Северное сияние. Юбилейное издание с иллюстрациями - Филип Пулман

Но он бросился на Йофура раньше, чем тот освободился от лязгающей кольчуги, сшиб его и сразу потянулся к обнаженному месту на шее, где отогнулся край шлема.

Йофур отбросил его, и они снова схватились, вздымая фонтаны снега, который летел во все стороны и временами скрывал их от зрителей.

Лира следила за бойцами, затаив дыхание и до боли стискивая руки. Ей показалось, что Йофур рвет рану на животе Йорека, но, наверное, только показалось, потому что секунду спустя, когда опало облако снега, оба медведя уже стояли на задних лапах, как боксеры, и Йорек бил могучими лапами Йофура по голове, а Йофур отвечал ему такими же яростными ударами.

Эти удары отзывались в Лире дрожью. Словно гиганты орудовали кувалдами, и на каждой было по пять стальных шипов…

Гремело железо, скрежетали зубы, дыхание с хрипом вырывалось из глоток, лапы топтали снег. На несколько метров вокруг он был забрызган кровью и превратился в красную кашу.

Доспехи Йофура были в жалком состоянии: пластины местами треснули и погнулись, золотая насечка где сорвана, где густо замазана кровью, а шлем слетел вовсе. Броня Йорека, при всей ее невзрачности, сохранилась гораздо лучше: покрытая вмятинами и выбоинами, она была цела и по-прежнему отражала удары страшных пятнадцатисантиметровых когтей.

Но Йофур превосходил Йорека ростом и силой, а Йорек был голоден, утомлен и потерял больше крови. У него были раны на животе, на обеих передних лапах и на шее, тогда как у Йофура кровь текла только из нижней челюсти. Лира ничем не могла помочь другу. А дела его были плохи, он хромал; всякий раз, когда он ставил левую переднюю лапу на землю, видно было, что она едва выдерживает его вес. Он уже не бил ей, да и правая лапа действовала гораздо слабее – по сравнению с тем, что было всего несколько минут назад, ее удары казались шлепками.

Это не укрылось от Йофура. Он стал дразнить Йорека, обзывать одноруким, трусливым щенком, трухлявым выродком, вороньей снедью, непрерывно осыпая ударами слева и справа, которые Йорек уже не мог парировать. Он был вынужден пятиться и только пригибался под градом ударов злорадствующего короля.

Лира плакала. Ее добрый, бесстрашный защитник погибал у нее на глазах, но отвести от него взгляд в эту минуту было бы предательством: если он оглянется на нее, то должен увидеть ее блестящие глаза, полные любви и веры, а не трусливо опущенное или повернутое в сторону лицо.

Поэтому она смотрела, хотя слезы мешали ей видеть то, что происходило на самом деле, – да если бы она и увидела, вряд ли поняла бы. Йофур определенно не понимал.

А Йорек пятился только для того, чтобы найти сухую, прочную каменную опору для толчка, и бездействующая левая лапа на самом деле просто отдыхала и накапливала силу. Медведя нельзя обмануть, но, как показала история с Лирой, король медведей не хотел быть медведем, он хотел быть человеком, и Йорек перехитрил его.

Наконец он нашел то, что нужно: каменную глыбу, намертво впаянную в вечную мерзлоту. Он оперся в нее и присел на задние лапы, дожидаясь нужного момента.

Момент настал, когда Йофур воздвигся над ним с торжествующим ревом и потянулся мордой к будто бы не защищенному левому боку Йорека.

И тут Йорек сделал свой ход. Как волна, пробегающая тысячи миль по океану, не показывает свои силы над глубокой водой, но, достигнув мелководья, вздымается до неба, приводя в трепет прибрежных жителей, и с неодолимой силой обрушивается на сушу, так взметнулся Йорек Бирнисон с твердой каменной опоры и могучей левой лапой ударил Йофура Ракнисона по незащищенной челюсти.

Это был страшный удар. Он снес нижнюю челюсть, и она полетела по воздуху, оставляя на снегу за собою кровавый след.

Красный язык Йофура вывалился и повис. В одно мгновение король медведей стал безгласным, беззубым, беспомощным. Йорек больше не мешкал. Он ринулся вперед, впился зубами в горло Йофура и тряс, тряс его, целиком отрывая от земли и шваркая о землю, словно это был какой-то тюлень, вытащенный из воды.

Он еще раз дернул головой вверх, и жизнь покинула Йофура Ракнисона.

Оставался завершающий ритуал. Йорек вспорол открытую грудь мертвого короля. Обнажились ребра, как шпангоуты перевернутого судна, и, сунув лапу в грудную клетку, Йорек вырвал кровавое дымящееся сердце и съел на глазах у подданных Йофура Ракнисона.

Раздался многоголосый рев, и медведи бросились приветствовать победителя.

Голос Йорека Бирнисона загремел над толпой:

– Медведи! Кто ваш король?

И грохотом штормового прибоя прозвучало в ответ:

– Йорек Бирнисон!

Медведи знали, что им следует делать. Все значки, кушаки, наголовья мгновенно были сорваны, с презрением втоптаны в снег и забыты. Теперь это были медведи Йорека, настоящие медведи, а не сомнительные полулюди, мучимые своей неполноценностью. Они заполонили Дворец и начали сбрасывать огромные мраморные блоки с самых высоких башен, крушить могучими кулаками парапеты и швырять камни на дамбу с высоты в сотни метров.

Не обращая на них внимания, Йорек расстегнул броню и занялся своими ранами. Не успел он начать, как Лира подбежала к нему по окровавленному и уже затвердевшему снегу и крикнула медведям, чтобы они перестали разрушать Дворец – там внутри пленники. Медведи не услышали, но услышал Йорек, и, когда крикнул он, все прекратилось.

– Люди – пленники? – спросил Йорек.

– Да… Йофур Ракнисон посадил их в темницы… им сперва надо выйти и где-то укрыться, иначе их убьет камнями…

Йорек быстро отдал приказ, и несколько медведей побежали во Дворец выпускать узников. Лира повернулась к Йореку:

– Позволь помочь тебе, я посмотрю, не очень ли ты ранен, милый Йорек… Как жалко, что нет бинтов или еще чего-нибудь! У тебя такой порез на животе…

Один из медведей принес и положил к ногам Йорека заиндевелый зеленый ком.

– Кровяной мох, – сказал Йорек. – Натолкай его в раны, стяни на нем кожу и прижимай снегом, пока не замерзнут.

Медведям, несмотря на их рвение, он не позволил за собой ухаживать. Кроме того, у Лиры были ловкие руки, и ей очень хотелось помочь – и вот маленькая девочка наклонилась над большим медведем-королем и стала закрывать кровяным мхом его раны, а потом замораживать, чтобы остановилась кровь. Когда она кончила, ее варежки были пропитаны кровью, зато раны закрылись.

К этому времени появились и узники – с десяток человек, дрожащих, моргающих, жмущихся друг к другу. Разговаривать с Профессором смысла нет, решила Лира, – бедняга был совершенно безумен; ей хотелось бы знать, кто там остальные, но слишком много было неотложных дел. Неудобно было отвлекать Йорека, который отдавал команду за командой, и медведи тут же бросались их исполнять, однако она беспокоилась