Опыт переложения на русский язык священных книг Ветхого Завета проф. П. А. Юнгерова (с греческого текста LXX) - Сборник

Песн.7:5. Голова твоя на тебе — как (гора)[2164] Кармил и косы[2165] на голове твоей — как пурпур[2166]: царь увлечен (сими) прядями[2167].

Песн.7:6. Как ты прекрасна и как ты привлекательна, любовь, своими радостями!

Песн.7:7. Этот стан[2168] твой подобен финику и перси твои гроздам!

Песн.7:8. Я сказал: поднимусь на финик, возьмусь за вершину его, и будут перси твои — как грозды виноградные и блоговоние ноздрей твоих — как (блоговоние) яблока,

Песн.7:9. И гортань твоя — как хорошее вино, текущее прямо к брату моему, услаждающее мои уста и зубы.

Песн.7:10. Я (принадлежу) брату моему и ко мне — обращение[2169] его.

Песн.7:11. Иди, брат мой, выйдем в поле, побудем в селах.

Песн.7:12. Ранним утром будем в виноградниках, посмотрим, не расцвел ли виноград, не распустились ли почки[2170], не расцвели ли гранаты? там я дам тебе сосцы мои[2171].

Песн.7:13. Мандрогоры уже издали блогоухание, и у дверей наших все новые плоды, с старыми брат мой, я сохранила (их) для тебя[2172].

Глава 8

Песн.8:1. О, если бы ты был[2173] братом моим, сосавшим груди матери моей! тогда я, встретивши тебя вне (дома), целовала бы тебя, и никто не срамил бы меня (за это).

Песн.8:2. Взяла бы тебя, ввела бы тебя в дом матери моей и в комнату зачавшей меня — там ты учил бы меня[2174]. А я поила бы тебя вином, смешанным с ароматами[2175], соком гранат[2176] моих.

Песн.8:3. Левая рука его под моею головою, а десница его обнимает меня[2177].

Песн.8:4. Заклинаю вас, дщери Иерусалима, силами и крепостями полевыми: не поднимайте и не будите любовь, пока ей угодно будет[2178].

Песн.8:5. Кто это восходит убеленная[2179], опирающаяся на брата своего? Под яблонью я разбудила[2180] тебя: там родила тебя мать твоя, там болела тобою родившая тебя.

Песн.8:6. Положи меня, как печать, на сердце твоем, как перстень на мышце твоей, ибо сильна, как смерть, любовь[2181], жестока, как ад, ревность: стрелы ея — стрелы[2182] огненныя, (угли огненные)[2183] пламя ея.

Песн.8:7. Большая вода не может погасить любви и реки не зальют ея: если бы кто отдал все имение свое за любовь, то его с презрением отвергли бы[2184].

Песн.8:8. Сестра у нас мала и грудей не имеет. Что же сделаем с сестрою нашею, когда пойдет речь[2185] о ней?

Песн.8:9. Еслиб она была стеною, мы построили бы на ней башню серебряную, еслиб она была дверью, то украсили[2186] бы ее кедровою доскою[2187].

Песн.8:10. Я стена и перси мои — как столбы, я была в глазах их[2188] — как обретающая мир[2189].

Песн.8:11. Виноградник был у Соломона в Вееламоне[2190]; он отдал виноградник свой сторожам: каждый должен принести за плоды его тысячу сребренников[2191].

Песн.8:12. Виноградник мой предо мною: тысяча[2192] Соломону и двести стерегущим плоды его[2193].

Песн.8:13. Житель садов и друзья, внимающие голосу твоему, дай мне услышать голос твой![2194]

Песн.8:14. Беги, брат мой, подобно серне или молодому оленю, на горы, блогоухающия ароматами![2195]

Книга пророка Исаии

Введение

Настоящее издание составляет продолжение напечатанного в минувшем году совершенно аналогичного перевода книги Притчей[2196]. Сказанное в предисловии к переводу Притчей вполне приложимо и к предлагаемому переводу книги Исаии, а потиму повторять его не будем. Теже цели, характер, задачи, приемы перевода, какие определены и выяснены были при переводе Притчей, преследовались нами и теперь. Считаем лишь, с этой стороны, нужным ответить на недоумение, которое высказано было и печатно (Церк. Вед. 1908 г. № 14, 714 стр.) и в письмах нам, почему мы начали перевод не с книги Бытия, а с «средины Библии» — книги Притчей? По этому поводу считаем нужным сообщить, что мы поспешили перевести то, что казалось нам иаиболее спешно-нужным. Книга Притчей очень затрудчительна в славянском изложении и прочитывается в церкви за богослужением в значательной своей части (ок. 2/3). Конечно, следовало бы по этим мотивам начать с Псалтири, но уже нами оговорено было, что на Псалтирь есть русский перевод с греческого текста Преосв. Порфирия, на Притчи же его очень немного[2197]. По тем же мотивам: чтения в церкви на великопостных паримиях[2198] почти всей книги Исаии, после Притчей занялись мы книгой Исаии, также очень трудной в славянском переводе. Ведь такого порядка держались и древние наши славянские переводчики, занявшиеся прежде всего паримийными чтениями[2199]. И мы идем по их пути и их соображениям…

При переводе мы клали в основу труда греческий текст, так же как и в книге Притчей, в издании Фильда[2200], снося его с другими изданиями с вариантами текста перевода LXX[2201] и факсимиле Бабера[2202]. Находим и в книге Исаии, как находили в Притчах, близкое до копиизма взаимоотношение славянского перевода к греческому тексту, преимущественно по александрийскому кодексу. Уклонения александрийского кодекса отмечаем, но когда они находятся во всех изданиях и оригинале последняго, а находящияся у одного Фильда опускаем (напр. в 1, 10; 3, 15; 11, 8. 15; 19, 4; 22, 14–15 и мн. др.). Отмечаем также все дополнения славянского перевода против известных ныне, по Гольмезу[2203], греческих чтений (2, 22; 3, 18; 10, 3; 18, 1. 2; 20, 4; 21, 9. 16; 22, 21; 24, 13. 16; 27, 12; 28, 21; 29, 18; 32, 10; 33, 1. 13; 37, 10. 20; 38, 14; 40, 16; 42, 20; 44, 12; 48, 5; 49, 8; 55, 11; 56, 11; 58, 6; 63, 18; 65, 6; 66, 7–8). Они так же не многочисленны (ок. 35–40 слов), как и в Притчах, и почти все оскоблены в славянской Библии. Замечено и отмечено нами несколько уклонений в славянском переводе и в понимании существующого греческого текста (14, 24; 19, 2; 22, 23; 24, 1; 29, 10; 42, 9; 55, 12; 63, 2). Они еще менее многочисленны. Таким образом, по нашему детальному разбору, славянский перевод, как в Притчах, так и в книге Исаии, не дает права охуждать его ни со стороны точности, ни со стороны правильности. Остается лишь, естественная при его древности и буквализме, неудобопонятность, не подлежащая суду и критике, а тем более порицанию и хуле.

Как при переводе Притчей, так и теперь признаемся в допущении невольных уклонений от буквы греческого и славянского переводов. Таковы, прежде всего, уклонения в переводе временных форм, наклонений, залогов глоголов. Так, согласно контексту, толкованиям, часто новозаветным цитатам, и по иным соображениям, нередко переводим прошедшее время будущим (напр. в 5, 13–14; 25. 29; 29, 20; 33, 5; 41, 17; 42, 1; 54, 8 и мн. др.) и настоящим (2, 8; 40, 19. 27; 56, 10; 57, 16; 59, 8); и наоборот: будущее прошедшим (1, 8; 32, 6; 38, 14) и настоящим (5, 24; 45, 4. 23; 56, 10; 64, 5). Настоящее время иногда переводим прошедшим (14, 12–16) и будущим (65, 23). Причастие иногда переводим повелительным (21, 5), изъявительным (1, 31; 4, 1; 5, 19; 11, 10 и мн. др.) и неопределенным (22, 24; 42, 9; 61, 5) наклонениями и даже именем существительным (17, 7; 19, 18; 21, 2; 51, 12. 18; 54, 5). Лица глоголов по контексту очень часто изменяются, при чем иногда сопровождается подобная перемена подстрочною оговоркою, а часто и не сопровождается.

В именах существительных и их числах допускались также невольныя, по требованию русской речи, уклонения. Например: множественное число переводили единственным (γλώσσαι — язык 3, 8; σαρκῶν — плоти 10, 18; ρήματα — слово; 44, 15. 26 и мн. др.); и единственное множественным (ἄνθρωπος — мужи 5, 7; χείρ — руки 47, 6; βουλὴ — советы 44, 25; χώρα — стрáны 19, 9; 37, 18 и мн. др.). Также и в значении существительных допускались неизбежные уклонения (πόλεμος — войско 42, 13; κρίσις — закон 32, 1; 58, 2, — право — 10, 2; 49, 4; χειροποίητα — идолы 2, 18; 31, 7; 46, 6 и др.). Имена существительные переводились прилагательными, причастиями, глоголами (εἰς ἀπόλειαν — погибший 33, 2, — εἰς ἀρπαγὴν — разграблен 5, 5; εἰς πτῶσιν — падет 17, 1; ἆσμα — поют 23, 15; ἰσχύς — сильный 62, 8 и мн. др.). Существительные с абстрактным значением переводятся иногда соответственным конкретным значением (βουλὴ — советник 47, 13; διασπορὰ — разсеянный 49, 6; αἰχμαλωσία — плененный 1, 27; 20, 4; и т. п.). Γίνομαι в прошедшем времени в смысле: и было (37, 1. 31; 38, 1) и εἰμὶ в буд. вр.: и будет (10, 12; 23, 17; 24, 18; 32, 1; 55, 11; 60, 23) оставляются, для гладкости русской речи, без перевода. Также и слово πρόσωπον — лице, в смысле предлога: от, нередко опускается. Например: во 2, 10. 19. 21 ἀπὸ προσώπου τοῦ φόβου переводим: от страха; в 51, 13 ἀπὸ προσ… θυμοῦ — от ярости; в 57, 1 — ἀπὸ προσ… ἀδικίας — от неправды; и т. п.