Расставание с мифами. Разговоры со знаменитыми современниками - Алексей Самойлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Раскаленная обстановка была тогда в Симферополе. Но еще горячее – в Севастополе. И в такой обстановке в начале 92‑го Горсовет Севастополя остался без председателя: предыдущего назначили представителем президента Украины по Севастополю.
– И Вас выдвинули на должность городского головы…
– Сначала создали комиссию по выдвижению кандидатур и поставили меня во главе комиссии. Месяца три не могли избрать председателя Совета. Больше 97 голосов никто не набирал, а надо было 101 голос (всего депутатов – 200). В конце концов, я не выдержал и предложил на свое место – председателя комиссии – проректора Приборостроительного института Василия Королева. Неделю не ходил на сессию (уехал на турнир ветеранов баскетбола в Алушту), а когда вернулся, увидел у своего дома Королева: «Завтра сессия, Виктор Михайлович, и у нас только один выход из положения – избрать Вас председателем Городского Совета Севастополя». – «Вы шутите, Василий Иванович?» – «Нет. Мы тут неделю перебирали все кандидатуры и поняли, что единственной проходной кандидатурой являетесь Вы».
– И сколькими голосами Вы прошли?
– Из 157 присутствовавших на сессии депутатов за меня проголосовали 134.
Приказано выжить
– Крым с 1954 года входил в состав Украинской ССР, да и географически, гидрографически, энергетически Крым связан именно с Украиной. Про историю более давнюю и говорить не приходится: чьим только Крым не был – и греческим, и турецким, и татарским, и украинским, и русским. Большинство населения Севастополя – русские… Что у Вас, русского человека, украинского политика, было тогда на душе?
– Этого никогда никому не скажу, это уйдет со мной в могилу. Одно я знал: надо вытащить город из того катастрофического положения, в которое он попал. Я не был связан никакими догмами госпартаппарата и пытался балансировать, понимая, что полностью абстрагироваться от политики в принципе невозможно.
Помню, как к нам приезжал Дмитрий Рогозин, председатель координационного совета русских общин, и мы собрали под Севастополем ученых и политиков, чтобы обсудить ситуацию. Перед нашими глазами стояла бойня, творившаяся в Югославии. Для нас это было предостережением, охлаждало самые горячие головы. Трудно вообразить, что было бы, если бы мы пошли друг на друга в атаку с шашками наголо.
Я думал об одном: как не допустить бойни, как выжить городу. Знаете, во мне, внутри меня такой приказ звучал: «Приказано выжить!»
Своего эмоционального пика противостояние достигло весной 92‑го, когда Киев объявил об образовании Военно-морских сил Украины, а командующий Черноморским флотом адмирал Игорь Касатонов дал телеграмму главкому ВМФ России Феликсу Громову о необходимости принятия жестких мер. Казалось, столкновение неизбежно. Но очень быстро сработала верхняя ступень руководства: представители Украины и России на следующий день прибыли в Севастополь (Россию представлял Юрий Яров). Нарыв был смазан, температура опухоли немного спала.
– Опухоль спала, но не рассосалась. Через два года Вам, избранному городским головой (уже населением региона) на второй срок, пришлось снова заниматься тем же нарывом. Как на этот раз удалось выйти из положения?
– Когда мне сказали, что наш Совет принимает решение о российском статусе Севастополя, я сразу понял, что ситуация становится взрывоопасной…
– Что значит – «мне сказали»? Разве Вы не были на сессии Совета, принимавшего это пожароопасное решение, не подписывали его?
– Моя подпись стоит под этим решением, но на сессии я не был.
– Как это?
Взрывоопасное решение
– В августе 94‑го, первый раз за все время работы, я ушел в отпуск, и депутаты в мое отсутствие приняли решение о российском статусе Севастополя. Депутат Иван Куликов из «моей команды», приехавший ко мне на Южный берег Крыма, где я отдыхал с семьей, сказал, что завтра, 22 августа, это решение примет президиум Совета, а 23‑го его примет сессия, и мне надо ехать в Севастополь и попытаться отговорить депутатов от этой неумной затеи…
– Почему неумной?
– Потому что реализовать это решение практически было невозможно: оно противоречило украинскому законодательству, и, значит, Киев не мог признать его легитимным. И потому что оно просто разжигало политический костер, сделавший бы наши государства врагами на долгое время, тогда как (на этом я постоянно настаивал) надо было усиливать экономическую составляющую межгосударственных отношений, чтобы севастопольцы зажили так, как они этого заслуживали.
Как найти выход из этого положения? Поехать на сессию? Но я хотел оставить для себя люфт неприсутствия на этой сессии. Я пользовался приличным авторитетом, и большинство депутатов опасались, что, появившись, я смогу остановить это решение. В общем, и в их, и в моих интересах было, чтобы сессия прошла без моего присутствия.
– Почему же Вы подписали это решение? И где, и когда это произошло?
– На следующий день перед обедом у меня в номере появилась депутатская делегация в сопровождении журналистов и положила на стол текст решения Городского Совета о том, что Севастополь становится российским городом. Внизу было напечатано – «председатель Городского Совета В. Семенов».
Делегаты привезли мне решение на подпись, но не были уверены, что я подпишу его. Скорее, были уверены в обратном. Я до самой последней секунды не мог найти алгоритм выхода из этой ситуации. И только когда отпечатанный лист с моим именем лег передо мной, я принял мгновенное решение. Наверное, это у меня от спорта идет: на баскетбольной площадке решаешь, атаковать кольцо или сделать передачу, в считанные мгновения.
Я сказал прибывшей депутации, что решение это – крайне несвоевременное, что оно направляет социально-экономическую ситуацию Севастополя в глубокую яму, и как мы будем из нее выбираться, я не знаю. «Как бы то ни было, вы приняли это решение, вы, кого избрал весь город. Но и меня избрал весь город. И я подписываю принятое вами решение, и всю ответственность за последующее беру на себя».
Подписал и говорю: «А теперь давайте посидим и подумаем, что будем делать…» – «Мы отправим это решение в Москву». – «Хорошо, отправите… Но мы же приняли решение по воде (тогда в Севастополе создалось острое положение с водоснабжением), и теперь за днепровскую воду придется платить: другое государство, никто ничего бесплатно давать не будет. Чем будем питаться? Вы же знаете, что в городе нет запасов продовольствия. Нам что – сахар, крупу, муку, консервы будут с самолетов на грузовых парашютах бросать? Или корабли Черноморского флота нам будут продовольствие подвозить?! Вы подумали об этом, ребята?»
– А как реагировали на «бунт на корабле» президент и парламент Украины?
– Президент (летом им стал Леонид Данилович Кучма) позвонил по ВЧ часа через два: «Виктор Михайлович, Городской Совет Севастополя действительно принял решение о российском статусе Севастополя?» – «Да, Леонид Данилович, и я его только что подписал». – «Это ты сделал напрасно». – «Я готов мотивировать, почему это сделал. Мне вылететь в Киев?» – «Не стоит. Через два дня я прилечу в Крым на отдых. Там и поговорим».
Мои доводы, судя по всему, показались президенту убедительными. А Верховная Рада Украины отменила решение Городского Совета Севастополя как неконституционное, отменила без шума и пыли. Я звонил Александру Александровичу Морозу и убеждал его ни в коем случае не ставить этот вопрос на обсуждение Рады, чтобы не гнать новую волну, не разжигать страстей…
– А Вас как главу Совета, посягнувшего на территориальную целостность независимого государства, не освободили от должности?
– Леонид Данилович собирался распустить Городской Совет Севастополя. А председателя, то бишь меня, оставить. Я возразил: «Вы же понимаете, Леонид Данилович, что я тогда сразу же подам в отставку, а на новых выборах Вы получите тех же депутатов, но избранных подавляющим большинством, а за меня вообще проголосуют 99,99 процентов населения».
Взрыв
– Взрывоопасное решение Совета не взорвало ситуацию в Севастополе. Но не всем понравилось, как она была разрулена, и взрыв все-таки прогремел… Вы помните, когда это было?
– А вы помните свой день рождения? Вот и я помню оба своих дня рождения – 6 февраля 1946 года во Владивостоке и 10 октября 1996 года в Севастополе. Взорвали меня 10 октября в 13 часов 12 минут.
Я приехал в тот день домой на обед на 12 минут позже обычного. Жил я со своими родителями на углу улиц адмирала Октябрьского и Кулакова, в обыкновенном доме. Когда приезжал с работы, то всегда ехал со стороны «Адмирала Октябрьского». И там, где я шел к подъезду, была лунка от спиленного дерева – засыпанная гравием, но незаасфальтированная. В эту лунку и заложили, по оценке соответствующих служб, 300 граммов взрывчатки в тротиловом эквиваленте и гранату. В общем, если бы я приехал с работы, то обязательно бы перешагнул через эту лунку, ступая на тротуар; в этот миг организаторы взрыва нажали бы на брелок – и все… Но я ехал не с работы, а с незапланированного мероприятия. Машина первый раз за четыре с половиной года заехала с другой стороны, нежели обычно. Я вышел из машины впереди своего охранника… Взрывное устройство привели в действие. Меня подняло, подбросило. У «Волги» багажник разворотило.
