Дети Богов и Воинов - Шона Лоулес

за которые тут же принялась драться собравшаяся внизу детвора. Когда народ смотрел на Ситрика, он видел короля-победителя, и только я знала о переполняющих сына чувствах. Он действительно любил Онгвен, пусть я и не могла взять в толк за что.

Я убрала кудри с плеч. Теперь, когда непростой разговор об Онгвен состоялся, можно выдохнуть с облегчением. Я выкинула девицу из головы и задумалась о сказанном сыном – напрямую или намеками.

Малморда не проявил себя в битве.

Когда он обучался ратному делу под началом отца, его меченосцы говорили, что сильный и стремительный Малморда мастерски владеет клинком и не ведает жалости. Отчего же тогда он не сразил Доннаху на поле боя? Если брат собирался стать верховным королем и уничтожить потомков Племен богини Дану, ему не пристало вечно прятаться за спинами союзников.

Я подошла к Малморде сразу после того, как он передал пленника стражникам-викингам.

– С победой, братец. – Я распростерла руки, широко улыбаясь.

Малморда рассмеялся и обнял меня:

– Спасибо, сестрица. Доннаха ни за что не совладал бы с воинством Дублина, пришедшим нам на помощь.

Он повысил голос, чтобы его слова слышали окружающие. На лицах дублинцев сияли горделивые улыбки, и пока мы с братом рука об руку шли к королевским чертогам, они приветствовали Малморду торжественными возгласами и хлопали его по спине.

Когда толпа осталась позади, я положила подбородок на плечо брата.

– Ты ранен, Малморда?

– Да. Поединок с Доннахой выдался непростым.

– Но ты его одолел?

– Конечно. Разве ты не видела, за чьей лошадью он плелся?

– Ты сам его победил?

– Что тебе наговорил Ситрик? – нахмурился брат.

– Ничего.

Он остановился и провел рукой по моим волосам.

– Гормлат, у каждого свои таланты. Никто не может вечно полагаться только на силу мускулов. – Он постучал себя по лбу. – Вот причина моих будущих побед. Да и к чему сталь, когда нам с тобой повинуется танец огня?

– Ты использовал волшебный огонь?

Он покачал головой:

– Еще нет. Мы пока слишком уязвимы. Но этот день скоро настанет.

– Надеюсь, что так, – прошептала я. – Пока вас не было, в город явился красавец монах. Светловолосый, зеленоглазый. Назвался братом Томасом.

В глазах Малморды мелькнуло узнавание, тут же сменившееся страхом.

– Он тебя заподозрил?

– Не думаю, но и не знаю наверняка.

Малморда скрипнул зубами и стер со лба грязь и пот.

– Совсем скоро я исполню свой замысел, Гормлат. Нам не придется жить в вечном страхе перед Туата Де Дананн.

Он направился в королевские чертоги, оставив меня на ступенях. Скоро. Скоро мы одолеем Туата Де Дананн раз и навсегда. Я взглянула на гладкую кожу моих рук. Скоро мне исполнится сорок два. Дождусь ли я первого «скоро»?

Как я и обещала сыну, мы закатили самый роскошный пир в истории Дублина. Столы ломились не только от ирландских блюд, но и от деликатесов и фруктов, доставленных средиземноморскими и датскими купцами. Музыканты виртуозно играли на волынках и флейтах, наполняя зал красивой музыкой, под которую танцевали женщины. Впрочем, как только Малморда поднялся из-за королевского стола и вскинул руку, в чертогах воцарилась абсолютная тишина.

– В этом городе почитают разных богов. – Он указал на провидца. – Саги об Одине, Торе и Локи. – Он кивнул старому священнику, который сидел с ним по соседству. – А также Единого Бога, Иисуса и Святого Духа.

Толпа с недоумением смотрела на гостя из Ленстера и гадала, к чему эта речь. Некоторые покосились на Ситрика, пытаясь понять, что думает о словах Малморды король, но тот скорее улыбался, чем гневался.

– Однако наш остров знавал и другие вероисповедания. Вспомните древние ирландские учения о фоморах и Туата Де Дананн, некогда правящих страной. На легендах о них основываются наши законы. Древние обычаи объясняют, кто заслуживает сидеть на троне и как управлять страной. И неважно, что говорят жрецы Иисуса и провидцы викингов, – на нашем острове по-прежнему почитают старых ирландских богов.

Гости зашептались, гадая, не оскорбил ли их Малморда.

Мой брат взглянул на тлеющий в очаге огонь, и его губы внезапно искривились в мрачной гримасе.

– Мой враг Доннаха до сих пор влачит жалкое существование, и мои воины гадают, как долго я намереваюсь это терпеть.

Неуверенность во взглядах гостей сменилась гневом.

– Да! – завопил кто-то. – Почему Доннаха еще жив?

Малморда облизнул губы:

– Священники утверждают, что я обязан проявить к Доннахе милосердие, раз он не пал на поле боя. Мой племянник Ситрик предлагал никого не слушать и покончить с ним. Но как я могу расправиться с врагом, если это навлечет на меня вечное проклятие преисподней? Ведь хладнокровное убийство беспомощного пленника – смертный грех.

Собравшиеся в зале христиане закивали.

– Вместо этого я взываю к древнейшим законам этого края – законам старой Ирландии. Согласно древнему праву, королем не может быть потерявший ногу, руку или зрение. Даже легендарный Нуада, предводитель Туата Де Дананн, отказался от ирландской короны, лишившись на поле боя руки.

Он взмахнул рукой, и двери в королевские чертоги распахнулись. Пятеро ленстерцев втащили в зал связанного по рукам и ногам Доннаху, тщетно пытающегося сопротивляться.

Брат достал из кармана острый кинжал и поднес его к огню.

– Король Ситрик! – вскричал он. – Разрешаешь ли ты выколоть этому человеку глаза в твоих чертогах?

Ситрик швырнул на тарелку кусок мяса:

– Хочешь расправиться с ним так – твое право, дядя. Доннаха – твой пленник.

Я видела, что сыну не нравится решение Малморды. Викинги предпочитают достойные победы. Такие мужчины, как он, скорее выбрали бы смерть, чем стали цепляться за жизнь, лишившись зрения и власти. Но я поняла, почему брат поступает именно так. Одно дело – сразить противника на поле боя, а совсем другое – перерезать ему горло, когда он связан и беспомощен. Позволяя Доннахе остаться в живых, Малморда не навлекал на себя гнев христиан, но лишал соперника возможности вернуться на трон.

Стражники покрепче схватили Доннаху и заставили его встать на колени, а мой брат медленно и неумолимо подходил ближе.

– Убей меня, – выдавил Доннаха. – Убей, трус.

Малморда покачал головой:

– Я ценю свою душу куда выше твоей жизни.

Он встал на колени, почти нос к носу с Доннахой, и медленно поднес раскаленное острие кинжала к глазу заклятого врага.

От пронзительного вопля бывшего короля Ленстера у меня заложило уши. Даже многие закаленные в сражениях воины отвели взгляд, когда шипящая сталь проникла в мягкую плоть.

А я продолжала смотреть.

Удивительно, что из бело-голубого глазного яблока вылилось столько красной крови. Она струилась по