Роковая точка «Бурбона» - Анатолий Терещенко

«БЫВШИЙ ДИПЛОМАТ БЫЛ ШПИОНОМ США.

ПРИГОВОР — РАССТРЕЛ.

КРУПНЫЙ АМЕРИКАНСКИЙ АГЕНТ ПРЕДСТАЛ ПЕРЕД СУДОМ.

ОРГАНЫ КГБ ОБЕЗВРЕДИЛИ ОПАСНОГО ШПИОНА».

И далее автор книги «Цепной пес «холодной войны»

Том Мэнголд спрашивает: так кто же выдал Полякова Эпштейну и, естественно, журналу «Нью-Йоркер» в 1978 году и почему?

Подозрение опять же падает на Энглтона и его единомышленников, считавших Полякова подосланным перебежчиком. Но западная пресса вину бывшего шефа внешней контрразведки ЦРУ делит с заместителем директора ФБР в отставке и другом Энглтона Уильямом Салливаном.

Дело в том, что последний возненавидел своего шефа Гувера за то, что тот не назначил его своим преемником. Эта ссора завершилась в 1971 году увольнением Салливана и отправкой на пенсию. Он этого шага не ожидал. Находясь в отставке, он охотно критиковал политику своего шефа, смело общался с журналистами и встречался с Эпштейном, которому тоже рассказывал некоторые подробности об агенте из числа советских сотрудников в ООН под кличкой «Топ-Хэт».

Спросить у Салливана, кто санкционировал утечку информации о русском агенте, уже нельзя. В ноябре 1977 года, за четыре месяца до выхода книги Эпштейна, заместитель Гувера Салливан погиб на охоте при загадочных обстоятельствах. Ходили слухи, что его «случайно» подстрелил один из охотников.

Какая разница, если такое случилось, значит, это кому-то было выгодно, и надо, несмотря на неписаные правила в разведке и контрразведке, — агентов беречь. Здесь мы увидели обратное — с выжатым лимоном не церемонятся. С такими фруктами автору нередко приходилось встречаться в ходе общения с методами работы ЦРУ, но о них уже в других повествованиях.

Послесловие

Борьба секретных спецслужб друг против друга, как писал упоминаемый уже Маркус Вольф, вербовка и перевербовка агентов, заманивание перебежчиков одной стороной и последующее их преследование другой могут показаться постороннему человеку грязным и, в сущности, бессмысленным занятием.

Для секретных служб противоборство с противной стороной является пиком их деятельности: внедрение в сферу службы противника — ее венцом, а проникновение противника в твою службу — обескураживающим поражением.

В психологическом плане секретную службу по принципу ее построения можно сравнить с племенем или кланом: отдельных индивидуумов объединяют общая цель и чувство равнозначности.

У секретных служб социалистических государств солидаризация строилась и усиливалась верой в правое дело построения коммунизма, верой в то, что они трудятся во имя создания лучшего мира.

Именно в силу этого, как я полагаю, наши службы всегда были эффективнее соответствующих служб на Западе, которые привлекали своих сотрудников преимущественно на финансовой основе. Поэтому секрет наших успехов следует искать в том, что мы считали себя носителями идеи и идеала справедливого общественного строя.

Что могли противопоставить этому западные спецслужбы? Разумеется, они располагали и женщинами, и мужчинами, убежденными в преимуществах своей общественной системы. Но для многих их сотрудников служба была главным образом более или менее хорошо оплачиваемой работой, обеспечивавшей определенный жизненный уровень. Деньги и престиж, а порой и острая жажда приключений были в западном обществе более привлекательными стимулами, нежели служение государству…

Предательство — это яд для всякой разведки. Каждый такой случай глубоко подрывает доверие всех работающих в этих службах и на долгое время затрудняет вербовку новых агентов. Резко обостряется и без того всегда присущее службам чувство риска и опасности. Аппарат и руководство могут быть на целые недели, а то и месяцы отвлечены от выполнения своих обязанностей, а то и попросту парализованы.

А если, к несчастью, подобный случай будет еще раздут СМИ, что неизбежно привлечет внимание политического руководства, то могут последовать в высшей степени нежелательные для скомпрометированной службы и персональные выводы. Неприятные последствия наступают и для руководителей. Разведка вдруг становится объектом не совсем желательного интереса со стороны политиков, когда выясняется, что что-то идет не так.

Предатель внутри разведки может нанести куда больше вреда, чем все те, чьи имена он раскрыл. Он наносит удар по самой целостности разведывательной службы. Сказано четко, выверенно и полно.

Именно таким «предателем внутри разведки» и был Поляков.

«Поляков был опасным, коварным и ловким врагом. Не чета Пеньковскому. Он долго скрывал вторую жизнь, жизнь изменника, долго мучился, дрожал, боялся своей тени, но продолжал делать свое гнусное дело. Ну и кончил тем, чем кончают все предатели, — роковой точкой в конце жизненного пути Иуды.

По характеру Поляков был вспыльчив, холоден, расчетлив. В последние годы перед арестом был замкнут, часто грубо отзывался о подчиненных и коллегах по работе. У него не было близких друзей и товарищей. Он постоянно боялся провала и не общался с опытными сотрудниками спецслужб, боясь вызвать у них какое-либо подозрение в свой адрес…..»

Эти слова принадлежат капитану 1-го ранга, профессиональному разведчику и писателю В.Н. Сопрякову, который имел право на характеристику Полякова.

Итак, определилась судьба шпиона, вернее, он сам распорядился своими авторитетом, положением семьи и личной жизнью. Предательство во все времена оценивалось любым обществом как самое гнусное преступление.

Написанное о шпионе Полякове — результат личного участия в разработке «Бурбона», наблюдений за его преступной деятельностью и обработка собранных материалов из открытых источников информации, написанных книг, статей в газетах и журналах.

Цель обращения к этой теме одна — показать, что в любом подлом деле «сколько веревочке ни виться, всегда наступает ее конец». Как только Полякова не оберегали спецслужбы США, какую супертехнику ему только не всучивали, пришел конец и его наслаждениям, и страхам. Он был разоблачен и изобличен. Жалко только того, что эта многолетняя заноза была вытащена слишком поздно. Но главное — вытащена!

Автор гордится своими коллегами, которые совершили этот акт запоздалого возмездия.

Высокий профессионализм, выдержку, законность в деле разработки матерого шпиона проявили оперативники — шахтеры чекистского ремесла второго отделения 1-го отдела 3-го Главного управления КГБ СССР, ставшие заслуженными ветеранами органов госбезопасности страны, которую мы потеряли.