ВПЗР: Великие писатели Земли Русской - Игорь Николаевич Свинаренко

приглашен на флагман отечественного станкостроения – завод «50 лет Октября», это на Нижегородской, недалеко от Птичьего рынка. Я сделал карьеру…

Первый мой контакт с миром литературы случился в то время, когда я еще жил в Витебске. Я однажды отвез в Москву, в журнал «Юность», несколько рассказов. Прямо с улицы пришел к завотделом сатиры и юмора, – это был Славкин – он меня принял нормально, и через пару месяцев в журнале вышел рассказ. Это произвело эффект взрыва в нашем маленьком городе. Автор этих рассказов немедленно прославился на весь Витебск. Но это был, увы, не я, а мой товарищ Алик Крумер, который потом уехал в Израиль. Но не прошло и тридцати лет с того дня, как я тоже стал писателем.

– О! С чем я тебя и поздравляю. Постой, ты писать начал когда «Альфа-Банке» работал?

– Нет, нет. После.

– Это легко объяснить. Я думаю, это связано с писательскими амбициями Петра Авена, который давно планирует войти в большую литературу. Ты не мог вот так поперед батька… Он же не пишет пока… Кстати, а чего ты ушел из банка? Поругался с Авеном?

– Я не ругался, не. Это было мое решение, связанное с тем, что банк изменил стратегию. У них раньше была региональная программа, по всей стране они открывали новые отделения. Частью этой политики была культурная программа – это когда проводились презентации новых офисов…

– Пьянка, звезды, концерт?

– Да. Но это закончилось. После того как было решено с открытия отделений в регионах переключиться на создание сети «Альфа-Банк-Экспресс» в Москве. Предмета сотрудничества не стало, я сказал, что работы нет и потому мне лучше уйти.

– Ага, и сейчас ты занимаешься тем же самым, но как ПБОЮЛ.

– Можно и так сказать. Или ИТД.

– Расскажи, вот как это происходило. Это что, привезти артистов и пусть себе поют, а ты расписался в ведомости и от нечего делать бухаешь в сторонке?

– Нет, что ты, там же нужен креатив. К примеру, Демидовский ужин в Екатеринбурге… В зале филармонии накрывается стол, меню с литературной основой – иногда выдуманной. К примеру, приносят одну картофелину и три икринки черные. В меню объясняется, что в свое время Демидову разрешили выпускать ядра и дробь, и в честь этого события придумано такое блюдо…

– А в каком диапазоне ты работаешь? Что тебе самому нравится из музыки?

– Для меня музыка как культурная среда отсутствует. Я занимаюсь этим, но у меня чисто коммерческий подход. Что бы ни хотели люди, я на это вообще не реагирую. Сердючка так Сердючка, Рома Зверь – пожалуйста. «Уматурман» всем нравится, а мне – нет… Ну что значит – уровень? Работа есть работа. Когда я вывозил в провинцию народных артистов, которые, все помнят, выступали на банкетах у Брежнева, у гостей была иллюзия, что они приобщаются к высшему обществу. Но если бы мне пришлось организовать выступление Михаила Круга в какой-то другой компании – я б это сделал; ну а что, это тоже работа. В этой профессии так: можно написать одну хорошую песню, как Юра Лоза, – и хватит, это я про «Мой маленький плот». И он с этой песней живет и будет жить много лет, дай Бог ему здоровья, и эта песня будет его кормить. Так это хорошо! А есть люди, у которых нет ни одной хорошей песни!

Хочешь, я скажу насчет Лепса? Я увидел его сразу после того, как его перевезли из Сочи, где он был на подхвате, пел в ресторанах. Он поет очень страстно. Но поет он довольно плоско. Но он, конечно, поет лучше, чем Буйнов. Он носитель мужского начала, у него великолепные песни – «Крыса-ревность». А многим нравится, когда мужчина надевает обтягивающие брюки.

Вот на 25-летие ухода Высоцкого поставили десять песен – так я заплакал, когда услышал их по радио. Помню, я жил в двушке и слушал «Кони привередливые». И мне первая жена говорила – хер ты пойдешь в букинистический магазин. Пока не помоешь пол. И я ставил «Кони привередливые» и драил пол. Шарил под кроватями и слушал: «Чуть помедленнее кони…». Та песня мне давала драйв такой мощный. Я Высоцкого видел в спектакле один раз, «Павшие и живые». Я не считал его крупным актером. Но с этим делом, с песнями… Знал он три аккорда или пять, не имеет значения. Без разговоров. А потом весь день на радио они обсуждали его личную жизнь. Мне все равно – был ли он наркоманом, поколачивал ли он Влади… К делу отношения не имеет.

– Какой у тебя был верхний уровень и какой – нижний? По организации мероприятий?

– Верх – это когда я, работая в банке, участвовал в организации концерта Элтона Джона. Он пел для шестисот человек, сольный концерт в Царском Селе, который через интернет транслировался на весь мир. А нижний уровень был такой. В 1993 году женился один председатель банка. Поручает мне все организовать. Я спрашиваю: какая нужна программа? Он говорит: пригласи кого считаешь нужным, ну, там, артистов, певцов… И вот начинается свадьба. Невеста весь вечер сидела в баре, ни разу не поднялась в зал. Я спрашиваю у заказчика – может, что-то не так? Артисты не те, может? Он говорит: да это меня вообще не волнует. Артисты вообще пусть уйдут, они мне совершенно не нужны, а ты тут сядь и расскажи что-нибудь. Я тебя пригласил для того, чтоб ты рассказал те истории, которые я в твоем исполнении слышал однажды за столом, когда мы в одной компании во МХАТе выпивали. Но я не мог тебе это прямо сказать и попросил позвать каких-нибудь певцов… Вот это было для меня неожиданностью. Но я вспомнил, как все было в тот раз, про который он вспомнил. После спектакля у Бори Краснова мы собрались в «Вудстоке», в нижнем кафе, и я рассказывал истории типа «Секс в небольшом городе». Этот человек, значит, там был и запомнил меня, а после нашел и предложил мне как бы спродюсировать свою свадьбу… Короче, выгнали артистов, не помню уж, кто там был. Но они не обиделись, деньги ведь получили. Ну я сел и рассказал свои истории. Меня это немножко покоробило…

– А потом настал момент, когда ты наконец изложил одну из этих историй на бумаге. И что? Наутро проснулся знаменитым? Или как? С этого момента поподробнее.

– Я сел и написал семистраничный рассказ, от руки, а после набил его сам на компьютере. Клавиатуру я, в принципе, освоил, но я никак не мог запомнить, где там запятая, что затормозило процесс. Написал – и позвонил Арканову. Говорю: «Аркадий Михалыч!