Предатель в красном - Эш Хейсс

ног до головы. Вторая же не поднимала взгляда, словно узнала наследника Нордан, и продолжала неприкаянно шаркать ногой.

– И кто же так распорядился?

– Мы не должны отчитываться, тем более чужакам.

– Вот как, – коротко отозвался Оливер, выдержав недолгую паузу. Я не видел его лица, но сразу почувствовал изменения в атмосфере. Его животная сущность пробудилась, хищные глаза вспыхнули красным.

Ведьма, не поднимавшая головы, задрожала.

– Твоя подруга имеет чуть больше извилин и быстрее улавливает, когда нарастает уровень опасности перед носом.

Его голос стал таким же, как тогда, в библиотеке. Низкий и густой тембр Нордана – его настоящий голос, заставлявший узнать Оливера с другой стороны.

Я больше не мог сдерживаться и, не дожидаясь приглашения, вмешался в разговор:

– Почему гниль еще не отошла?

– Кайл, не стоит.

– Я голоден, как горный шакал. – В нос ударил запах химии, исходивший от одной болотной девицы. – Срань, что за вонь?

– Вы ведь знаете, как здесь все устроено, – обратился Оливер к ведьмам, заприметив, что у меня кончалось терпение. – Ваши стальные нервы похвальны, но даже здесь вы все равно негласные рабы ночнорожденных. Даже зная, что здесь любимый закон вас защищает, там, за пределами, ваши сородичи, как гнильные черви, копаются в грязи и служат отбросами общества. Вы, наверное, об этом забыли?

– Как ты сме…

– Опарыши, – вырвалось из меня. – Мой друг как раз пришел с внешней стороны. Нужны еще пояснения?

Ведьмы явно поняли намек, несущий угрозу их близким. Несколько мгновений – и дверь в квартиру Элен была открыта. Все обошлось без кровопролития, назло моей животной сущности.

Оказавшись внутри, мое тело застыло, будто под кожу залили цемент. Элен с закрытыми глазами бездвижно покоилась в кресле: руки свисали вниз, голова наклонена в сторону, а по шее и кистям расстилались сотни черных ядовитых линий, напоминающих темные отметки ведьм, что проклинали своих жертв. Словно черные корни, похожие на вены, виднелись под кожей.

– Я никогда не видел такого прежде, – заявил Оливер.

Вместо того чтобы броситься к ней, я продолжал как вкопанный стоять посередине комнаты и лицезреть результат того, что можно было назвать лишь одним словом: предательство.

Я просто стоял и смотрел, осознавая, кто это сделал.

Оливер зарычал:

– Это дело рук эфилеанской гнили.

– Это дело рук эфилеанской смерти.

Я наконец сдвинулся с места и, оказавшись рядом с Элен, опустился на одно колено. Мне захотелось провести рукой по красным волосам, нежно коснуться ее, как она когда-то касалась меня.

Оливер все это время не отрывал взгляда от происходящего, вероятно, пытаясь понять ситуацию с Элен, Сейджо и мной. Я видел на его лице глубокое недоумение: он просто не хотел верить в то, что видел перед собой.

– Тебе мало проблем? – подавленно спросил он, но вопрос так и остался без ответа.

Я не отрывал взгляда от черных пульсирующих линий на коже Элен, не хотел видеть его осуждение. Я прекрасно знал, о чем Оливер сейчас думал, наблюдая картину перед собой.

Коснувшись шершавой руки, я приложил ее теплую ладонь к своей груди. Как тогда, когда Элен подарила мне робкое объятие в районе белоснежных построек барьеров.

Простое объятие. Оно было таким нежным и искренним, что возымело куда больший смысл, чем вся та пошлость, плодившаяся в древних кругах.

Не отпуская руки, я коснулся ее алых губ. Сладких, как сады Монс-ден. Желанных, как густая кровь.

Это был тягостный момент прощания.

Наслаждаясь последними мгновениями рядом с Элен, я все же заставил себя встать и посмотреть на Оливера животной, точнее давно забытой версией себя, и произнес:

– Кажется, у меня есть работа. – Я направился к выходу, но он возразил:

– Ты не пойдешь один.

Я замер.

– Мне нужно разрешение няньки?

– Сейчас тебе нужен рядом друг, не глупи.

– Монс… Сейчас мне нужно только две вещи – кровь и встреча с тем, чьих рук это дело.

– Я подозреваю, кто это сделал, и уверен в том, что ты хочешь с ним сотворить, – нравоучительно произнес Оливер. – Но в чем я еще сильнее уверен, так это в том, что ты будешь об этом сожалеть. Если не хочешь, чтобы я обращался с тобой как с животным, угомонись. А если не получится – доверься другу, который, в отличие от тебя, пока что способен соображать! – едва не срываясь на рычание, заявил он.

Я стоял и молчал. Боролся с самим собой. Слова Оливера задели, напомнив былое: те мгновения, что друг провел в скитаниях со мной.

– Я должен поговорить с Сейджо. Это личное. Но ты можешь быть рядом. – Это был голос того Кайла, который боролся, и, услышав его, Оливер не стал возражать, последовав за мной.

«Прежний Кайл еще не закончил дела информатора. Нужно продержаться. Еще оставалась работа».

* * *

Оказавшись в штабе жнецов, нам удалось узнать, что Сейджо торчал в мире мертвых по важному поручению вместе с отцом, и никому на поверхности не было известно, когда он вернется. Однако я слишком много времени провел в окружении жнецов благодаря другу, поэтому мельчайшие невербальные сигналы жнецов штаба показались мне подозрительными, когда они докладывали про одноглазого.

Собиратели душ врали? Я был не в состоянии предаваться подобным вопросам, но одно знал точно: Сейджо получит свое. Рано или поздно.

Нам все же удалось договориться с дежурным эфилеаном, чтобы исправить то, что Сейджо сотворил с Элен.

Жнец, едва переступив порог квартиры и увидев черные пульсирующие линии под кожей потомка огня, спросил:

– Мертвая Джелида, кто это сделал?

Вопрос явно был задан в грубой наигранной форме, поэтому Оливер не стал церемониться с ответом:

– Мы договорились об услуге. Подробности тебя не касаются.

– Такие наложения запрещены на территории белого города.

Я ворвался в разговор:

– Черный рынок сбыта украденных душ тоже запрещен на территории Кампуса или мне тебе напомнить?

– Это угроза?

– Это напоминание, – вставил Оливер.

Фальшиво возмущенный не самым радушным приемом, жнец подошел к Элен и дотронулся до руки. Немного подержав пересушенную ладонь, сделал заключение:

– Скверна не успела распространиться глубоко. Я могу абсорбировать ее. – Он поднял мутные глаза на Оливера. – Ты будешь мне должен.

– Делай свое дело. Древние платят щедро.

Сомкнув веки, жнец опустился на подлокотник кресла и обеими ладонями сжал руку Элен. Опустив воротник мантии, эфилеан смерти стал неразборчиво шептать. Это выглядело так, словно он разговаривал с темными линиями, из которых постепенно выходила рассыпчатая черная материя и проникала в его тело. Черный песок струился в мертвую плоть. Жнец будто звал его, а он откликался.

– Интересно. Впервые вижу вашу скверну, – удивленно выдал Оливер. – У живых есть разные группы крови, и они