Смертельный удар - Ричард Цвирлей

это второстепенный вопрос. Все сложилось удачно, и майор Мартинковский мог попрощаться со всеми и поехать к семье на море. Вся бумажная работа досталась Бродяку, который вовсе не собирался немедленно приниматься за работу.

Сначала он пригласил всех выпить водочки в свой кабинет, ведь у них был повод.

Спустя час, выпив три бутылки «Ржаной», добытые в буфете сержантом Ковалем, компания разошлась с чувством выполненного долга.

Остался только Теофиль, который решил допить наедине свой «Яжембяк». Он остался, выпил и уснул, переполненный впечатлениями от сегодняшнего дня.

Теперь, когда он полностью проснулся, он встал из-за стола, положил на него свой старый, потрепанный портфель, в котором всегда носил бутерброды и что-нибудь для питья, закрыл на два замка, думая о том, стоит ли зайти еще на Пулвейскую выпить пива. В конце концов хоть что-то от жизни ему положено, подумал он и принял единственно правильное решение. Вдруг он о чем-то вспомнил. Он посмотрел на стопку бумаг, валявшихся на шкафу. Сверху лежал конверт, который только что принесли. Он отложил портфель, взял конверт, вскрыл его и хотел прочитать результаты экспертизы, но понял, что для этого ему придется надеть очки, а они лежали на дне портфеля.

Открывать портфель, чтобы прочитать какую-то бумажку. Черт с ней. Завтра прочитаю, подумал лейтенант Олькевич и положил результаты экспертизы на стол. Он открыл дверь и почувствовал, что сквозняк растрепал старательно зачесанные на лысину остатки волос.

Если бы он обернулся, то увидел бы, что порыв ветра сдул со стола конверт с результатами экспертизы и швырнул его под шкаф. Результатами, в которых сообщалось, что молоток, переданный на экспертизу, не был орудием убийства, а вот второй молоток, переданный городским комиссариатом, совпадает со следами ударов, нанесенных в Яроцине и на Рыбаках.

Однако Теофиль не обернулся. Он закрыл кабинет и пошел по коридору, думая о том, что все-таки откажется от пива в пользу чего-нибудь покрепче.

17:23

Дополнительный скоростной поезд из Познани до Колобжега через Рогозно, Оборники, Пилу прибудет на шестой перрон. Время отправления… – в громкоговорителях Центрального вокзала в Познани зазвучал скучающий женский голос. Поезд дополнительный, значит, должен отправиться вовремя, подумал Мариуш Блашковский, решивший навестить родителей в Пиле. Полчаса назад он попрощался с Витей Залевским, который собирался поехать в родную Оструду. У них был отпуск до конца недели, а в понедельник утром они должны быть уже в школе в Щитно.

На грязном сером перроне, где валялись горы окурков, бумажек и разбитых бутылок стояли немногочисленные пассажиры. Их было намного меньше, чем голубей, копошившихся под ногами в поисках остатков еды. Мариуш смотрел на одноного белого голубя, который никак не мог пробиться сквозь собратьев, отбиравших друг у друга кусок батона. Битва была ожесточенной, а кусок все время куда-то исчезал. В конце концов, подхваченный одной из птиц, он взмыл вверх и упал прямо перед одноногим. Тот быстро схватил батон и улетел, скрывшись под крышей перрона.

Награда за терпение, подумал Мариуш Блашковский, которому этот голубь напомнил его самого. Среди сослуживцев в моторизованных отрядах милиции он был как эта птица без лапы. А они все, как сцепившиеся за кусок батона голуби.

Все думали только о себе и сражались со всеми вокруг. Он все время стоял в стороне и ждал удобного случая. В конце концов он дождался. Из моторизованных отрядов его перевели в команду Мартинковского, и он быстро присоединился к серьезным расследованиям. Более того, завершенное сегодня на самом деле было его расследованием. Он его начал и он же завершил. Хоть и с помощью коллег, по ходу дела скованный наручниками и приговоренный к смерти, однако именно он раскрыл дело, а не Бродяк, которому достанутся все лавры.

Все это хорошо знали. Майор Мартинковский поздравил его и Залевского. Главное, что он сказал на прощание, что оба после окончания школы могут обратиться к нему. Это уже было кое-что. Он представлял себе выражение лица папы, когда он об этом узнает. Тот, как обычно, не сможет выразить свои чувства, но он хорошо знал, что старый милиционер будет им гордиться. Мама, как обычно за все переживающая, скажет, чтобы он был осторожнее, потому что даже в милиции можно попасть в плохую компанию, а сестра…

Вот именно, сестра, которая тогда в Яроцине выкрикнула ему в лицо, как ей стыдно показываться на людях с милиционером. Придется с ней поговорить. На самом деле они редко разговаривают друг с другом. Она слишком быстро выросла и стала смотреть на многие вещи по-своему, а он никогда не думал о том, что должен ей объяснить, почему пошел в милицию и чем он там занимается.

Я должен относиться к ней как к взрослой, решил он, когда поезд стал медленно подъезжать к перрону.

Эпилог

г. Познань

Две недели спустя

– Должен признать, что ты добился успеха. Теперь ты солидный человек, – похвалил друга Мирек Бродяк. Новый бизнес Ричи Грубинского, автосервис и большой особняк, произвели на него впечатление. Он подумал, что он никогда не добьется таких успехов, как друг детства. Ему было тридцать пять лет, а у него не было даже собственного угла. Он уже несколько лет жил в квартире своей девушки, и ему никогда не приходило в голову, что пора обзавестись собственным жильем. А Ричи, крепко стоявший на земле, рассуждал рационально. Он всегда добивался того, что ему было нужно. Другое дело, какой ценой. Однако Мирек, несмотря на работу в милиции, не осуждал друга. Он понимал, что оба немногим отличаются, и он тоже мог бы заниматься валютным или автомобильным бизнесом. Решение за Мирека приняла его старшая сестра, настоявшая на том, чтобы ее брат не шел вместе с Ричи в профессиональное училище. Тогда их пути разошлись. Ричи остался на улице, а Мирек выбрал работу в милиции.

– Приятно иметь такое место, куда всегда можно вернуться, – сказал Ричи, наливая в стаканы солидную порцию импортного виски.

Они уселись в огромные кожаные кресла у стеклянного столика. Ричи открыл деревянную коробку и подвинул к Миреку.

– Настоящие кубинские сигары. Ты знаешь, что листья табака, из которых сделаны эти сигары, кубинки сворачивают на своих бедрах?

– Так к этому чудесному запаху примешивается капелька пота красивых черных рабынь, – пошутил Бродяк, понюхав сигару.

– Ну что ты, там давно нет рабства. Там, как и у нас, социалистическое равенство и всеобщее счастье, несмотря на временный дефицит.

Они закурили, а спустя несколько минут, комнату заполнил ароматный дым.

– Как там твой