Вамфири - Брайан Ламли

— Хорошо, — ответил я.

Он попятился, повернулся ко мне спиной и скрылся в своем жилище...

К Киеву мы подъехали вечером. Выбравшись из леса, мы отправились на окраину города и нашли место, где можно было переночевать и купить бурдюк вина. Четверых из пяти своих спутников я утром послал в город, и вскоре они один за другим вернулись и привели с собой наиболее преданных моих сторонников из крестьянского отряда, которым я командовал. Их осталось не так уж много. Большую их часть Владимир отправил из города воевать с печенегами, остальные же затаились и ждали меня.

В городе в тот момент оставалась лишь небольшая горстка преданных Владимиру солдат, даже тех, кто обычно охранял дворец, послали на войну. Рядом с князем дежурила лишь его личная охрана. Еще одна новость, принесенная мне, состояла в том, что в тот же вечер во дворце должен был состояться пир в честь одного из бояр-лизоблюдов. На этот пир я пригласил себя сам.

Во дворец я прибыл один — во всяком случае, так должно было казаться со стороны. Намеренно стараясь идти по самой грязи, я пересек парк, ориентируюсь на громкие звуки, шутки и смех, доносившиеся из главного зала дворца. В прошлый раз Владимир приказал мне явиться во дворец чисто вымытым, безоружным и нарядно одетым. А сейчас я был с ног до головы увешан оружием, небрит, грязен, с неровно подстриженными волосами. Пахло от меня хуже, чем от крестьянина, что меня весьма радовало.

Дорогу мне преградили стражники, я остановился и молча смотрел на них.

— Кто идет? — крикнул командир стражи. Я вышел на свет.

— Тибор из Валахии, княжеский воевода. Он послал меня с поручением, и теперь я вернулся.

— Ты хочешь войти во дворец в таком виде? — удивленно спросил командир стражи, поморщившись при этом. — Пойди сначала вымойся, надень чистое платье и оставь дома оружие.

— Как твое имя? — в негодовании я грозно сверкнул глазами.

— Зачем тебе знать его? — спросил он, тем не менее отступая на шаг.

— Затем чтобы назвать князю, — ответил я. — Он отберет земли у любого, кто встанет сегодня на моем пути, а если у тебя нет владений, он просто велит отрубить тебе голову. Ты разве не помнишь меня? В последний раз я пришел прямо в церковь и принес с собой целый мешок пальцев. — И я показал ему свой кожаный мешок.

— Да, теперь вспомнил... — побелев, как смерть, пробормотал он. — Я... я доложу о тебе. Подожди здесь.

В ответ я крепко схватил его за руку, притянул к себе и, по-волчьи оскалившись, прошипел сквозь зубы:

— Нет, это ты подожди здесь!

Из темноты вышли мои люди — их было около дюжины. Приложив пальцы к губам, словно призывая стражников к благоразумному молчанию, они окружили их и увели вместе с командиром стражи.

Я продолжил путь и беспрепятственно вошел в огромный главный зал дворца. Ах да, парочка громил из числа телохранителей князя попытались остановить меня возле самой двери, но я оттолкнул их с такой силой, что они едва не упали. К тому времени, как они пришли в себя, я был уже среди пировавших гостей. Быстро пройдя на середину зала, я остановился и исподлобья оглядел все вокруг. Шум стих, и наступила напряженная тишина. Где-то засмеялась женщина, но смех почти сразу же прекратился.

Толпа отпрянула, несколько женщин, казалось, вот-вот упадут в обморок. Исходивший от меня запах, однако, на мой взгляд, был свежее и приятнее, чем запах духов, которым был наполнен воздух в зале.

Толпа расступилась, и я увидел князя, сидевшего за уставленным блюдами и напитками столом. На лице его застыла улыбка, но она немедленно исчезла, едва только он заметил меня. Наконец он узнал меня и вскочил на ноги.

— Ты? Это ты?!

— Собственной персоной, мой князь, — поклонился я, но тут же вновь встал прямо.

Лицо князя побагровело, и он, казалось, лишился дара речи. Наконец, он вновь обрел способность говорить:

— Что это еще за шутки? Убирайся вон! Вон!!! Трясущимся пальцем он указал мне на дверь. Положив руки на рукоятки мечей, стражники начали медленно приближаться. И тогда я бросился к столу, за которым сидел князь, вспрыгнул на него и приставил выхваченный из ножен меч к его груди.

— Прикажи им остановиться! — прорычал я. Князь поднял руки, и телохранители отступили. Сбросив ногой со стола блюда и кубки, я расчистил пространство перед князем и бросил свой кожаный мешок.

— Здесь ли твои греческие монахи-христиане? Кивком головы он подозвал их к себе, и четверо в монашеской одежде приблизились, всплескивая руками и бормоча что-то на своем языке.

До князя наконец дошло, что его жизни грозит опасность. Бросив взгляд на касавшийся его груди кончик моего меча, потом на меня, он сжал зубы и сел. Меч я не убрал. Князь был бледен, но все же сумел взять себя в руки, сглотнул слюну и спросил:

— В чем дело, Тибор? Ты хочешь, чтобы тебя обвинили в государственной измене? У бери свой меч, и тогда мы поговорим.

— Мой меч останется на месте, — ответил я, — и у нас есть время лишь на то, что я хочу сказать тебе.

— Но...

— А теперь слушай меня, киевский князь! Ты знал, что поручаешь мне невыполнимое дело. Конечно! Что могли сделать мы — я и семеро моих людей — против Фаэтора и его зганов? Это же просто смешно! А в мое отсутствие у тебя была возможность украсть моих лучших людей. Если же мне повезет и я сумею добиться успеха... что ж, тем лучше. А если я потерплю поражение, — в чем ты, естественно, почти не сомневался, — невелика потеря. — Я посмотрел ему прямо в глаза. — Вот это действительно вероломное предательство!

— Но... — вновь начал он дрожащими губами.

— Однако я вернулся — вот он я, целый и невредимый. И имею сейчас полное право надавить на свой меч и убить тебя. Согласно не твоим, но моим законам О, не пугайся — я не стану тебя убивать. Достаточно и того, что все присутствующие здесь узнают о твоем предательстве. А что касается возложенного на меня поручения. Ты помнишь, что приказал мне сделать? «Доставь ко мне сердце Ференци, его голову и его знамя!» — сказал ты. Что ж, в данный момент знамя его развевается над стенами дворца. Его и мое, ибо я взял себе его знамя, сделал его своим. А его голова и сердце... я решил поступить еще лучше. Я принес тебе саму сущность Ференци!

Князь Владимир перевел взгляд на лежащий перед ним мешок, и уголок его рта задергался.

— Открой его, — обратился я к князю. — Вытряхни содержимое. А вы, монахи, подойдите ближе, посмотрите, что я вам принес.

В толпе придворных и гостей я заметил нескольких стражников, с мрачными лицами подбиравшихся ко мне. Дальше медлить было нельзя. Неподалеку от меня было высокое арочное окно, выходившее на балкон, за которым располагался парк. Владимир протянул трясущиеся руки к мешку.