Северное сияние. Юбилейное издание с иллюстрациями - Филип Пулман

не впускать в дом холод, стоял человек, в котором Лира сразу узнала Торольда, слугу лорда Азриэла, и рядом с ним был его деймон, пинчер Анфанг.

Лира устало откинула капюшон.

– Кто… – начал было Торольд, но потом разглядел ее. – Лира? Маленькая Лира? Мне снится? – Он протянул руку назад и открыл внутреннюю дверь.

Холл, в каменном камине пылает уголь; теплый свет ламп, ковры, кожаные кресла, полированное дерево… Лира не видела ничего подобного с тех пор, как покинула Иордан-колледж, и чуть не задохнулась от удивления.

Деймон лорда Азриэла, снежный барс, зарычал.

Отец Лиры стоял тут же; на его властном лице было написано свирепое торжество и нетерпение; но когда он узнал дочь, оно стало белым, черные глаза расширились от ужаса.

– Нет! Нет!

Он попятился и схватился за каминную полку. Лира не могла пошевелиться.

– Уходи! – закричал лорд Азриэл. – Прочь отсюда, уходи, прочь! Я не посылал за тобой!

У Лиры отнялся язык, она открыла рот, еще раз и еще и, наконец, выдавила:

– Нет, нет, я приехала, чтобы…

А отец все не мог опомниться; он тряс головой, махал руками, точно хотел отогнать ее; Лира не понимала его отчаяния.

Она шагнула вперед, чтобы успокоить его, и напуганный Роджер вместе с ней. Их деймоны немного оживились в тепле, а через несколько секунд лорд Азриэл провел рукой по лбу и как будто пришел в себя. Он перевел взгляд с нее на Роджера, и щеки его слегка порозовели.

– Лира? – сказал он. – Это Лира?

– Да, дядя Азриэл, – ответила она, решив, что сейчас не время выяснять их родственные отношения. – Я привезла вам алетиометр от Магистра.

– Да, конечно, – сказал он. – А это кто?

– Роджер Парслоу. Он – кухонный мальчик из Иордан-колледжа. Но…

– Как ты сюда попала?

– Я как раз хотела сказать – там, на дворе, Йорек Бирнисон. Он нас сюда привел. Мы были вместе с самого Троллезунда и перехитрили Йофура…

– Кто такой Йорек Бирнисон?

– Бронированный медведь. Он нас сюда привел.

– Торольд, – крикнул дядя, – сделайте для детей горячую ванну и приготовьте поесть. Потом им надо выспаться. Одежда на них грязная; найдите им что-нибудь. Займитесь сейчас же, пока я разговариваю с этим медведем.

У Лиры кружилась голова. Может быть, от тепла, а может быть, от облегчения. Слуга с поклоном удалился, а лорд Азриэл вышел в прихожую и закрыл за собой дверь. Лира повалилась в ближайшее кресло.

Не прошло, казалось, и минуты, как она услышала над собой голос Торольда:

– Пойдемте со мной, мисс.

Она с трудом поднялась и вместе с Роджером вошла в теплую ванную, где на горячей трубе висели мягкие полотенца и над водой поднимался пар.

– Ты залезай первым, – сказала Лира. – Я посижу рядом, поговорим.

Морщась и пыхтя, Роджер влез в горячую воду и стал мыться. Они часто плавали голыми и шалили с другими ребятами в Айсисе, но теперь все было по-другому.

– Я боюсь твоего дядю, – сказал Роджер через открытую дверь. – То есть твоего отца.

– Пока что зови его дядей. Иногда я его тоже боюсь.

– Когда мы вошли, он меня сперва не увидел. А только тебя. И был страшно испуган, пока не увидел меня. Тогда он сразу успокоился.

– Это просто от неожиданности, – сказала Лира. – Любой опешит, если увидит человека, которого не ждал. Последний раз он видел меня тогда в Комнате Отдыха. Как тут не удивиться?

– Нет, это неспроста. Он смотрел на меня, как волк или кто-то такой.

– Тебе показалось.

– Нет. Честное слово, я его больше боюсь, чем миссис Колтер.

Он окатил себя водой. Лира достала алетиометр.

– Хочешь, я у алетиометра спрошу?

– Не знаю. Есть такое, чего не хочется знать. По-моему, с тех пор, как Жрецы пришли в Оксфорд, я ничего, кроме плохого, не слышал. Больше чем на пять минут ничего хорошего не хватало. Вот сейчас, например, что я вижу? Ванна хорошая, а там вон теплые полотенца, через пять минут буду ими вытираться. А когда высохну, подумаю: поесть бы чего-нибудь вкусного – а дальше неизвестно что. А когда поем, подумаю: хорошо бы сейчас в мягкую постель. А что потом, не знаю, Лира. Мы же страшные вещи видели, правда? И похоже, что-то еще будет такое. Так что лучше о будущем не думать. Что-то есть сейчас, и ладно.

– Да, – устало согласилась Лира. – Иногда у меня такое же чувство.

Она еще немного подержала алетиометр в руках, но скорее для успокоения; головок она не трогала, за длинной стрелкой не следила. Пантелеймон молча наблюдал за ними.

После того как оба вымылись, поели хлеба с сыром и выпили вина с горячей водой, слуга Торольд сказал:

– Мальчик пойдет спать. Я провожу его. А вас, мисс Лира, лорд Азриэл просил зайти к нему в библиотеку.

Лорда Азриэла Лира нашла в комнате с широкими окнами, откуда открывался вид на застывшее море. В камине с широкой полкой горел уголь, фитиль гарной лампы был привернут, и людей в комнате ничто не отвлекало друг от друга и от унылой, освещенной только звездами панорамы внизу. Лорд Азриэл полулежал в глубоком кресле возле камина и жестом предложил ей кресло напротив.

– Твой друг Йорек Бирнисон отдыхает на дворе, – сказал он. – Предпочитает на морозе.

– Он сказал вам о своем поединке с Йофуром Ракнисоном?

– Без подробностей. Но я понял, что он теперь король Свальбарда. Это правда?

– Конечно правда. Йорек никогда не врет.

– Кажется, он взялся быть твоим хранителем.

– Нет. Джон Фаа попросил его позаботиться обо мне – он так и делает. Выполняет приказ Джона Фаа.

– Каким образом тут замешан Джон Фаа?

– Скажу, если вы мне кое-что скажете, – ответила она. – Вы мой отец, верно?

– Да. Ну и что?

– А то, что должны были об этом сказать. Такие вещи от людей не скрывают, потому что, когда это выясняется, человек чувствует себя глупо, и это обидно. Ну, узнала бы я, что вы мой отец, – что в этом плохого? Вы могли давным-давно это сказать. Могли сказать и попросить меня, чтобы я держала это в секрете, и я бы держала, даже маленькая. Никому бы не сказала, если бы вы попросили. Я бы так гордилась, что из меня никакими силами этого не вырвали бы, если бы вы велели держать в секрете. А вы молчали. Другим людям говорили, а мне нет.

– Кто тебе сказал?

– Джон Фаа.

– Он сказал, кто твоя мать?

– Да.

– Тогда мне почти нечего добавить. Я не желаю, чтобы меня допрашивал и упрекал нахальный ребенок. Я желаю знать, что ты увидела и что ты делала по дороге сюда.

– Я привезла вам чертов алетиометр, так? – взорвалась Лира. Она чуть не плакала. – Я тащила его сюда из Иордана, прятала его, берегла, – а с нами чего только не было, – я научилась его понимать, тащила его в эту чертову даль, хотя могла бы плюнуть на него и сидеть себе спокойно, а