Смертельный удар - Ричард Цвирлей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они оказались в небольшом подвале. Бродяк сразу заметил лежавший на полу труп. Он мгновенно оценил ситуацию. За дверью слева горел свет. Там кто-то был. Однако прежде, чем он успел что-то сделать, Залевский выбил дверь, как и предыдущую. Он с грохотом ввалился внутрь и покатился по полу. Падая, он заметил троих мужчин. Один из них держал в руке пистолет. Залевский перевернулся на спину, целясь в вооруженного мужчину. Препятствие, на которое он наткнулся, зашевелилось. Это был Блашковский, которого он собой заслонил.
Галась замер с пистолетом в руке. Его замешательством воспользовался Бродяк. Почти не целясь, он выстрелил в руку с пистолетом. Он не промазал. Пистолет упал на пол, а державший его чекист упал на кучу угля.
Гжесь Коваль, воспользовавшись неразберихой, мощным ударом в челюсть сбил с ног мужчину, стоявшего у двери, и бросился к третьему. Ему не пришлось стрелять. Коневка, увидев, что происходит, поднял руки вверх.
– Ну что, уже успел попрощаться с жизнью? – Залевский подмигнул испуганному товарищу.
– Я был близок к этому, – подтвердил Мариуш.
В помещение ворвался майор Мартинковский. Он остановился и огляделся вокруг. Он сразу узнал Галася, и недобрый блеск появился в его глазах. За его спиной послышалось пыхтение, а потом появился лейтенант Олькевич. Он заглянул внутрь, увидел скованного наручниками Блашковского, а потом его взгляд остановился на лежавшем на угле Галасе.
– Твою ж мать, наш бравый капитан Галась с простреленной рукой, – обрадовался как ребенок Теофиль Олькевич.
12:15
Теось сидел в кресле у экрана телевизора. Этот «Рубин» по сравнению с его импортным «Sony» – жуткое дерьмо, подумал он. Цвета не имеют почти ничего общего с действительностью. Он убедился в этом много раз, потому что у некоторых его знакомых были «Рубины», и в зависимости от партии, в одних все было розовым, в других зеленым или синим. Тот, который он смотрел сейчас, был, наверное, каким-то особенным, потому что он никогда раньше не видел телевизора, где преобладал желтый цвет. У преподавателя телерадиоуниверситета, объяснявшего какую-то задачу по физике, было желтое лицо, и на нем был желтый халат, который на самом деле был белым.
– Смотрите, какое все желтое, – потешался Теофиль, но ни Бродяк, ни Мартинковский не обращали на него внимания. Они уже несколько минут обсуждали важный вопрос: как выйти из сложившейся ситуации, не потеряв лицо.
Ситуация на самом деле была непростой. Они находились в секретном месте Службы безопасности и, как уверял капитан Галась, они вмешались в их операцию. Но он недолго вопил. Теофиль с удовольствием заехал ему кулаком в лицо, и капитан замолк. Мартинковский оставил чекистов под присмотром Коваля и Худецкого, а Блашковского и Залевского отправил на улицу, чтобы они караулили въезд, ведь неизвестно, что еще может произойти. Он с Бродяком и Олькевичем пошел наверх, чтобы обсудить ситуацию.
С одной стороны, у них прерванная операция Службы безопасности с трупом человека, которого они разыскивали по делу об убийстве. Все указывало на то, что парня застрелил Галась. Потом этот же Галась собирался застрелить неудобного свидетеля, то есть Блашковского.
– Нам нужно знать, в чем дело, прежде чем мы примем какое-либо решение, – сказал майор.
– Вот только Галась нам ничего не скажет, – Бродяк уже пытался его расспросить обо всем, но чекист молчал.
– Мирек, Теофиль, послушайте. У нас единственный шанс, чтобы узнать, что случилось и почему. Нам нужно сделать это здесь и сейчас, потому что потом будет поздно. Он у нас в руках!
Бродяк усмехнулся и хлопнул майора по колену.
– У тебя есть яйца, майор. – Он поднялся со стула и посмотрел на Олькевича. – Теось, у тебя, наверняка, есть вопросы к капитану.
Теофилю не нужно было повторять два раза. Тем более телевизионная лекция была такой скучной, что он с удовольствием выключил телевизор, чтобы заняться чем-то более полезным.
Они спустились в подвал. Гжегож Коваль сидел с калашом в руках на стуле в центре. У окна, опершись о стену, стоял лейтенант Худецкий. В углу по-прежнему лежало тело убитого, а у противоположной стены сидели четверо чекистов. Галась выглядел не лучшим образом, он был бледным как стена или даже как бинт, которым ему перевязали простреленную руку.
– Как там наши бандиты? – спросил Бродяк.
– Смирные как агнцы, – усмехнулся Коваль.
– Мы не бандиты, мы из органов, – возмутился Гжибек.
– Это мы из органов, – ответил Олькевич.
– Лейтенант Худецкий, отведите двоих наверх, к майору на допрос, а мы побеседуем с господином Галасем.
Худецкий вынул пистолет из кобуры и махнул им перед носом Гжибека.
– Давай, пошел! – крикнул он грозно.
Чекисты послушно стали подниматься по лестнице.
– Гжесь, будь так добр, посади капитана на этот стул, нам нужно с ним поговорить.
Галась сел, придерживаемый Ковалем.
– Мне нужно немедленно связаться с полковником Вороной, – сказал он сквозь сжатые зубы.
– Скоро ты с ним свяжешься, но сначала расскажешь нам, что вы здесь делали и почему убили нашего подозреваемого, почему хотели убить нашего товарища.
– Ничего я вам не скажу. Это секретная операция Службы безопасности. Вы все сядете за то, что нам мешаете. Уж я-то об этом позабочусь.
– Это мы сейчас позаботимся о тебе, – сказал Бродяк и со всей силы ударил его кулаком в лицо. Галась упал со стула на пол, но Коваль посадил его туда обратно.
– Нужно его привязать, чтобы он не падал со стула, – сказал практичный, как всегда, Олькевич. Он потянулся за наручниками и сковал руки сзади, за спинкой стула, не обращая внимания на простреленную руку. Он заметил, что у стены лежит милицейская дубинка. Он поднял ее и несколько раз взмахнул в воздухе.
– У нас даже есть профессиональное средство допроса.
Галась вздрогнул при виде дубинки. Он знал, что не переживет побоев, потому что не выносил боли. Его единственный шанс – запугать этих людей.
– Полковник Ворона всех вас выгонит из милиции и посадит за решетку, вот увидите. Я всю Службу безопасности подниму против вас. Вы еще будете меня умолять на коленях…
Теофиль подошел ближе и тыльной стороной ладони ударил его по лицу. Галась замолчал, а на глаза набежали слезы.
– Да ты уже
