Убей-городок. Книги 1-2 - Евгений Васильевич Шалашов

Или у девчонки денег нет? Не спрашивая, ухватил две тарелки с молочным супом (с омлетной лентой!) и поставил на поднос девчонки.

— Марина, если не станешь есть — обижусь. И кашу себе какую-нибудь возьми.

Марина вздохнула, послушно ухватила рисовую кашу, а потом и стакан чая.

Я же решил пошиковать. Кроме супа взял еще и котлету с макарошками, стакан томатного сока и полстакана сметаны. Эх, гулять так гулять! Две булочки-витушки тоже заняли свое место. Когда мы подошли к кассе, Маринка полезла в сумочку, а я сказал:

— Девушка, посчитайте за двоих.

Наш завтрак-обед потянул на полтора рубля. Если точнее — на один рубль сорок восемь копеек.

— Леша, сколько я тебе должна? — спросила Марина, когда мы поставили наши подносы на столик.

— Марина, если мужчина пригласил женщину хоть в ресторан, хоть в столовую, то платит он, — веско сообщил я.

— Нет, так нельзя. Одно дело, если ты меня мороженым угостил, а столовая — совсем другое, — помотала головой девушка, опять раскрывая сумочку и принявшись греметь мелочью.

— Мариш, я сейчас и на самом деле обижусь, — хмыкнул я, подтягивая к себе молочный суп. — Ты ведь мне сейчас свое неуважение показываешь. — Отправив в рот первую ложку, потом вторую, хмыкнул. — Скажи-ка лучше, тебе этот суп нравится?

Девушка с удивлением посмотрела на меня и тоже попробовала:

— Суп как суп. У нас в училище, в смысле — в столовке, такой тоже бывает. Или такой, только с макаронами. Мы его берем, потому что он дешевле, чем щи или куриный.

Вот ведь какая странность. Ну точно помню, что мне этот суп нравился, а вот сейчас почему-то уже не кажется вкусным. Или у меня вкусовые ощущения изменились?

Но нравится или нет, но суп я съел. Потом и все остальное. Показал на одну из булочек:

— Я на двоих брал.

Маринка спорить не стала, а принялась разматывать витки у булочки, потом отщипывать и отправлять в рот. Покончив с половиной, допив чай, отодвинула посуду:

— Наелась.

— Ну, я тогда и твою долю доем.

Что-то сегодня на меня жор напал? Или я перенервничал, или еще что-то такое? Ладно, коли аппетит проснулся, нужно есть. Вот, булочка-витушка мне понравилась.

Мы унесли грязную посуду, вышли на улицу. Кажется, после завтрака девушка повеселела. Все правильно — на сытый желудок многие вещи кажутся не такими и страшными.

Вспомнилась вдруг старая песня. Не помню, кто же ее и пел? Мулерман, кажется?

— Марина, а ты песню помнишь? Про письмо?

— Какую?

— Там еще слова такие:

Ты получишь письмо,

Как обычно, без марки солдатское.

И прочтешь торопливо…

— А может не станешь читать,

— Подхватила Марина вполголоса:

— Обращаюсь к тебе

Не за помощью и не за ласкою,

Не пришлю никогда

Я в твой дом почтальона опять…

— А помнишь, там еще про подружку? — напомнил я: — Мне подружка твоя, некрасивая с рыжею челкою, написала по дружбе, что замуж ты вышла весной… Ну, и так далее.

— Ага, помню, — кивнула девушка.

— А парень не подумал, что подружка могла и соврать? Допустим — она поссорилась с подругой, или у нее у самой есть виды на этого парня, который в армии?

— Это ты к чему?

— А к тому, что все может быть. Может, твой Миша что-то напутал, или еще что-то. А может, его друзья решили так подшутить — почерк подделали.

Господи, ну кому же надо почерк-то подделывать?

Кажется, Марина тоже это прекрасно понимала.

— Леша, ты меня утешать пытаешь?

— Нет, не пытаюсь, — покачал я головой. — Но я же милиционер, пусть даже и участковый, а не инспектор уголовного розыска. (А тот Лешка Воронцов похвастал бы, что его собираются повысить? Уже и не знаю, и не могу сказать. Скорее всего, что нет.) Поэтому, прежде чем сделать окончательный вывод, нужно рассмотреть все возможные версии.

А про себя подумал, что согласно теории средневекового монаха, из всех возможных ответов следует выбирать самый простой. Вот и здесь. Вероятней всего, этот Миша закрутил роман с двумя девушками, письма им писал одинаковые (сам не умею писать письма), а конверты перепутал.

— Леша, а почему ты не спрашиваешь, отчего я к тебе пришла? — поинтересовалась вдруг Марина.

— Наверное, я тебе показался старым и мудрым, заслуживающим доверия. Нужно же тебе чье-то плечо, чтобы поплакать.

— Дурак ты, хотя ты и милиционер.

Ну вот, и пойми этих женщин. А вроде бы — мне шестьдесят пять, а этой мартышке только шестнадцать. Нет, женскую психологию я понять не в силах, даже если я старше девчонки на полвека. Поведу-ка я ее лучше в парк!

Зашли в парк, покачались на качелях-лодочках, зашли в комнату смеха, прокатились на колесе обозрения. Потом пошли в кинотеатр, отстояли очередь на фильм «Афоня». Марине фильм очень понравился, а кое-где она даже и поплакала. А я изнемогал от скуки, потому что фильм знаю чуть ли не наизусть, а еще переживал — а стоило ли ей смотреть некоторые сцены? Конечно, особо-то «откровенных» сцен в фильме нет, но там Симонова лежит с Куравлевым в одной постели и не сложно догадаться, что там у них было. Не рановато ли в шестнадцать-то лет на такое смотреть? С другой стороны, Маринка уже почти взрослая девушка, все понимает.

В ателье, чтобы заказать брюки, я так и не зашел. Оставлять Марину на улице — неприлично, а если в ателье меня при ней обмерять станут? Ничего страшного, но все равно — неловко. Да и не вижу смысла посвящать девушку в проблемы со своим гардеробом. Ладно, мы с ней вместе рубашку покупали, но штаны — уже перебор.

А ближе к вечеру я проводил девушку до дома. Непривычно, что проспекта Победы, который проходит по всему Череповцу, еще нет, а Старый город соединяется с Заречьем улицей, застроенной со всех сторон деревяшками. И трамвай по улице пока не ходить, пришлось трястись в тесном автобусе.

Марина живет в пятиэтажке и этот дом я знаю, и значится он по адресу: проспект Победы сто сорок два. А нынче здесь еще улица Гоголя, девяносто четыре. Вспомнилось, что в этом доме мой знакомец жил — тот говорил, что три раза менял адрес, никуда не переезжая. Жил на Гоголя девяносто четыре, потом по победе девяносто четыре, а теперь тоже Победы, только сто сорок два.

А напротив дома, на другой стороне улицы, там, где у нас крупный торговый