Развороченная могила - Джоан Роулинг

Но борьба имеет и свою награду. Сейчас самое время заложить фундамент силы и мастерства на будущее.

И-Цзин или Книга Перемен

Робин жаждала одиночества, сна и еды, но распорядок дня на ферме Чепмена был рассчитан на то, чтобы давать как можно меньше всего, и некоторые новобранцы начинали испытывать это напряжение. Робин была свидетелем того, как зеленоволосую Пенни Браун отругал Тайо Уэйс за то, что она уронила часть большой стопки чистых сложенных простыней, которую несла через двор. Бекка Пирбрайт быстро направила группу Огня в сторону загона для свиней, но не успела — Пенни разрыдалась.

В критику материализма и социального неравенства, которому подвергались новобранцы, тонко и не очень тонко стали вкрадываться апокалиптические нотки. Отсутствие контакта с внешним миром усиливало ощущение пребывания в бункере: членам церкви регулярно передавали бюллетени об ужасах сирийской войны и медленной гибели планеты. В этих сводках чувствовалась все большая срочность: только пробужденные могут предотвратить глобальную катастрофу, потому что люди-пузыри продолжают эгоистично и безразлично ускорять гибель человечества.

Папу Джея и ВГЦ теперь открыто называли лучшей надеждой мира. Хотя Уэйс не появлялся после первого ужина, Робин знала, что он по-прежнему присутствует на ферме, поскольку члены церкви часто упоминали об этом тихим, благоговейным голосом. Редкость его появлений, казалось, скорее разжигала обожание его последователей, чем гасила. Робин полагала, что он сидит в доме на ферме и питается отдельно от массы прихожан, которые, несмотря на заявленную церковью приверженность органическому и этическому питанию, едят в основном дешевую обезвоженную лапшу с небольшим количеством белка в виде переработанного мяса и сыра.

В среду утром Мазу Уэйс, которую, в отличие от ее мужа, часто можно было видеть скользящей по внутреннему двору, провела в храме совместную сессию с группами “Огонь” и “Дерево”. На центральной пятиугольной сцене был расставлен круг из лакированных стульев, и когда все заняли свои места, Мазу произнесла краткую речь о необходимости духовной смерти и возрождения, которые, по ее словам, могут произойти только после принятия исцеления или отказа от прошлой боли и заблуждений. Затем она предложила участникам группы рассказать о несправедливости и жестокости по отношению к ним со стороны членов семьи, партнеров или друзей.

После некоторой паузы люди начали рассказывать свои истории. Молодой человек из группы Дерева по имени Кайл, худой и нервный, подробно рассказал о том, как его отец пришел в ярость, узнав, что его сын — гей. Рассказывая о том, как его мать встала на сторону мужа против него, он расплакался. Остальные участники выражали поддержку и сочувствие, а Мазу сидела молча, и когда Кайл закончил свой рассказ, она подытожила его, убрав все слова, касающиеся семейных отношений, заменив их терминами “объект плоти” и “материалистическое обладание”, а затем сказала:

— Спасибо за смелость поделиться своей историей, Кайл. Чистые духом неприкосновенны для материалистического вреда. Я желаю тебе скорейшей смерти ложного “я”. Когда оно уйдет, уйдут и твои обиды и страдания.

Один за другим начинали говорить другие члены группы. Некоторые из них явно боролись с глубокой болью, вызванной внешними отношениями или их отсутствием, но Робин не могла отделаться от подозрения, что некоторые выпячивают и даже преувеличивают травму, чтобы лучше вписаться в группу. Когда Мазу предложила ей высказаться, Робин рассказала историю своей отмененной свадьбы и разочарования семьи, а также призналась, что уход жениха оставил ее безутешной, тем более что она бросила свою работу, чтобы отправиться с ним путешествовать, когда они станут мужем и женой.

Собравшиеся в кругу, многие из которых уже прослезились, рассказав свои собственные истории, предлагали сочувствие и сопереживание, Но Мазу сказала Робин, что придавать значение профессиям — значит потворствовать системам контроля, увековеченным в мире “пузырей”.

— Чувство идентичности, основанное на работе или любых атрибутах “пузырькового” мира, по своей сути материалистично, — сказала она. — Когда мы решительно отказываемся от вожделений эго и начинаем питать дух, обиды исчезают и появляется истинное “я”, которое больше не заботится о том, что плотские предметы ушли из его жизни.

Мазу повернулась напоследок к худенькой девушке с лицом в форме сердца, которая упорно молчала. Руки ее были сложены на груди, ноги скрещены, верхняя ступня закинута за нижнюю.

— Не хочешь ли ты поделиться с группой тем, как ты пострадала от материалистического одержания?

Девушка ответила слегка дрожащим голосом:

— Я ничего не пережила.

Темные, кривые глаза Мазу созерцали ее.

— Совсем ничего?

— Нет, ничего.

По мнению Робин, девушке было около двадцати лет. Лицо ее слегка покраснело под пристальным вниманием круга.

— Моя семья никогда не делала мне ничего плохого, — сказала она. — Я знаю, что с некоторыми людьми здесь случались очень ужасные вещи, но со мной — нет. Нет, — повторила она, пожав напряженными плечами.

Робин чувствовала неприязнь группы к девушке так же ясно, как если бы они открыто заявили об этом, и про себя просила ее больше не говорить, но безрезультатно.

— И я не думаю, что правильно называть, например, родителей, любящих своих детей, “материалистической одержимостью”, — выпалила она. — Извините, но я так не думаю.

Теперь сразу несколько членов группы, включая Амандипа, заговорили. Мазу вмешалась и жестом предложила Амандипу продолжить одному.

— Во всех традиционных семейных структурах существует динамика власти, — сказал он. — Нельзя отрицать, что нет принуждения и контроля, даже если это делается с благими намерениями.

— Ну, маленьким детям нужны границы, — сказала девушка.

Теперь большинство членов группы заговорили одновременно, некоторые из них были явно рассержены. Вивьен, девушка с всклокоченными черными волосами, которая обычно изо всех сил старалась казаться как можно более похожей на представительницу рабочего класса, говорила громче всех, и другие замолчали, чтобы позволить ей продолжать.

— То, что ты называешь “границами”, — это оправдание жестокого обращения, верно, в случае моей семьи это было жестокое обращение, И когда ты говоришь подобные вещи, ты не просто обесцениваешь опыт людей, которые были “вооружены”, активно “вооружены” желанием родителей контролировать их, — Кайл энергично закивал, — Ты увековечиваешь и поддерживаешь те же чертовы системы контроля, от которых некоторые из нас пытаются убежать, ясно? Если ты не пострадала, что ж, высказывайся на здоровье, но, может быть, послушаешь и поучишься у тех, кто пострадал от этого, окей?

Раздалось бурчание в знак согласия. Мазу ничего не сказала, предоставив группе самой разбираться с диссидентом. Впервые Робин показалось, что на лице женщины появилась искренняя улыбка.

В тот день девушка лицом в форме сердца подверглась открытому остракизму со стороны других членов Группы Огня. Робин, которая жалела, что не может пробормотать несколько