На службе Отечеству - Александр Алтунин

Море вновь разыгралось не на шутку. Даже тяжелейший крейсер подбрасывает. Многих укачало. С трудом пробираемся по обледенелой палубе к комбату. Ледяной коркой покрылись борта и корабельные надстройки, Передвигаться можно, лишь крепко держась за что-нибудь.

У Николаенко собрались командиры рот и отдельных подразделений. Комбат подошел к карте, приколотой к обшивке каюты, и, обведя карандашом Феодосию, кратко сообщил:

— После высадки наш полк очищает от фашистов центральную и северо-восточную части города. Затем с юга атакует гору Лысая. Семьсот шестнадцатый полк наступает вдоль шоссе на станцию Сарыголь[15], с ходу захватывает ее и движется на Лысую с востока. Двести пятьдесят первый горнострелковый полк очищает юго-западную часть города, овладевает мысом Ильи и высотами, примыкающими к городу с северо-запада…

Комиссар батальона напомнил, что успех операции решают люди, поэтому нужно, чтобы каждый красноармеец проникся важностью задачи и чтобы подвиг каждого из них незамедлительно становился известным всему батальону.

— Шире используйте рукописные листовки, — наставляет комиссар. — Не забывайте о раненых. Ни один из них не должен остаться без помощи.

С совещания расходимся молчаливыми и сосредоточенными. Поднимаемся на палубу. Нас оглушают отчаянные крики. Оказывается, шедший позади нас эсминец наскочил иа мину. Он тонет у нас на глазах, а с ним уходят в морскую пучину несколько сот десантников. Ближайшие к эсминцу корабли спешат на помощь, но спасти тонущих при такой волне задача, как я убедился, чрезвычайно трудная. От мысли, что на месте несчастного экипажа могли оказаться мы, стало не по себе. Все подавлены: ничего нет страшнее и горше, чем быть свидетелем гибели товарищей и не иметь возможности помочь им. Страстно захотелось поскорее добраться до берега.

Спустился в кубрик. Здесь взводные агитаторы читают вслух "Памятку бойцу, идущему в десант".

С Митрофаном Васильевичем, парторгом Вековым и комсоргом роты Гришей Авдеевым обсудили порядок проведения партийного и комсомольского собраний. Митрофан Васильевич неожиданно предложил провести открытое партийно-комсомольское собрание.

— Времени, товарищи, в обрез, — заявил он, — а повестка общая.

Нам понравилось предложение, не возражал и комиссар батальона.

Собрание открыл Веков. Глуховатый голос выдает волнение парторга. Предоставив слово Митрофану Васильевичу, он напряженно слушает его.

— Над героическими защитниками Севастополя, — говорит политрук, нависла смертельная угроза. Наш священный долг — прийти им на помощь. Поэтому полк вместе с другими частями должен высадиться в Феодосии и ударить по фашистам так, чтобы они забыли о Севастополе. У коммунистов и комсомольцев есть одно преимущество перед остальными воинами — право быть впереди. Помните об этом, товарищи!

— Комсомольцы, — с юношеской страстностью заявил Гриша Авдеев, — не отстанут в бою от коммунистов!

Выступление своего вожака комсомольцы поддержали дружным одобрительным гулом.

Выступили почти все коммунисты и комсомольцы, и каждый клялся с честью выполнить воинский долг. Когда парторг Веков предложил принять решение, поднялся Бочков, выпрямился во весь свой немалый рост и возмущенно закричал:

— А что нам, беспартийным, нельзя сказать?!

— Почему же нельзя, товарищ Бочков? — удивился Митрофан Васильевич. Говорите.

— Товарищи! — взволнованно забасил Бочков. — Нетто мы, беспартийные, не горим желанием выполнить свой долг?! Мы тоже хотим так бить заклятых фашистов, чтобы от них мокрое место осталось. У меня сердце щемит, как вспомню, что на пороге дома фашистские изверги застрелили мою жену и ранили мальчонку… Так дайте ж мне до фашистов добраться, вот этими руками готов душить их, сукиных сынов! Вот этими! — повторил Бочков, потрясая огромными кулаками.

— Верно говорит! — прорвался сквозь шум трубный голос сержанта Малышко. — Все мы горя хлебнули! Раз коммунистам такая привилегия — идти впереди, принимайте и меня в партию!

— И меня! — басит Бочков. — Я тоже хочу идти в бой коммунистом!

— И меня! И меня! — Взволнованные бойцы вскочили с мест.

— Что делать? — Растерянный парторг поворачивается к Митрофану Васильевичу: — Не можем же принять вот так сразу?

— Почему не можем?! — Широкая, довольная улыбка осветила смуглое утомленное лицо Митрофана Васильевича. — Пусть все, кто хочет идти в бой коммунистом, напишут сейчас заявления. После боя мы выполним необходимые формальности. А пока будем считать всех условно принятыми. Согласны, товарищи коммунисты?

— Согласны! Согласны! — дружно поддержали политрука члены партии.

Молодые бойцы, не состоявшие в комсомоле, воодушевленные единым порывом старших, заявили, что они тоже хотят идти в бой комсомольцами.

— До конца жизни буду помнить это необыкновенное собрание! взволнованно сказал Митрофан Васильевич.

— Я тоже. Только утвердит ли политотдел принятое решение?

— Утвердит, обязательно утвердит. Я уверен, люди в бою докажут свое право быть коммунистами…

Старшина Санькин с гордостью доложил, что все бойцы обеспечены двойным боекомплектом патронов и тремя ручными гранатами. Он страшно обиделся, когда я вместо похвалы выразил неудовлетворение проделанной работой. Старшина, безусловно, раздобыл боеприпасов больше, чем нужно для начала боя, но я считал, что рота должна быть обеспечена хотя бы на ближайшие сутки: этого требовали, как мне казалось, особые условия боя в городе. К сожалению, комбат Николаенко меня не поддержал. Выслушав мою просьбу, он возмущенно воскликнул:

— Вы что, лейтенант, в верблюдов хотите превратить бойцов? Тогда я приказал старшине сразу после высадки организовать сбор трофейных гранат, автоматов, винтовок и патронов к ним: я не забыл, как выручали они нас в боях на Смоленщине. Когда я рассказал об этом Митрофану Васильевичу, он, усмехнувшись, заметил:

— Боевой опыт — лучший учебник. Он учит не повторять ошибок.

Занятый подготовкой роты к высадке и к бою в условиях города, я забыл о рогатых минах, поджидавших корабль, о качке и о морской болезни. Но когда в четвертом часу ночи все дела были закончены, внимание снова сосредоточилось на разбушевавшейся стихии. Чтобы отвлечься, решил узнать, как будем высаживаться.

— Смотря по обстановке, — неопределенно ответил комбат. — Может, на катера пересядем, а может, крейсер сумеет подойти к причалу.

Такой ответ меня не удовлетворил. Решил поговорить с опытным моряком, но командиры, занятые делом, не склонны были вступать в разговор. Наконец, ухватив за бушлат старшину 1-й статьи, я крикнул, стараясь перекрыть шум моря: