Вамфири - Брайан Ламли

— По правде говоря, — подавляя зевок, заговорил он, — для меня в этом нет ничего удивительного. Я имею в виду приезд в эти места. Они мне хорошо известны. После событий в особняке в Бронницах, когда генсек Брежнев дал мне поручение во всем разобраться, приказал выяснить все, что только возможно... все, что связано или имеет хоть какое-нибудь отношение к случившемуся, я подозревал, что за всем этим стоит Драгошани. Поэтому приехал сюда.

— Вы хотите сказать, что шли по его следам, выявляли старые связи? — спросил Кайл. Кракович кивнул.

— Каждый свой отпуск Драгошани проводил здесь, в Румынии. Он приезжал сюда, несмотря на то, что здесь у него не было ни родных, ни друзей.

— Он здесь родился, в Румынии был его родной дом, — подтвердил его слова Квинт.

— И один друг у него все-таки был, — тихо добавил Кайл.

Кракович зевнул и внимательно посмотрел на Кайла покрасневшими от усталости глазами.

— По-видимому, это так. Как бы то ни было, он всегда называл свою страну Валахией, а не Румынией. Валахии давно не существует, и о ней забыли практически все, но только не Драгошани.

— А куда именно мы сейчас едем? — спросил Кайл.

— Я надеялся, что вы сами укажете мне направление! — ответил Кракович. — Вы упомянули о Румынии, о предгорном районе, где вырос Драгошани. Вот туда мы и едем сейчас. Мы остановимся в небольшой деревушке, в которой он любил бывать, — она находится чуть в стороне от шоссе Корабия — Калинешти. Мы доберемся туда примерно через пару часов. А потом, — он пожал плечами, — остальное известно вам не хуже, чем мне.

— О, мы можем поступить еще лучше, — сказал Кайл. — Как далеко от того места, где мы остановимся, находится Слатина?

— Слатина? Примерно...

— Сто двадцать километров, — вмешалась в разговор Ирма Добрешти. Ранее в беседе с ней Кракович упоминал название деревни. Англичанам ее труднопроизносимое название ни о чем не говорило, но она знала это место очень хорошо. Когда-то там жил один из ее кузенов. Ехать туда оставалось около полутора часов.

— Вы хотели отправиться прямо в Слатину? — спросил Кракович. — А что вас там интересует?

— Мы можем поехать туда и завтра, — ответил Кайл. — А сегодняшний вечер посвятим разработке плана действий. А что касается Слатины...

— Записи, — вмешался Квинт. — Ведь у них, если я не ошибаюсь, должно быть регистрационное бюро или местный архивариус.

— Что? — не понял Кракович.

— Я говорю о человеке или конторе, которые регистрируют рождения и браки, — пояснил Кайл.

— И смерти, — добавил Квинт.

— Теперь понимаю, — сказал Кракович. — Но вы очень ошибаетесь, если думаете, что в архивных документах маленького городка сохранились записи пятисотлетней давности, касающиеся Тибора Ференци. — Я не об этом, — покачал головой Кайл. — У нас, как вы помните, имеется свой вампир. Нам известно, что он... как бы это выразиться... зародился здесь. В какой-то степени нам известно, как это произошло. Нам следует выяснить, где именно погиб Илия Бодеску. В то время, когда произошел несчастный случай в горах, чета Бодеску проживала в Слатине. Если нам удастся найти человека, принимавшего участие в поисках тела, мы с легкостью сумеем установить местонахождение могилы Тибора. Он похоронен именно там, где умер Илия Бодеску.

— Великолепно! — откликнулся Кракович. — Должны были сохраниться полицейские отчеты, свидетельства, возможно, даже заключение следователя.

— Сомневаюсь, — покачала головой Ирма Добрешти. — Сколько лет прошло с момента гибели этого человека?

— Лет восемнадцать или девятнадцать, — ответил Кайл.

— Обычная смерть в результате несчастного случая, — Добрешти пожала плечами. — Ничего подозрительного. Едва ли следствие вообще велось. Но полицейский отчет должен быть. И еще «скорая помощь» — они также должны были дать заключение.

Кайл начинал чувствовать к) ней некоторую симпатию.

— Весьма разумные аргументы, — сказал он. — Именно вам и следует обратиться к местным властям и раздобыть все имеющиеся у них отчеты и другие документы, мис...

— Я не замужем. Никогда не было времени на это. Зовите меня просто Ирма, пожалуйста, — и она слегка улыбнулась, обнажив желтые зубы.

Квинта слегка озадачило ее отношение ко всему происходящему.

— Скажите, Ирма, неужели вам совсем не кажется странным тот факт, что мы приехали сюда охотиться на вампира?

Она взглянула на него, удивленно приподняв брови.

— Мои родители выросли в горах, — ответила она. — Я помню, что в детстве иногда слышала их разговоры о вампирах. Старики, живущие на склонах Южных Карпат и сейчас верят в их существование. Когда-то там водились огромных размеров медведи и саблезубые тигры. А еще раньше — крупные ящерицы... как их? — динозавры? Да, так. Их больше нет, но они действительно существовали. Потом эпидемия чумы уничтожила всех. Эти существа тоже исчезли. Теперь вы говорите, что вампиры были на самом деле, а значит, родители мои не ошибались. Кажется ли мне это странным? Нет, не думаю. У ж если вы хотите поохотиться на вампиров, лучшего места, чем Румыния, вам не найти.

— Румыния всегда была своего рода изолированным островом, — с улыбкой сказал Кракович.

— Да, действительно, — согласилась с ним Добрешти. — Но это не всегда шло ей на пользу. Мир велик. Маленькое государство не может быть сильным, а изоляция приводит к задержке в развитии, к отсталости, ибо ничто новое не может проникнуть сюда.

Кайл кивнул, а про себя подумал: «Да. А без некоторых старых явлений вполне можно было бы обойтись...»

Бренда Киф провела тяжелую ночь.

После того как Гарри-младший после полуночи поел, он никак не хотел снова засыпать. Его ничего не беспокоило — он не спал, вот и все.

Больше двух часов она укачивала его, напевала колыбельные, но все безрезультатно. В конце концов она положила его в кроватку и легла сама.

Ровно в шесть часов утра он, как всегда, заплакал, требуя, чтобы его переодели и накормили. По тому, как он морщил личико и сжимал свои крошечные кулачки, Бренда поняла, что он очень устал. Он не спал всю ночь, и Бренда никак не могла понять причину этого. Но какой же он все-таки молодец, этот малыш! Он лежал молча и заплакал лишь тогда, когда проголодался и намочил пеленки. Всю ночь он тихо провел в своей колыбели.

Даже сейчас он упорно боролся со сном, но зевающий ротик свидетельствовал о том, что силы его на исходе. Через час после рассвета Гарри все-таки вынужден был уснуть. Как быстро ни развивались его умственные способности, тело росло и крепло гораздо медленнее...

Едва лишь сын уснул, Гарри-старший почувствовал себя свободным, и в голову ему пришла вдруг чрезвычайно странная мысль — даже в том весьма необычном состоянии, в котором он теперь находился, ни о чем подобном он никогда не думал.