Ничего не говори. Северная Ирландия: Смута, закулисье, «голоса из могил» - Патрик Радден Киф

было с белфастским источником встречаться в Белфасте: город слишком мал. Поэтому приходилось ехать в пригороды или за город. Сами информаторы порой отличались ограниченностью в вопросах передвижения: они выросли в каком-то определенном районе города и никогда не выходили за его пределы. Так много поездов и автобусов – можно потеряться. Кэмпбелл назначал информаторам встречу в какой-нибудь деревеньке на пляже, и они стояли там, дрожа от ужаса, будто этот несчастный автобус завез их на край земли. Кэмпбеллу нравилось встречаться со своими контактами в сельской местности, но не слишком далеко, не в таких районах, как Южный Арма, где местные знали каждую машину. Присутствие одного-единственного незнакомого автомобиля было достаточным для того, чтобы насторожить соседей.

Задача изыскания безопасного места для встреч все же чаще всего вторична по отношению к проблеме связи и договоренности относительно самой первой встречи. В начале периода Смуты многие дома вообще не имели телефона. А если такой и был, то обычно он подключался по параллельной линии с соседским, а значит, легко прослушивался другими – не лучшее средство для связи с тайным осведомителем. В теории стукач мог использовать уличный телефон-автомат. Но в действительности все они в военном Белфасте пострадали от действий вандалов; но даже если бы осведомителю удалось все же найти исправный, какие-нибудь случайные знакомые, как назло оказавшиеся неподалеку, заметили бы его в телефонной будке и настоятельно попросили бы ответить, с кем это он говорит.

Поэтому Кэмпбелл отчаянно нуждался в каких-либо нестандартных способах общения со своими информаторами. Сначала он использовал некоторые примитивные штучки из сборника пьес о шпионаже времен холодной войны, вроде меловых пометок на кирпичной стене. Но вскоре он обратился к другим, более творческим методам. Иногда Кэмпбелл устраивал внезапный и шумный рейд на какой-нибудь белфастский дом – не на тот дом, где обитал его источник, а на жилище вполне добропорядочных граждан, которым просто не повезло жить через улицу. Кэмпбелл допускал, что для ни в чем не повинной семьи, в чей дом приходили, это могло быть весьма неприятно. Но зато связь работала безошибочно: нам нужно встретиться.

Белфаст – это вам не Берлин и даже не Восточный Берлин: такие шпионские игры в маленьком провинциальном городе могут привести к сюрреалистичным ситуациям. Однажды Кэмпбелл допрашивал одного крепкого человеком из ИРА. Дело происходило в Восточном Белфасте, в Каслро – похожем на крепость допросном центре, печально известном пытками и мучениями.

Мужчину арестовали случайно, и Кэмпбелл безуспешно пытался завербовать его. Полиция могла продержать его три дня, а затем должна была либо предъявить обвинение, либо отпустить. В течение этих трех дней Кэмпбелл сидел с ним лицом к лицу в душной допросной без окон и говорил. На таких встречах некоторые арестованные из ИРА хранили каменное молчание, только смотрели с ненавистью и не произносили ни слова. Другие говорили и говорили, но это уже они работали с ним, стараясь выведать информацию. Где он вырос? За какой регби-клуб болеет? Есть ли семья? Где живет? Кэмпбелл и хотел бы навести мосты в беседе с арестованными, но знал, что любая случайно сказанная деталь может стоить ему жизни. А потому он старался поддерживать разговор, ничего не говоря при этом о себе. В этот раз человек из ИРА оказался разговорчивым. Но он был так же осторожен, как и Кэмпбелл: не рассказал ни о чем из того, что интересовало Кэмпбелла, и уж, конечно, никак не позволял себя завербовать. Просто толок воду в ступе и отпускал шутливые угрозы, что даже вызывало уважение у Кэмпбелла. Тянул время. Через три дня оно вышло, и Кэмпбеллу ничего не оставалось, как отпустить его.

Последние 72 часа Кэмпбелл почти не видел жену, и она ворчала, что он даже ночью дома не бывает. Поэтому, отпустив задержанного, Кэмпбелл отправился домой, чтобы помыться и вывести куда-нибудь жену. Они поехали в симпатичный рыбный ресторанчик на побережье. Место было оживленное, популярное у туристов, Кэмпбелл с женой взяли столик с видом на воду и сделали заказ. Они почти уже доедали первое блюдо, когда Кэмпбелл поднял голову и увидел человека, находившегося у бара. Он стоял спиной, но напротив висело большое зеркало, и вот в отражении над бутылками встретились глаза двух мужчин. Именно этого человека Кэмпбелл допрашивал последние три дня.

– Мы на второе не остаемся, – объявил Кэмпбелл жене, не сводя глаз с мужчины. По пути сюда он внимательно следил за дорогой и не думал, что привел хвост в ресторан. Нет. Это просто ужасное совпадение. Но он чувствовал, что весьма опасное. Кэмпбелл не стал объяснять жене всю деликатность происходящего, извинился, подошел к бару и поздоровался с человеком из ИРА так, будто они видятся каждый день.

Мужчина тоже поприветствовал его в ответ. И затем как бы невзначай спросил:

– Ваша жена?

– Ну да, чья-то жена… – ответил Кэмпбелл.

– Зная вас, конечно, предположу, что чья-то жена, – отозвался мужчина с ухмылкой.

Кэмпбелл среагировал на шутку слабой улыбкой. Затем, тщательно подбирая слова, спросил:

– Вы всю ночь в баре будете сидеть? Или сейчас пойдете кому-то звонить?

Выдержав паузу, мужчина пробормотал:

– Возвращайтесь к милой женщине. Спокойно кушайте. А затем валите отсюда.

– Кто это? – спросила жена Кэмпбелла, когда муж снова подошел к ней.

– Да так, один парень, по работе, – ответил Кэмпбелл и замолчал.

* * *

Кэмпбелл жил по принципу: завербовать можно любого. Иногда просто нужно найти правильную кнопку. Можно 15 раз арестовывать одного и того же человека, и он не сломается; а затем, на 16-й вдруг что-то случается. Обстоятельства меняются. Человек вдруг оказывается вне своей команды. Или у него проблемы, и нужны деньги. Осведомители из этнических гетто, взращивающих бойцов белфастских формирований, часто не имели работы и существовали лишь