Субмарины уходят в вечность - Богдан Сушинский

– Что же теперь будет?

– Теперь всем нам, у кого хватает мужества не стрелять себе в висок прямо на своих командных пунктах, придется каким-то образом выбираться из той всемирной бойни, которую наш фюрер затеял, погубив при этом армию, народ и саму Германию.

Лейтенант потрясенно смотрел на своего генерала и молчал. Уж от кого – от кого, а от генерала Коллера услышать такое он не ожидал. Очевидно, мир действительно рушился, причем прямо у него на глазах.

Возле штаба Геринга на окраине Берхтесгадена отряд Хартманна появился лишь к одиннадцати утра третьего мая. Коллер был зол на него, он теперь весь был соткан из воспаленных нервов, однако майор-ас оставался невозмутим, как перед очередной воздушной атакой.

– Все эти дни мы провели в боях над Берлином, – объяснил Хартманн. – Неожиданно нам перебросили около двадцати машин из-под Берлина, к тому же восемь из них – сверхзвуковые, причем новенькие, только что с завода. Честно говоря, мы были поражены.

– Вот видите, майор, какой у этой страны все еще мощный военный потенциал!

– Вы правы. Просто не верится, что все эти новенькие машины могли появиться в такой ситуации, в какой оказалась сейчас Германия95. Ведь страна, по существу, растерзана, и все же…

– Потому что это – Германия! – не без гордости объяснил генерал. – Жаль только, что вы слишком запоздали со своими непобедимыми асами.

– Зато мне удалось привезти более восьмидесяти человек, – напомнил Хартманн, явно гордясь тем, что отряд все же удалось сколотить и доставить сюда. – Вы не представляете себе, господин генерал, скольких усилий понадобилось, чтобы раздобыть машины, две из которых мы захватили наглым пиратским способом.

– Ничего страшного, самое время пиратствовать, – отпустил ему этот грех генерал.

– Когда выступаем?

– Сейчас. Но прежде попытаюсь связаться с начальником местного отделения гестапо Франком.

Трубку поднял какой-то гауптшарфюрер96 и сообщил, что обер-штурмбаннфюрера Франка в здании гестапо нет. А немного помявшись, уточнил, что уже и не будет.

– С вами говорит генерал-майор Коллер, представитель люфтваффе при ставке фюрера, – уже более полно представился спаситель Геринга. Он знал, что во многих случаях особое впечатление на собеседника производил именно этот, его титулу представитель при ставке фюрера. – Мне нужно точно знать: появится ли еще оберштурмбаннфюрер хотя бы завтра утром или же он решил… эвакуироваться.

– Поскольку вы – генерал, то я могу объяснить: перед уходом оберштурмбаннфюрер сказал: «Все, уходим! Раз фюрера с нами уже нет, то здесь нам делать больше нечего!»

– И почему вы не выполнили его приказ? – Я выполняю его приказ: уничтожаю бумаги, которые могут нас компрометировать.

– Это свидетельствует о том, что вы – настоящий солдат фюрера. А с Франком мы разберемся. У вас есть связь с замком Шварцбург?

– Очевидно, должна быть. Связь пока что работает исправно.

– В таком случае немедленно свяжитесь с комендантом замка и предупредите, что вскоре я прибуду туда с отрядом солдат, чтобы забрать у них содержащихся там арестованных.

– Но я всего лишь гауптшарфюрер, и я не имею права…

– Скажете, что это звонят из гестапо по поручению обер-штурмбаннфюрера Франка. Этого будет достаточно. Все, выполняйте приказ, иначе пойдете под трибунал вместе с дезертиром Франком. Кстати, по поводу содержащихся в замке арестованных господин Франк никаких указаний коменданту не давал? – генерал умышленно ни разу не назвал имени рейхсмаршала, дабы не напугать им гауптшарфюрера.

– Нет, никаких указаний отдано им не было. Сегодня я дежурил у телефонного аппарата.

– Я подумаю над тем, чтобы перевести вас в люфтваффе и произвести в лейтенанты, – молвил генерал, – все же лучше завершать войну офицером. И не эсэсманом, да к тому же гестаповцем. Разве я не прав, господин лейтенант?

– Я всегда мечтал стать офицером.

– И вполне заслуживаете этого. Не забудьте сообщить коменданту, что фюрер покончил жизнь самоубийством.

Пока они добирались на машинах до замка, на город дважды наваливалась вражеская авиация. Причем один из штурмовиков решил пройтись по колонне, и хотя Коллер вовремя приказал отряду сойти с машин и рассредоточиться, все равно появилось двое убитых и несколько раненых и вышла из строя одна машина. Однако остановить генерала это уже не могло.

Прибыв к воротам замка, он расставил своих бойцов по окрестным выступам и валунам и приказал часовым вызвать коменданта.

– Вам из гестапо звонили, оберштурмфюрер? – спросил он, как только комендант появился в проеме крепостной двери.

– Так точно.

– В таком случае вам уже все известно. Фюрер погиб, Борман, как мне только что стало известно, тоже пустил себе пулю в лоб, а русские танки в упор расстреливают рейхсканцелярию. Да, забыл сообщить, что ваш непосредственный начальник оберштурмбаннфюрер Франк тоже отбыл в неизвестном направлении, чтобы не сказать – дезертировал. Исходя из всего вышесказанного, приказываю: арестованных немедленно передать мне, а вам советую снять с себя эсэсовский мундир и уходить в горы.

– То есть вы, как старший по званию, приказываете мне передать вам арестованных? – вслух размышлял оберштурмфюрер, очевидно, заранее прикидывая, каким образом ему придется оправдывать свои действия.

– Так и запишите в своем тюремном журнале: «Переданы по приказу и под ответственность представителя люфтваффе при ставке фюрера генерал-майора Коллера».

– Именно так и запишу, – облегченно вздохнул оберштурмфюрер.

– И на этом покончим с формальностями.

– А замок? Что будет с замком?

– Я не требую от вас передачи мне замка.

– Но я назначен его комендантом.

– Вот и командуйте его гарнизоном. Или принимайте любое иное решение.

– Могу я сообщить своим солдатам, что получил от вас приказ оставаться в замке и удерживать его любой ценой?

– Вы что, действительно собираетесь обороняться в этом охотничьем пристанище? Сколько вас здесь? Хотя бы три десятка штыков наберется?

– Под моим командованием – двадцать семь солдат и трое гражданских лиц обслуживающего персонала.

Выслушав этот доклад, генерал Коллер лишь грустно улыбнулся.

– Опоздали вы немного со своим мужеством, оберштурмфюрер. Вас бы в сорок первом – да под Москву. Но если уж вы решились оставаться в замке, то помните, что, в отличие от русских, американцы штурмовать Шварцбург не будут, а бросят на него три десятка бомбардировщиков и в течение получаса превратят его в груду камней.

– Пожалуй, так оно и будет, – развел руками обер-лейтенант СС. – Но все же за его стенами чувствуешь себя надежнее, чем в открытом поле, в окопчике.

– Решать, оберштурмфюрер, вам. Но в плен советую сдаваться только американцам, которые наиболее лояльны к нам, и только после того, как их передовые отряды войдут в город, лучше всего на второй-третий день, когда негры из передовых отрядов немного поостынут, а значит, появится больше шансов уцелеть.

– Благодарю за дельный совет.

– К этому часу, – взглянул Коллер для пущей важности на часы, – американские танки уже должны подходить к Берхтесгадену. Американцы наступают очень решительно, уже даже не ради того, чтобы окончательно сломить наше сопротивление, сколько для того, чтобы как можно больше территории взять под свой контроль, не допуская туда русских.

– То есть надежды уже не осталось, это крах…

– Вы только сейчас поняли это?

– Когда первого мая я получил приказ расстрелять или повесить, на свое усмотрение, Геринга, мне казалось, что все выглядит не так безнадежно.

– Что же удержало вас от казни? Напомню, что сегодня уже пятое мая.

– Формально я ждал письменного приказа о казни или приговора суда.

– А неформально?

– Неформальную сторону моего положения вам объяснит сам Геринг. Это длинная история, в которую я обычно не посвящаю людей, чье знакомство со мной не обещает быть долгим.

– В любом случае мы, офицеры люфтваффе, всегда будет признательны вам за мужество, позволившее спасти жизнь такому выдающемуся человеку. Самому рейхсмаршалу Герингу!

– Может, это и выглядит наивно, однако мне действительно хотелось бы, чтобы вы, господин генерал-майор, как и ваши офицеры, не забывали этого. Когда-нибудь мне, возможно, тоже может понадобиться ваша поддержка. Нет-нет, не сейчас, а через какое-то значительное время, скажем, через несколько лет после войны.

– Я не пытаюсь уточнять, что вы имеете в виду. Но вам, лично вам, предлагаю уходить отсюда вместе с нами, оставив вместо себя фельдфебеля или унтер-офицера.

– И куда прикажете уходить?

– Сначала в Берхтесгаден, если там еще нет американцев, а затем в горы. Или… почетно капитулировать, – добавил он, попытавшись избежать слов «сдаться в плен».