Победитель остается один - Яна Эдгаровна Ткачёва

и так засиделась в девках, поэтому не удивительно, что мама торопилась поскорее сыграть свадьбу. Родители были на седьмом небе от счастья. Их несложно понять: я принесла им столько боли и страданий прежде, что теперь они жадно ловили каждое мое радостное событие.

Честно говоря, и я чувствовала себя счастливой. Бо́льшую часть времени. Бывало, что сердце мое екало в самый неподходящий момент. И я неплохо начала понимать чувство вины девушки из скалистого мира, которую убил возлюбленный. Я очень тепло относилась к Всеволоду. Однако в глубине сердца знала, что настоящая любовь совсем другая.

Но я выбрала свою жизнь. Чтобы быть здесь и сейчас, а не проводить дни погруженной в мечты и грезы. Не ожидать неумолимой гибели вместе с девушкой из моих снов. Сны…

Они никуда не исчезли. Напротив, теперь изменялись всё чаще. Черноволосая слепая девушка следовала за мной по пятам в мире грез. Она настаивала, чтобы я нашла границу миров. Я же только и делала, что пыталась скрыться. Через месяц моя свадьба, я буду жить обычной нормальной жизнью. Чем бы она ни была и где бы ни находилась, граница миров меня не интересует.

Этим вечером я отпаривала складки на свадебном платье перед очередной примеркой. Мама захотела сшить его сама, хоть это и не принято. Оно было очень красивым, но, на мой взгляд, многовато красного. Конечно, еще не все готово, но я попросила мать добавить белого. Она нахмурилась и сказала, что ни к чему на свадьбе погребальные цвета. Но мне шел белый, а во всем красном я смотрелась как баба на самоваре. Потому мама, немного помявшись, согласилась. Она еще успеет доделать наряд, времени предостаточно.

Мне было интересно, по старому ли обряду будет проходить свадебная церемония. Мы еще не обсуждали это с Всеволодом. Оба мы были не слишком религиозны, и официально, конечно, Явь теперь была светским миром. Но я видела, как мама тайком до сих пор молится Дидили, покровительнице нашего народа. Так или иначе, никто не будет придираться, каким бы ритуалом мы ни ознаменовали образование нашей семьи. Поселение слишком мало и далеко от Столицы, чтобы привлекать к себе внимание причудами его жителей.

Я расправила постель и забралась под одеяло, сладко потянувшись. Моя новая жизнь в полном сознании оказалась куда приятнее, чем я рассчитывала. С этими радостными мыслями я провалилась в сон.

Слепая девушка снова была там. Я же опять оказалась в мире, где солнце нежно грело, а море было такого голубого цвета, которого, казалось, и не существовало в природе. Я стояла на берегу, окунув ступни в прохладную воду, наблюдала, как медленно спускается за волны солнце, и поражалась: почему оно не шипит, подобно раскаленной сковороде, опущенной в прохладную жидкость? Интересно, если жар сковороды испаряет капельку воды, то сможет ли солнце иссушить море? Кто бы победил в таком противостоянии?

Девушка возникла слева от меня. Я заметила, что она стала полупрозрачной, а волосы ее были почти полностью белыми от седины.

– Леля, – прошептала она.

Я развернулась и решительно зашагала в противоположную от нее сторону. Не хочу слушать про границу миров.

– Леля, постой… – Призрачная девушка шла за мной, но держалась на расстоянии. – Постой же…

Я не хотела вступать в разговор, но нехотя обернулась.

– Остановись, – попросила она. – Я больше не приду…

От радости я даже забыла, что нужно убегать.

– Решила попытаться в последний раз, – прошелестела слепая. Она говорила со мной, но голова ее была повернута к солнцу. – Мои силы на исходе, я больше не смогу пересекать черту.

– Что тебе нужно от меня? – мой голос прозвучал недовольно. – Я уже слышала про границу миров и не собираюсь ее искать.

– Да, хорошо, – так и не повернувшись, ответила она. – Но я хотела бы, чтобы ты знала…

– Знала что? – нахмурилась я.

– Проснись, – она вдруг развернулась ко мне и впилась слепым взглядом в лицо. Меня пробрало до мурашек – так жутко это было. – Сходи попить воды, тебя мучает жажда…

Она подула мне в лицо, и я подскочила в своей кровати, задыхаясь. Горло скребло, я не могла сделать пустой глоток, во рту было сухо, как в степи. Ну и сон! И насколько же своеобразно мое тело намекает о своих нуждах…

Спустив ступни на пол, я отбросила одеяло и устремилась на кухню. Каково же было мое удивление, когда еще в коридоре я заприметила свет, струящийся из столовой, и услышала голоса.

Сначала я было отмахнулась, не придав значения. Подумаешь, маме или отцу не спится и они решили почаевничать в ночи сонным отваром. Но потом я услышала свое имя. Жажда сразу же забылась, и я прокралась по коридору, стараясь не издавать ни звука. Да-да, подслушивать нехорошо, но кто бы сдержался, зная, что обсуждают тебя?

– Не могу поверить, что все позади, – это мамин голос. – Я боялась, мы потеряли ее, и до сих пор не могу поверить, что болезнь отступила.

– Ну-ну, – кашлянул отец.

Он никогда не был силен в проявлении чувств, они вызывали у него смущение и оторопь. Я же устыдилась. До этого момента и не подозревала, что родители так глубоко переживали мое состояние.

– Но вдруг все вернется? – обеспокоенно спросила мама.

– Дорогая… – голос папы звучал устало, будто этот разговор повторялся чаще, чем ему бы хотелось.

– Но вспомни ее мать…

– Хватит! – я впервые слышала в голосе отца металл, но не это заставило меня попятиться от столовой. – Она наша дочь. Не имеет значения, кем именно она была рождена!

Родители замолчали, а я раскрыла рот. А потом захлопнула. А потом снова раскрыла. Наверное, со стороны я была похожа на выброшенную из воды рыбу.

Это что значит? В столовой сидит моя мама и обсуждает с моим папой каких-то людей, от которых я появилась на свет. То есть мои родители… не родители вовсе?

Я вернулась в постель на ватных ногах и просидела без сна до самого утра. Мне было очень холодно, тело одеревенело, но сил накрыться теплым одеялом не находилось. Темные мысли, одна хуже другой, проносились в моем воспаленном сознании. Меня посещали кошмары об убийствах девочек и совсем юных женщин, я была безумна два года. И есть какая-то моя мать, которую я напоминаю своим родителям. Кем была эта женщина, что дала мне жизнь? Где она? Почему от меня скрывали это?

И раз за разом я возвращалась к одному и тому же вопросу: кто я?

6

1955 год от Великого Раскола

Еще не