села у изножья моей кровати и стала читать книгу. Эта женщина привела мою температуру в норму менее чем за два часа — она творила чудеса. Закончив свою работу, она убрала инструменты и ушла. Я никогда не встречал никого в альтернативной медицине, кто мог бы сравниться с ней, и она постепенно вытащила меня из химиотерапии, последнюю дозу которой я принял во вторник, 23 декабря 2003 года — событие, которое я был полон решимости отметить с размахом.

Я ждала этого дня шестнадцать недель и точно знала, что буду делать: я собиралась сказать последнее слово. Я собиралась вернуть раку то, что он отнял у меня летом 2003 года.

Утром в день последней дозы я впервые за несколько недель накрасилась, надела черный костюм от Armani и сунула в карман две бриллиантовые сережки — повторив наряд, который должна была надеть на вечеринку в Serpentine Gallery, прежде чем диагноз испортил мне вечер. Символически это был мой способ продолжить то, что я начала.

Я пришла в клинику нарядно одетой, зная, что все остальные пациенты, проходящие химиотерапию, будут в обычной удобной одежде: спортивных