Изнанка - Сергей Палий

– Мы тебя уже два дня пасем, мент ты бывший, нерадивый. Так тебя сяк, – обидно сказал Таусонский, убирая ксиву. – Это ж надо было из отеля так удочки смотать! Я еле просек, на какой ты поезд сел...

– Стоп. – Валера потихоньку собирал паукообразные кусочки мозаики произошедших событий. – Гоша... то есть Павел... А ванна...

Павел Сергеевич неоднозначно покачал головой.

– Грязно, согласен. Но никак к тебе, сволочь, не подступиться было. – После этого он морозным тоном добавил: – Я двух своих ребят потерял.

– Извини... – растерянно начал Рысцов.

– Засунь себе вонючие сопли в жопу, гнида! – рявкнул Таусонский. И сказал уже тише: – Подкаблучник.

– Прекрати, в конце концов, унижать меня! Нашелся тут... Я не заказывал, между прочим, ангелов-хранителей!

– Больно нужен, так-сяк! Тебя забыли спросить, как нам работать!

– Останавливай тачку!

– Отсоси у меня сначала...

Рысцов задохнулся от такой наглости и боли в неловко повернутой руке... Между спинками снова появилась голова Андрона. Он хищно оскалился и язвительно заявил:

– А вы подеритесь. У тебя, Паша, фора. Этот-то... грач перелетный... со сломанной лапкой!

– Надо бы ему, конечно, с пристрастием устроить... – остывая, сказал Таусонский. Потом неожидано резко повернулся к Рысцову и прошипел: – Я тебе в анус табуретную ножку вобью, если сам все не расскажешь.

Валера искренне испугался. Не семантики фразы, а эмоциональной окраски интонации, с которой она была произнесена. Задница явственно ощутила острые колючки заноз.

Широко посаженные, с полопавшимися сосудами глаза подполковника словно пробили череп Рысцова насквозь, заставив отстраниться и упереться затылком в молчаливого бугая, сидевшего по другую сторону.

Наконец он взял себя в руки.

– Что ты хочешь узнать? И зачем?

– Зачем, говоришь? – Таусонский устало откинул голову назад. – Ты, видимо, не в курсе, что вчера в двадцать три сорок семь по...

Павел Сергеевич вдруг замолчал, нахмурившись.

Валера посмотрел тем временем в тонированное окно. Рассвело окончательно. «Тойота» довольно быстро мчалась по какому-то шоссе, видимо, в сторону столицы. Движение по встречной полосе было очень плотным. Странно, обычно люди утром, наоборот, в Москву едут. Даже теперь, в такое... смутное время...

– Давай вот что, – решил Таусонский. – Ты мне расскажи все по порядку, так-сяк. А потом я тебе расскажу. Только сначала надо решить одну вещь: ты куда хочешь пацана спрятать?

– Со мной будет, – быстро ответил Рысцов.

– Не рекомендую. Опасно.

– Тогда его нужно вернуть обратно... В Чукондово.

– Времени нет. Если б ты не дал деру... – Подполковник горько усмехнулся: – Дурак, ей-богу. Заставил меня брюхом трясти, бегать за ним! Нашел савраску!

– Куда ж Сережку девать? – раздраженно спросил Валера.

Павел Сергеевич осторожно покосился на него:

– Матери отдадим... Она сейчас у нас. Я охрану выделю.

– Ни за что!

– Понимаю, что баба она психованная, так-сяк, но больше некуда. Я тебе попозже объясню почему. Все, разговор окончен!

– Слушай, я не у тебя в отделе работаю! Я вообще гражданский. Чего раскомандовался?!

– Ты хочешь, чтоб твой пацан жив остался? Вопрос риторический. Поэтому будешь слушать меня. А теперь рассказывай с самого начала: с того момента, как тебя завербовали на работу к Кристине Николаевне Больбинской. Ты мент бывший, поэтому учить, думаю, не надо. Все, что помнишь и не помнишь, так-сяк: имена, объекты, связи, детали... Саша, сколько у нас осталось еще времени до ближайшего отдела по Волгоградскому?

Высокий чернявый водитель глянул в салонное зеркальце и отозвался:

– Минут двадцать – двадцать пять, Пал Сергеич.

– Успеешь?

– Попробую. – Рысцов утомленно облизнул губы, чувствуя на языке соленый привкус кровавой корки. – Не до последней детальки, конечно...

– Как же ты пошел в услужение к этой сумасшедшей? – спросил Таусонский Рысцова после его пятнадцатиминутного сжатого монолога.

– Тут дело темное, – откликнулся Валера. – Меня вчера утром, в отеле, словно наизнанку вывернуло. Как околдовала... Глупо, конечно, звучит, но по-иному и не скажешь. Будто все эти недели под гипнозом был. Скорее всего тут не обошлось без влияния эса...

– Ты сука, – коротко сказал Андрон, не оборачиваясь.

– Местами, – признался Рысцов.

– Уж лучше с одиннадцатого этажа на коляске...

Валера не понял, к чему это было сказано. Он болезненно поморщился, собрался с духом и выговорил наконец:

– Я вчера, когда немного оклемался, хотел к тебе пойти, да подумал... не простишь.

Петровский промолчал.

– Но президента как она зазомбировала?.. – вздохнул подполковник. – Ладно, сейчас неважно: оклемался вроде наш вождь, порядок наводит – столько дерьма наворочено за это время, так-сяк... А Больбинская исчезла махом. Он объявил ее и в федеральный розыск, и в международный; объясняется с другими странами... Только теперь уже поздно выкобениваться...

– Почему?

– Ты же видел, что на Алтуфьевском «капля» вылезла недавно? – Валера кивнул. – Ну так вот... Вчера в двадцать три сорок семь по московскому времени она начала расти.

– То есть как... расти?

– Дешево и сердито.

Павел Сергеевич замолчал. Рысцов переваривал чудовищную информацию добрую минуту.

В это время их «Тойота» проскочила МКАД; блокпост был раскурочен: на обочине, возле въезда на мост, валялись бетонные балки, переломанные доски и сваленные в кучу указатели. Из Москвы тянулась бесконечная пробка, осатаневшие водители выскакивали на разделительную, буквально через каждые двести метров валялись смятые в ДТП останки машин, асфальт был усеян битым стеклом.

– Значит, все-таки началось... – наконец промолвил Валера.

– Что началось? – поднял бровь Таусонский.

– Дура... – Рысцов прикрыл глаза и сжал разбитые губы от подступившей к руке боли. – Безумная дура. Я ей говорил еще накануне, когда капля впервые в эсе появилась, что это последнее предупреждение. А она плела что-то про новую эпоху... Умалишенная.

– Дура не дура, а дело свое поганое она сделала! И ты, желая того или нет, Больбинской активнейшим образом способствовал, так-сяк. Хочется верить, что не желая... Не начни вы эпопею с «Изнанкой», С-пространство бы так не охамело.

– Что делает «капля»?

– Растет. – Павел Сергеевич хмыкнул. – Движется во все стороны, глотает все, что попадается на пути, просачивается в любые дырочки.

– Господи... – прошептал Валера, ужасаясь. – И быстро она... движется?

– Километра полтора в час. Может, чуть поменьше. Уже до Тимирязевской, наверное, добралась. Ночью, пока мы за тобой бегали, на севере города, как сам смекаешь, полный триндец был. Паника... В шесть утра должны объявить всеобщую эвакуацию населения. К Москве стягивают военные силы, ну и все прочее. А дальше можешь самостоятельно додумать... Сейчас приедем в отдел, узнаем последние сводки.