Заповедник - Андрей Егоров

– До этого у меня всего один раз было. Только один раз. И то я этого почти не запомнил, потому что пьян был совсем. А она – зелепушка сонливенькая. Такая вся томная, такая нежная. Ну вы же меня понимаете, Химель. Вы должны понимать. Зеле пушка, зелепушечка.

Зелепухи сонливенькие были уроженками планеты Зелепух. Раса сонливеньких отличалась излишней предрасположенностью ко сну и проводила в этом состоянии три четверти земных суток.

– Молчать! Отвечать только на мои вопросы! – прикрикнул Михаил Соломонович. – О, я вас прекрасно понимаю! Сколько раз у вас было с этой зелепушечкой?

– Девять, – обреченно буркнул Кияшов.

– Девять?! – возвысил голос Химель, так что его услышали в основном помещении.

– Девять, – многозначительно проговорила Инна. – А с виду нормальный мужик.

– Все они с виду нормальные, – проговорил с тоской в голосе Сумароков, – а на самом деле среди нас… среди вас… нормальных нет. И Новицкий на меня странно поглядывал… Я его боюсь!

– Кончай ныть, – попросил Антон, прислушиваясь к голосам, доносящимся из душевой.

– Власти знают? – спросил Михаил Соломонович.

– Откуда, ну откуда, – Кияшов вздохнул. – Всё ведь по взаимному согласию!

– Как же вас допустили в космофлот?

– Так и допустили, потому что никто не знал.

– А что случилось с той… хм… зелепухой?

– Она меня бросила. – Евграф Кондратьевич едва не заплакал. – И вроде бы все было хорошо. Но вот прихожу я однажды к консульству, жду её, жду; а она все не выкатывается и не выкатывается. Я уж и внутрь хотел войти, как вдруг прибегает шкет и говорит – вам послание от страхолюдины бородатой. Я его тогда едва не пришиб. А как послание прослушал, так у меня руки и опустились. Я тогда что только ни делал. Пьянящие колоски сосал. Ириски дурманящие жевал. Водку пил. Баб земных сменил почти десяток. А все одно, не шла она у меня из головы.

– И теперь не идет? – строго спросил Михаил Соломонович.

– Нет, теперь, конечно, идет. – Кияшов улыбнулся. – Теперь я только о ней мечтаю, о мохнатенькой.

– Прекратить! – взвизгнул доктор Химель, вспомнив про методу последователей Фрейда. – Не думать об этом! Думать только о нормальных, то есть земных, женщинах!

Послышался звук звонкой пощечины.

– Как он его, а? – восхищенно проговорил Сумароков, глаза его при этом расширились.

– Он все правильно делает, – заметила Инна, – ставит блокировку. Это очень тонкая вещь. Почти гипноз. Такое сможет осуществить только настоящий специалист.

Еще один звонкий шлепок. И вскрик Михаила Соломоновича.

– Что, не понравилось? – угрожающе прорычал Кияшов. – А нечего руки распускать?

– Молчать! Не сметь! – крикнул Химель и тут же получил кулаком под дых. Замечательная метода почему-то не действовала на Евграфа Кондратьевича. То ли он оказался совершенно невосприимчив к психоанализу, то ли Михаил Соломонович что-то делал не так.

В основное помещение оба вернулись сумрачные, с раскрасневшимися лицами. Кияшов шагал, угрюмо опустив голову, поглядывая время от времени на аурелианскую принцессу. Доктор Химель шмыгал носом и шевелил губами. Очки сидели на носу неровно, грозя в любой момент свалиться.

Яловегу вели по широкому коридору. Впереди, шевеля множеством конечностей, быстро передвигался команданте Рикраарте. Позади шел Новицкий. Разряд из парализатора, попавший в Яловегу, был, видимо, очень слабым, так как уже через минуту механик «Семаргла» смог двигаться, а через пять минут – даже бежать, когда ретлианцы ускорялись.

– Янчик, а куда вы меня ведете, а? – Яловега попробовал заговорить с бывшим приятелем.

Но тот в ответ только цыкнул зубом и неприятно ухмыльнулся.

– Меня мучить не будут на самом деле? Это же шутка такая была? – Механик попытался заглянуть в глаза Новицкого, но разглядел там только пустоту. В этот момент команданте свернул налево, и механик едва не прошагал дальше. Новицкий грубо схватил его за плечо и швырнул в левый коридор. Яловега едва удержался на ногах и наткнулся на суставчатую ногу команданте. Тот подпрыгнул и бешено замигал шишкой, отчего у механика начало двоиться в глазах и закололо в левом виске. Коридор упирался в лестницу, ведущую наверх.

Вскоре все выбрались на поверхность. В глаза Яловеги брызнул яркий свет. Он оскалился, радуясь, что видит солнце. Небесное светило висело у самого горизонта, опускаясь, казалось, прямо в воду.

– Иди налево, – скомандовал Новицкий.

Они миновали множество странных приспособлений, похожих на грибные наросты на коре дерева. Все эти приборы росли на обшивке станции. Сразу за грибным участком начиналась новая лестница, ведущая вниз. Спуск занял не больше минуты. Они оказались в жутковатом помещении, залитом красным светом. Здесь уже находилось несколько ретлианцев, одетых в костюмы, цвет которых напомнил Яловеге форму земных космодесантников. Вдоль стен стояли длинные столы. С потолка свисал странный прибор, похожий на перевернутую пирамиду.

После недолгого перемигивания шишками с команданте Рикраарте Новицкий гаркнул:

– Вставай под пирамиду.

Глядя на направленное книзу острие, Яловега испугался:

– Может, не надо?!

– Не заставляй тебя упрашивать! – проворчал Новицкий. – Терпения у ретлианцев много, но оно избирательно.

– Хорошая поговорка. – Механик улыбнулся с самым жалким видом. – А ты точно передал им, что я тоже хочу быть ретлианцем?

– Да! К тому же, когда ты верещал по-аурелиански, команданте включил прибор-переводчик. Он не любит им пользоваться, но иногда приходится. На меня целиком полагаться нельзя. Я все-таки еще не совсем полноценное существо…

– Вот как? – обрадовался Яловега.

– Не радуйся особенно! – оскалился Новицкий. – Тебе до меня все равно, как ежику до звезды…

– А почему команданте сейчас прибор-переводчик выключил? – насторожился механик.

– Не любит перевод ругани слушать, – буркнул бывший штурман.

– Но он ведь знает, что я хочу?..

Команданте встрепенулся. Шишка на его голове замигала. Новицкий что-то отвечал, задействовав «третий глаз» и руки. Потом он ухватил Яловегу за предплечье и силой втолкнул под пирамиду. Механик закрутил головой. Посмотрел наверх и поскорее отвернулся – острие смотрело ему точно в макушку.

Два ретлианца приблизились и встали по правую и левую руку от механика. Яловега затравленно обернулся.

– Чего вы делать хотите, а? – спросил он. И на всякий случай повторил то же самое по-аурелиански. Но на его слова никто не обратил внимания. Команданте мигнул шишкой, отдавая какую-то команду. Один из ретлианцев обернулся к стене и нажал кнопку. Все вокруг залило ярким светом. Красноватые сумерки, царившие в комнате, в одно мгновение обратились ясным днем. Яловега попытался закрыть глаза ладонью, снова кинул взгляд наверх и понял, что это сияет пирамида над его головой. Она разгоралась все ярче и ярче, и, когда сияние ее стало нестерпимым, луч ударил точно в макушку механика. Яловега вскрикнул, его пронизала дикая боль, казалось, что раскалилась вся его нервная система. Механика затрясло, и он потерял сознание, но на пол не упал. А продолжал стоять упираясь ногами в жесткое покрытие пола. Команданте Рикраарте мигнул, и Яловега стал медленно поднимать руки, пока не вытянул их на ширину плеч. Ступни его зашевелились и поползли в стороны друг от друга. Он остался стоять в позе звезды, не шевелясь. В его макушку проникал сияющий луч, и все его тело светилось изнутри. Из глаз, ушей, из ноздрей струился яркий свет. И даже кожа просвечивала розоватым пламенем.