Катастрофа на Волге - Йоахим Видер

Фальсификаторы истории в Западной Германии всячески искажают роль НКСГ и замалчивают его деятельность, которая была направлена против преступной клики Гитлера.

Тщетная, но тем не менее примечательная в историческом плане попытка немецких военнопленных объединиться с коммунистическими эмигрантами для организации сопротивления Гитлеру была расценена в обстоятельном исследовании Бодо Шойрига как политическое и психологическое последствие небывало чудовищной ситуации, в которую попала загубленная на Волге 6-я армия, а также того факта, что в Сталинграде открыто проявился преступный характер нацистского режима. Однако при характеристике генерала фон Зейдлица его все еще продолжают огульно предавать анафеме, преднамеренно упрощая действительное положение вещей. Многие немцы – особенно из того сословия, к которому принадлежал Зейдлиц, – не сумев должным образом идейно и политически перебороть в себе недоброе прошлое, за которое все они несут часть вины, считают себя вправе поливать его грязью. Они не могут и не хотят простить Зейдлицу, что он прошел отличным от них путем сквозь грозные времена, насыщенные горестями, заблуждениями и самообманом.

В задачу нашего труда, посвященного проблематике Сталинграда, не входит более подробное рассмотрение роли генерала фон Зейдлица в плену. Как бы то ни было, в поведении Зейдлица в этот период нельзя механически искать ключ к оценке его действий во время битвы в окружении на Волге, как это иной раз делается. Роль, которую играл Зейдлиц в немецкой группировке на Волге, нередко изображается в литературе в драматизированном, искаженном и одностороннем свете. Нет недостатка и в попытках дискредитировать этого генерала, преуменьшить или даже ради удобства обойти молчанием значение того, к чему он стремился и что совершил тогда. В результате этого сплошь и рядом возникает противоречивая, пестрящая контрастами картина: Зейдлиц предстает то неким последователем Йорка, осмотрительным человеком, в противовес Паулюсу энергично настаивавшим на прорыве из окружения и своевременной капитуляции, то доморощенным стратегом, не способным понять глубокие оперативные замыслы, непослушником и нарушителем дисциплины, политическим смутьяном и бунтарем. Всю эту пеструю массу во многих отношениях сомнительных оценок необходимо скорректировать таким образом, чтобы вещи предстали в своем подлинном виде. С этой целью мы еще раз вспомним решающие этапы битвы в окружении, обратив особое внимание на поведение генерала фон Зейдлица. Такой критический обзор поможет глубже осознать политические и нравственные уроки Сталинграда и наряду с этим в интересах исторической правды развеять старые и новые легенды.

Изматывающие бои в городе на Волге

Среди немногих дошедших до нас примечательных документов, относящихся к первым дням трагической битвы на Волге, мы находим свидетельство, достойное мыслящего солдата и проникнутое чувством ответственности. Таким свидетельством, бесспорно, является памятная записка «Оценка обстановки» от 25 ноября 1942 года, в которой генерал фон Зейдлиц вновь характеризует всю чудовищность положения окруженной армии и обращается к командующему армией Паулюсу с призывом действовать вопреки приказу Гитлера, если этот приказ не будет отменен. Эта памятная записка и содержавшиеся в ней смелые выводы явились плодом долгих тревожных наблюдений и раздумий, борьбы противоречивых мыслей и чувств, не перестававших мучить генерала с самого начала битвы за Сталинград. Можно сказать, что памятная записка имела свою предысторию, без которой невозможно правильно оценить ее подлинное значение. Поэтому представляется важным воскресить ту обстановку, в которой она появилась на свет, обратив особенное внимание на оперативное мышление и действия генерала фон Зейдлица во время битвы за овладение Сталинградом и в начальный период русского контрнаступления.

После того как командование 6-й армии 19 августа 1942 года отдало приказ о захвате Сталинграда, LI армейский корпус, которым командовал генерал фон Зейдлиц, почти все время действовал на решающих участках битвы. В сентябре на его долю выпали самые тяжелые бои за упорно и ожесточенно обороняемый русскими центр города, в то время как противник при поддержке сотен танков все снова и снова пытался прорвать Северный фронт армии между Доном и Волгой, с тем чтобы зайти в тыл передовым пехотным дивизиям. В кровопролитных боях за каждую улицу и за каждый дом подразделения LI корпуса шаг за шагом продвигались вперед, захватив систему советских укреплений вокруг железнодорожной станции Гумрак, а также окрестные высоты. Преодолевая все более крепнущее сопротивление противника, они на несколько километров вклинились в самый центр города и, пробившись сквозь лабиринты городских развалин, разрушенных казарм и привокзальных сооружений, прорвались наконец к берегу Волги напротив центра города, у реки Царица, Красной Площади и Тракторного завода. После этого начались изнурительные затяжные бои, воскресившие в памяти жестокую битву под Верденом в первую мировую войну.

Немецкое наступление, которое началось как удар бьющего с размаху кулака, выродилось, в конце концов, во множество разрозненных кровопролитных стычек, когда противники, сцепившись, врукопашную, ожесточенно дрались друг с другом не только на земле, но и под землей, зачастую находясь один внизу, а другой – наверху. Уже во второй половине октября стало очевидным, что обескровленные части 6-й армии более не в силах ликвидировать яростно обороняемые русскими опорные пункты и плацдармы в городской черте Сталинграда. Центр города вместе с паромной переправой через Волгу оставался в руках советских войск. Провалилась попытка полностью овладеть Сталинградом путем захвата его в клещи с севера и юга силами 6-й армии и 4-й танковой армии.

Генерал Зейдлиц с растущей озабоченностью и тревогой следил за ходом казавшихся ему все более бесперспективных позиционных боев. В эти трудные октябрьские и ноябрьские недели в состав его корпуса входило девять дивизий. Бремя ответственности давило на него еще больше из-за того, что он оказался вынужденным изменить своим твердым и испытанным военным принципам. Когда-то он особенно гордился тем, что вверенным ему войскам удается малой кровью обеспечивать выполнение поставленных боевых задач. За проявленные им еще в начале русской кампании тактическую гибкость и осмотрительность, с которыми он в ходе наступления провел свою 12-ю мекленбургскую пехотную дивизию от Восточной Пруссии до истоков Волги и Валдайских высот, он уже в конце 1941 года был удостоен «Дубовых листьев к рыцарскому кресту». При освобождении окруженной группировки в районе Демянска он сумел использовать свое положение для того, чтобы энергичными возражениями свести на нет роковое вмешательство Гитлера в ход операций, за которое немецким частям пришлось бы заплатить кровавыми потерями{169}. То, что происходило теперь в Сталинграде, генерал Зейдлиц считал бессмысленным принесением в жертву подчиненных ему дивизий, которые вот уже больше двух месяцев беспрерывно находились в боях, растрачивая последние остатки своих наступательных возможностей. Боевая численность рот в среднем составляла немногим более 30-40 человек. Сводки потерь в этих ожесточенных боях за каждую пядь усеянной развалинами земли выглядели ужасающе. Потери в живой силе и боевой технике ни в коей мере не соответствовали ничтожным тактическим успехам. Это должно было повлечь за собой тем более губительные последствия, что части не получали уже ни малейшего пополнения и таким образом потери ничем не компенсировались.