Победитель остается один - Яна Эдгаровна Ткачёва

время девочка плакала. Вспомнить почему не получалось – ее сознание сковал сон. Я видела картинки грез. Во сне была женщина, которая то обнимала и играла с ней, то журила. Наверное, мать. Еще мелькали девочки-сверстницы, которые задирали и обзывали ее. Мое сердце сжалось от сочувствия. Я понимала ее боль, потому как сама прошла через это. А еще была гладкая и от этого холодная ткань, которая обволакивала ее тело. Материя была невероятно красива – полупрозрачная, со сверкающими нитями и узорами роз. Никогда не видела такую, а девочку она приводила в ужас. Я поняла, что она барахтается в этой ткани, окончательно запутавшись. Я знала, что дальше она станет хныкать или кричать, чем себя и выдаст.

Но внезапно где-то рядом раздались голоса, и девочка раскрыла глаза, не успев до конца погрузиться в кошмар. Разговаривали трое. Мы перевернулись на живот, и я ощутила, как поверхность… пирамиды слегка царапает ее кожу. Не больно, а даже немного щекотно.

Но сосредоточиться на ощущениях не вышло, потому что именно в этот момент она выглянула на ровную площадку, на которой нас должны были убить. Там и правда стояли трое. И там был он. Больше я ничего не видела, только жадно вглядывалась в черты его лица. Он был гораздо старше, чем во всех предыдущих снах. Девочке и вовсе показался стариком. Мне захотелось шикнуть на ее мысли. Он был просто старше и печальнее. Не старик. Она не узнавала его. Просто любопытно вслушивалась в разговор. Я же ревниво оглядела молодую черноволосую девушку, к которой он обращался тепло и нежно, но быстро поняла, что она вместе с юношей. И вот юноша был похож на старика гораздо больше, чем он.

Я не вникала в беседу троицы. Во мне боролись два противоречивых чувства: радость оттого, что я снова вижу его, и досада. Стоило мне только захотеть забыть все, что связано с ним, решить воспротивиться этой странной связи, и вот он тут как тут. Разум призывал отринуть любые грезы, но сердце рвалось к нему против всякой воли. Погрузившись в споры с самой собой, я пропустила большую часть происходящего на поляне.

Очнуться от внутренней борьбы мне помог страх. Девочка задохнулась, и сердце ее забилось, как у испуганного зайчонка. Она проворно спряталась в укрытии, но потом не выдержала и снова выглянула.

Молодая черноволосая девушка стояла прямо у пирамиды и, закинув голову, смотрела на нас. Хотя… нет, она просто подставляла лицо солнечным лучам, потому как глаза ее остекленело смотрели в никуда. Она была слепой, я поняла это и расслабленно выдохнула. Мое облегчение было нелепым, ведь скоро нас обнаружат более опасные люди. И оттого еще более нелепым был страх перед этой девушкой.

Девочка в укрытии вспоминала своего деда, чьи глаза были точно такими же, как у черноволосой, – незрячими и бесполезными. Но я не дослушала мысли малышки, потому что слепая внезапно обратила свой взгляд на меня. И это были абсолютно обычные льдистые глаза. Она смотрела только на меня, не на девочку.

– Найди границу миров… – прошептал мелодичный голос в моей голове.

А после она хитро подмигнула, глаза вновь заволокло белесой дымкой, и взгляд потерял осмысленность. Черноволосая вернулась к своим спутникам. Я ошеломленно смотрела на нее, позабыв обо всем. С кем она говорила? Здесь была только девочка, которую она не могла увидеть, а меня-то тем более: я же как бы… внутри малышки. Но я чувствовала, что эти слова предназначались мне. Девочка их даже не слышала. В голове ее не было ни одной мысли о словах слепой девушки.

Что-то здесь не так. Возможно, я окончательно сошла с ума? Словно погружаться в чужие сны и умирать раз за разом – само по себе недостаточно безумно. Теперь появились другие люди, которые могли общаться со мной в этих снах. От отчаяния я едва не взвыла. Только-только я решила взять свою жизнь под контроль, отречься от всех непонятных и необъяснимых вещей, как мое состояние ухудшилось.

Но дальше – больше. Я почувствовала, что девочку охватил восторг напополам со священным ужасом, и снова вернулась к внимательному созерцанию. У подножия пирамид творилась волшба. Бушевали радужные всполохи, а три фигуры то меркли, то становились ярче. Все это переливалось и кружилось, бросая нам пригоршни песка в лицо. Когда волшебные потоки стихли, на поляне остался только он.

Слепая девушка и юноша-старик исчезли. Девочка была в восторге! Еще бы: она видела настоящую волшбу. Я же решила, что она точно так же не в себе, как и я. Вероятно, мы связаны именно поэтому. У нее тоже видения. И, возможно, из-за них-то за ней охотятся и убивают. Может быть, придут и за мной.

Раньше меня эти мысли не посещали.

Я могла быть опасна. Для своей семьи или вообще для людей вокруг. Ведь никто не станет выслеживать (а за эти годы я поняла, что почти всех девушек кто-то находил, а значит, искал) и убивать ни в чем не повинных девочек одну за одной.

Эти догадки потрясли меня. Я перестала понимать, где нахожусь. В теле девочки или в своем? Мысли роились в голове, сбивая с толку. Будто бы время ускорилось. Все крутилось и вертелось, меня начало мутить. По крайней мере, именно к тошноте было близким это ощущение.

Наконец, попытавшись успокоиться, я огляделась. Девочка пропала из ниши, а я забилась в самый ее дальний угол в приступе паники. Я потянулась к сознанию девочки. И ее мощный всеобъемлющий ужас принял меня в свои объятия.

Сверкнувшее в лучах солнца острие копья я приняла почти с радостью. Пока мы, умирая, корчились на песке, я попыталась забрать страх и боль у моей маленькой подруги по несчастью.

Последнее, что я запомнила, – холод и ненависть в глазах белобородого мужчины, который бесстрастно смотрел, как его молодой товарищ убивает нас. А потом пришла смерть.

* * *

Я работала в Городских садах уже год. Конечно, название очень громкое, учитывая размеры нашего поселения. Но мне здесь нравилось. Действительно нравилось. Теперь у меня было что-то настоящее, а не только иллюзии и сны. А еще я наконец-то прозрела: Всеволод никогда не питал к моей матери никаких чувств, кроме глубокого уважения. Но через нее он пытался узнать, каким образом подступиться ко мне. Вот уже полгода как я была помолвлена. Невозможно поверить!

Я, городская сумасшедшая Леля, – невеста и помощница садовода в Городских садах. На мой взгляд, с замужеством все было слишком скоротечно. Но ведь я