Закат и падение Римской Империи. Том 1 - Эдвард Гиббон

Различные германские и сарматские народы, сражавшиеся под знаменем готов, уже собрали такие морские силы, какие никогда еще не выходили из Эвксинского моря. На берегах Днестра, одной из больших рек, впадающих в это море, они соорудили флот из двух тысяч или даже из шести тысяч па­русных судов; впрочем, как бы ни казалась эта цифра неп­равдоподобной, такой флот все-таки был бы недостаточен для перевозки их армии, будто бы состоявшей из трехсот двадцати тысяч варваров. Во всяком случае, какова бы ни была действительная сила готской армии, успех этой экспе­диции не соответствовал громадности приготовлений. При проходе через Босфор быстрота течения оказалась непреодо­лимым препятствием для неопытных кормчих, а когда суда столпились в узком проходе, они стали сталкиваться одни с другими или разбиваться о берега. Варвары сделали несколь­ко высадок и на европейском и на азиатском берегу; но неза­щищенная местность оказалась совершенно опустошенной, а при своих попытках овладеть укрепленными городами они были отражены с позором и с большими потерями. Во флоте обнаружились раздоры и упадок духа, и некоторые из вар­варских вождей отплыли к островам Крит и Кипр; но глав­ные силы, неизменно придерживаясь своей первоначальной цели, бросили якорь у подножия Афонской горы и напали на богатую столицу всех македонских провинций город Фесса­лоники. Варвары повели атаку со свойственной им бешеной и направленной без знания военного дела храбростью, но должны были приостановить ее вследствие быстрого прибли­жения Клавдия, который спешил во главе всех свободных сил империи на театр военных действий, достойный личного присутствия такого воинственного государя. В нетерпеливом желании решительной битвы, готы сняли свой лагерь, броси­ли осаду Фессалоник, оставили свой флот у подножия Афон­ской горы, перешли через гористую часть Македонии и уст­ремились далее в надежде на успех, который открыл бы им свободный вход в Италию.

До нас дошло в подлиннике письмо, которое Клавдий на­писал по этому случаю римскому сенату и народу: "Господа сенаторы, знайте, что триста двадцать тысяч готов вторглись на римскую территорию. Если я одолею их, ваша призна­тельность будет наградой за мои заслуги. Если же я погибну, не забывайте, что я преемник Галлиена. Республика утомле­на и истощена. Мы должны сражаться вслед за Валерианом, Ингенуем, Регалианом, Лелианом, Постумом, Цельсом и тысячью других, вызванных к восстанию справедливым презрением к Галлиену. Мы чувствуем недостаток и в стре­лах, и в копьях, и в щитах. Самые воинственные провинции империи, Галлия и Испания, находятся в руках узурпатора Тетрика, и мы должны со стыдом признаться, что восточные стрелки из лука служат под знаменем Зенобии. Поэтому, ка­ков бы ни был наш успех, он во всяком случае будет доста­точно велик". Из грустного и вместе с тем энергичного тона этого письма виден герой, который не заботится о своей соб­ственной участи и, сознавая серьезность опасности, возлага­ет все надежды на свой собственный гений.

Исход войны оправдал и его собственные ожидания, и ожи­дания всего мира. Своими решительными победами он спас империю от сонма варваров и заслужил от потомства славное название Клавдия Готского. Неполнота исторических сведе­ний об изменчивом ходе военных действий не дает нам воз­можности описать его подвиги последовательно и подробно; тем не менее мы можем разделить - если нам будет дозволе­но так выразиться - эту достопамятную трагедию на три ак­та.

1. Решительная битва произошла подле города Несса, в Дардании. Легионы, подавленные многочисленностью неп­риятеля и обескураженные прежними неудачами, сначала стали подаваться назад. Их гибель была неизбежна, если б их искусный военачальник не позаботился заблаговременно о подкреплении. Многочисленный отряд римских войск, за­нявший по его приказанию неприступные горные ущелья, внезапно вышел из своей засады и устремился на арьергард победоносных готов. Этой минутой сумел воспользоваться деятельный Клавдий. Он ободрил упавшие духом войска, выстроил их в боевой порядок и напал на варваров со всех сторон. Полагают, что пятьдесят тысяч человек легли на по­ле битвы при Нессе. Несколько значительных отрядов гот­ской армии прикрыли свое отступление подвижными укреп­лениями из повозок и удалились или, скорее, спаслись бегст­вом с поля этого побоища.

2. Следует полагать, что какое-нибудь непреодолимое пре­пятствие - усталость или, может быть, неповиновение побе­дителей - помешало Клавдию довершить в этот день истреб­ление готов. Военные действия распространились на провин­ции Мезию, Фракию и Македонию и состояли как на море, так и на суше из переходов, нечаянных нападений и случай­ных стычек. Если римлянам случалось потерпеть какую-нибудь неудачу, причиной ее большею частью было их собст­венное неблагоразумие и трусость; но замечательные воен­ные дарования военачальника, его близкое знакомство с мес­тностью, его благоразумные распоряжения и хороший выбор офицеров в большинстве случаев обеспечивали его войскам победу. Громадная добыча, которая была плодом стольких побед, состояла большею частью из рогатого скота и рабов. Отряд, составленный из избранной готской молодежи, был принят на службу в императорскую армию; остальные плен­ники были проданы в рабство, а число взятых в плен женщин было так велико, что на долю каждого солдата досталось по две и по три женщины; из того факта, что варвары, отправ­ляясь в морскую экспедицию, захватили с собой свои семей­ства, можно заключить, что они имели в виду не один только грабеж, а надеялись где-нибудь поселиться на постоянное жительство.

3.   Потеря флота, который был частью захвачен римляна­ми, частью потоплен, пресекла готам путь к отступлению. Римские военные посты, расположенные в форме обширного круга, очень искусно распределенные и хорошо охраняемые, мало-помалу передвигались в направлении к занятому гота­ми центру и тем заставили их удалиться в самую неприступ­ную часть Гемских гор, где они нашли для себя верное убе­жище, но очень мало средств для продовольствия. В течение всей суровой зимы императорские войска держали их в оса­де, и эта запертая со всех сторон масса варваров постоянно уменьшалась числом от голода, моровой язвы, дезертирства и римского оружия. Когда наступила весна, от всей массы варваров, севших на суда в устье Днестра, осталась только небольшая кучка смелых и отчаянных воинов, способных носить оружие.

Моровая язва, истребившая такое огромное количество варваров, оказалась в конце концов гибельной и для их побе­дителей. После непродолжительного, но славного двухлетне­го царствования Клавдий испустил дух в Сирмиуме, сопровождаемый скорбью и восторженными похвалами своих под­данных. Перед смертью он созвал высших гражданских и во­енных сановников и указал им на одного из своих полковод­цев, Аврелиана, как на самого достойного императорской короны и как на более всех способного осуществить великий план, к исполнению которого сам он сделал только первое начало. Добродетели Клавдия, его мужество, приветливость, справедливость и воздержанность, его любовь к славе и к своему отечеству ставят его в число тех немногих императо­ров, которые придали блеск римскому престолу. Впрочем, эти добродетели отчасти обязаны своей известностью усер­дию придворных писателей времен Константина, который был правнуком старшего Клавдиева брата Криспа. Голос ле­сти скоро привык повторять, что боги, так скоро оторвавшие Клавдия от его земного поприща, вознаградили его заслуги и благочестие тем, что навсегда упрочили императорское зва­ние за его потомством.

Несмотря на эти предсказания, величие рода Флавиев (на­звание, принятое родом Констанция) продлилось лишь не­много более двадцати лет, а возвышение Клавдия было при­чиной гибели его брата Квинтилла, не имевшего достаточно скромности или мужества, чтобы примириться с положением частного человека, на которое его обрек патриотизм покой­ного императора. Немедленно после смерти Клавдия он имел неосторожность провозгласить себя императором в Аквилее, где он командовал значительным отрядом войск, и, хотя его царствование продолжалось только семнадцать дней, он успел в этот короткий промежуток времени получить согла­сие сената и познакомиться на опыте с военным мятежом. Лишь только он узнал, что Дунайская армия признала импе­ратором хорошо известного своею храбростью Аврелиана, он преклонился перед славой и достоинствами своего соперника и, приказав открыть себе жилы, благоразумно уклонился от неравной борьбы.

Рис. Луций Домиций Аврелиан.

Общий план этого сочинения не позволяет нам входить в подробное рассмотрение действий каждого императора после вступления на престол и еще менее позволяет нам подробно описывать их жизнь за то время, когда они были еще частны­ми людьми. Мы только заметим, что отцом Аврелиана был крестьянин, живший на территории Сирмиума и занимав­шийся хозяйством на небольшой ферме, которая принадле­жала одному богатому сенатору по имени Аврелий. Его сын, питавший сильную склонность к военному ремеслу, вступил в армию простым солдатом и, мало-помалу возвышаясь по службе, был центурионом, легионным префектом, инспектором лагеря, начальником границы и, наконец, во время вой­ны с готами занимал важную должность главнокомандующе­го кавалерией. Во всех этих званиях он отличался чрезвы­чайной храбростью, строгой дисциплиной и блестящими подвигами. Он был возведен в звание консула императором Валерианом, который называет его на высокопарном языке того времени освободителем Иллирии, восстановителем Гал­лии и соперником Сципионов. Один из самых знатных сена­торов, происходивший от одного корня с Траяном, по имени Улпий Кринит, усыновил, по рекомендации Валериана, это­го паннонского крестьянина, дал ему в замужество свою дочь и благодаря своему огромному состоянию вывел его из бед­ности, в которой он постоянно находился.