Роковая точка «Бурбона» - Анатолий Терещенко

— Произошло это в 1961 году, когда я оказался в специальной командировке в США. Полковник Дмитрий Поляков тогда представлял СССР в комитете начальников штабов при ООН, являясь одновременно заместителем резидента по нелегальной разведке. Я поступил в его распоряжение…

Поляков стал готовить меня к «первому заданию». Оно заключалось в том, что я должен подготовить и отправить нашему агенту письмо, наклеив на конверт марку с обусловленным рисунком. Как это часто бывает в подобных случаях, выполняя «первое задание», я переволновался и отправил конверт. без марки. Она осталась у меня — до сих пор помню изображенный на ней рисунок.

Конечно, можно было промолчать, но я доложил Полякову о своей ошибке. Что тут началось: крик, ругань, оскорбления.

«Твое счастье, что письмо это не «боевое», а «учебное», — кричал мне Поляков, — а то я отправил бы тебя в Москву завтра же».

Как помню, самым «теплым» выражением в его тирадах было слово «коновал».

Наши отношения столь обострились, что руководство решило перевести меня в легальную разведку. Я попал под командование другого офицера.

— Когда его завербовали?

— В ноябре 1961 года Поляков стал агентом ФБР. Впоследствии бюро передало его в ЦРУ, где он числился до 1987 года.

— Как же Поляков сумел продержаться четверть века?

— ФБР и ЦРУ дали ему много кличек — «Бурбон», «Топ-Хэт», «Дональд», «Спектр», но ни одна из них не отражает качеств этого человека. Наиболее подходящей кличкой для него была бы «Хитрый лис».

Он предавал своих товарищей так ловко, что никогда не попадал под подозрение. К свойствам его характера — уму и хитрости — следует добавить профессиональную память. Он практически фотографировал в голове все, что видел и читал. Имел крепкие нервы. Никогда, даже на снимках, сделанных в момент ареста, на его лице нельзя было прочитать волнения. И еще одно качество — звериная, другое слово тут неуместно, осторожность. Поляков поставил американцам условие: тайники в Москве будет назначать он сам. Считал, что иностранные шпионы в Москве действуют по шаблону и могут стать легкой добычей контрразведчиков.

И все же последующий анализ показал, что он трижды считал себя разоблаченным и уничтожал все улики. Так было в 1962 году, когда Поляков впервые передал информацию с помощью контейнера. Тогда он, используя служебный фотоаппарат, прямо в своем кабинете переснял секретный справочник Генерального штаба. Микропленку заделал в контейнер и в соответствии с графиком тайниковых операций отправился в Центральный парк культуры и отдыха имени Горького.

Тайник размещался на одном из столбов ограды и назывался «Арт». Предатель заложил контейнер и поставил соответствующий сигнал — провел черту на столбе. Его путь из дома на работу пролегал мимо этого места.

Утром следующего дня Поляков надеялся увидеть ответный сигнал об изъятии донесения. Однако его не было. Наверняка менее опытный разведчик попытался бы проверить тайник. Но Поляков не сделал этого, понимая, какими неприятностями это чревато. Почти месяц он жил в страшном напряжении, просчитывал каждый свой шаг и поступок. Перевел дух лишь в сентябре, когда в «Нью-Йорк таймс» прочитал послание о получении посылки от «Арта».

Не прошло для него бесследно и разоблачение Пеньковского. Он резко сократил количество конспиративных встреч, уничтожил привезенную из Америки шпионскую экипировку. Истинное потрясение он испытал в июне 1972 года. В один из дней он, работник центрального аппарата, получил два приглашения. Первое, нелегальное, — о встрече с прибывшим в Москву работником ЦРУ. Второе, официальное, — приглашение военного атташе США на прием в посольство. Получив их, Поляков посчитал, что его вычислили. Он заметался, попытался уйти от приглашения в посольство, хотя руководство ГРУ разрешало ему посетить американское посольство.

В конце концов пришлось идти. Вел себя очень настороженно, хотя со стороны коллег не замечал повышенного внимания. При прощальном рукопожатии его прямо-таки обожгло — один из американцев передал послание ЦРУ. Поляков уничтожил его прямо при выходе из посольства. И надолго приостановил свои отношения, как он считал, с беспечными янки. Этот его поступок, к слову говоря, надолго продлил его работу на американские спецслужбы.

— Да, Поляков оказался достойным противником. Как его сумели обезвредить? Говорят, это заслуга Эймса, завербованного нашей разведкой высокопоставленного работника ЦРУ…

— Нет, Эймс здесь ни при чем. Когда его завербовали, судьба Полякова уже была предрешена. Не буду вас посвящать во все детали, но скажу, что впервые по-настоящему тревожный звонок для Полякова прозвучал при следующих обстоятельствах.

Один из американских журналов — «Ридерз дайджест» — напечатал главу из готовящейся к выходу в свет книги Джона Барона «КГБ». Такая, знаете, рекламная публикация. Дескать, скоро увидите бестселлер. Глава была посвящена аресту агентами ФБР нашего сотрудника, финна по национальности, Туоми. Я ее внимательно прочел и обнаружил несколько удивительных вещей. В главе свыше тридцати раз упоминается имя советского полковника Дмитрия Полякова. В ней рассказывалось, как он руководил подготовкой Туоми, как провожал его в спецкомандировку. Он, как живописал Барон, внимательно обследовал вещи разведчика, дабы тот, упаси бог, ничего советского, компрометирующего не прихватил с собой в Америку.

Тут же были приведены другие подробности учебного процесса Туоми, о которых разведчик якобы сообщил сам после ареста. Но опять вопрос. О своих наставниках, а они ему были известны по псевдонимам (это обычная практика спецслужб), он рассказывал такие подробности, приводил такие обстоятельства из их жизни, которые произошли уже после отъезда финна за океан. И которые, естественно, не мог знать. Но самое удивительное: опубликованная в журнале фотография Туоми при более детальном изучении оказалась копией снимка, который обычно хранится в… личном деле офицера.

Анализ главы из книги Барона породил много вопросов, но их появилось еще больше, когда уже в вышедшем томе я не обнаружил даже упоминаний о Полякове!

Это был первый звонок! Еще раз самому тщательному рассмотрению были подвергнуты служба и жизнь арестованных американцами разведчиков и агентов. Это был тяжелый и ответственный, не приемлющий никаких ошибок и просчетов анализ. В конце концов стало ясно, что только один человек, тогдашний военный атташе СССР в Индии генерал-майор Поляков, мог знать и мог предать их.

— Существует мнение, что столь длительная работа Полякова объясняется тем, что действовал он не в одиночку. Что, у него были помощники?