Мятежный рейд (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

Подобрав «Уничтожитель» и «Громовержец», нагло взятые у меня Ролли (кортик, видимо, остался в карете), и вернув свой кошелёк, я отрезал клинком от его сюртука несколько полос, связал их воедино и вернулся к Рэйджу. Первым делом спутал руки врага морским узлом, чтобы не вздумал ими махать, когда очнется. Потом засунул ему в рот кляп и начал обшаривать одежду, моля всех богов, чтобы артефакт Истинной Крови оказался при Котриле. Но, сколь бы тщательно не охлопывал его и не оглаживал, ничего, кроме кожаного кошеля, в котором позвякивало, на слух, десятка два монет, не нашёл. Досадливо закусив губу, я понял свою ошибку. Котрил или блефовал с артефактом, или он находится в руках других людей, более серьезных и осторожных. Что ж, граф Стини был прав. Котрил — всего лишь связник. Но даже в таком качестве он пригодится нам.

Я вздохнул и стал прощупывать изнутри подкладку кафтана неподвижно лежащего Рэйджа. Под шелковой тканью явно что-то было. Аккуратно взрезал её и извлек на свет конверт, запечатанный сургучом. Нисколько не сомневаясь, что нашел нужный для нашего дела аргумент, я сел на землю и похлопал по щеке своего врага.

— Пора отвечать за свои делишки, дружище, — сказал я, чувствуя, как меня потряхивает. — Сейчас отдохну пару минут, да поедем знакомиться с чудесными дедушками. Тебе понравится.

Котрил не отвечал, развалившись на земле в беспамятстве. Следовало торопиться. Я подхватил его под мышки и пыхтя поволок к карете. Умудрился ушибить локоть, пока затаскивал его внутрь. Подумав немного, сходил к Ролли, отрезал еще несколько полос, после чего связал ноги и прокинул хитроумную петлю на шею. Рэйдж мог сбежать, а в таком положении он не сможет сделать резкое движение. Петля сразу же начнёт его душить.

Единственное, что я не мог сделать — наглухо заклинить дверцу. Никаких подручных средств вроде палки или железного шкворня, да и где найдешь в темноте нужную вещь? Пустырь, труп, бурьян и камни, вот и всё, пожалуй. Придётся рискнуть и везти Котрила так, как есть.

Я забрал свой кортик и шпагу Рэйджа, засунул пистолеты за пояс и сел на облучок. Схватил вожжи и легонько шлёпнул ими по крупу лошадки. Та встрепенулась, недовольно всхрапнула и потянула карету. Развернувшись на пятачке, я поехал в сторону города. Глаза уже привыкли к темноте; дорогу, вьющуюся вдоль мрачного захолустья, можно было различить, хоть и с трудом. Теперь бы найти эту гостиницу, а то придётся кататься по улицам, привлекая внимание стражи. Сдать Котрила старикам или отвезти его в порт под надежную охрану? Маршал вроде бы говорил, что они взяли своих слуг. А-аа, к чёрту! Поеду в «Медный котел», сам прослежу. Руки чесались вскрыть конверт и прочить письмо. Надеюсь, это послание главарей мятежа, в котором поставлен ультиматум королю. Тогда Аммар уже не сможет игнорировать сгустившиеся над ним тучи. Но мне важнее всего гарантия безопасности для меня самого.

С грехом пополам сориентировался на местности и через слободку, сонно привалившуюся к городу, заехал на мощёные улицы. Сразу гулко застучали копыта лошади, колеса по камням. Везде пустынно, редкие уличные фонари давали неровный блекло-желтый свет. Тени от кареты и лошади испуганно метались по стенам домов причудливыми изломанными фигурами.

На одном из перекрёстков меня окликнули. Невовремя вы, ребята. Ночная стража из четырех человек. Солдаты в плащах и в округлых шляпах с маленькими полями, вооружённые палашами и пистолетами, заинтересовались поздним экипажем.

— А ну стоять!

Грозно шевеля большущими усами, ко мне подошёл один из стражников с полукруглой бляхой на шее. На ней было что-то выбито, скорее всего, номерной знак гарнизона или полка, не разглядеть толком. Положив ладонь на круп лошадки, он погладил её ласково, по-крестьянски, а вот меня оглядел с подозрением.

— Почему во время комендантского часа на улице?

— Извините, господин военный, — ответил я плачущим голосом. — Связался с одним пьяным дворянчиком на свою голову! Так пришлось возить его по городу чуть ли четыре часа! Я говорю ему, скоро комендантский час, надо домой поторопиться, а он хлещет вино, девок с собой возит, песни горланит. Еле отвязался! И за эти мучения всего пару либров получил! И что делать?

— Где живешь?

— Так возле порта сразу! Сегодня работы много было, куча торговых кораблей пришла.

— Ну вот, а жалуешься, что мало заплатили, — ухмыльнулся стражник. — Жлоб ты, парень.

— Жизнь такая, не я, — уже бодрее ответил я, больше всего боясь, как бы Котрил не очнулся. Вот тогда веселье пойдёт. Придётся объяснять, что это за человек, шум поднимется знатный. Тайная полиция сразу стойку сделает, всех закроет до выяснения обстоятельств. А мне нельзя застревать в Осхоре. И продолжаю ныть. — Трое деток, жена склочная, каждый грош считает.

Солдаты хохотнули. Для них разговорчивый кучер оказался вроде развлечения во время скучного патрулирования.

— По-хорошему, наказать тебя надо, — зашевелил усами вояка с жетоном. — Порядок нарушать нельзя. Мы тут, понимаешь, мёрзнем, сон обывателей охраняем, а ты со своей лошадью шум наводишь.

— Так, может, договоримся? На сугрев?

Стражники оживленно зашептались за спиной усатого, который с уже бо́льшим интересом взглянул на меня.

— А не жалко? Ты только что рыдал, совсем скуп народишко стал.

— Для служивых не жаль, — твердо ответил я, делая вид, что копаюсь в плаще, позаимствованном у Ролли Кривоногого. Достал пригоршню монет, нашёл среди них два либра и протянул вояке. — Держите сударь. На вашу компанию как раз хватит. Согреетесь, да и ночка веселее пройдёт.

Стражники загудели довольные. А я про себя ругал их. «Ну, шевелите задницей отсюда, парни! Не до вас сейчас!»

Усатый вояка с ловкостью факира спрятал монеты — я даже не понял, куда он их засунул — и подмигнул мне почти по-приятельски.

— Езжай, добрый человек! На центральную площадь не суйся, там другой патруль жертвы ищет. Лучше сворачивай налево, к «Медному котлу», а оттуда улочками к порту доедешь без приключений, — предупредил он и хлопнул лошадь по крупу. — Давай, езжай отсель!

— Спасибочки, господа военные! — я раскланялся и легонько дёрнул вожжами. — Но-ооо, родимая! Пошла!

Оставив за поворотом подкупленных стражников, я с облегчением вздохнул. Вовремя, очень вовремя удалось уехать, потому как сволочь Котрил очнулся и начал вести себя весьма неприлично. Он то ли головой долбился о стенку, то ли ногами сучил — но от этих действий у меня спина снова заледенела. Остановив лошадку, я спрыгнул на землю, открыл дверцу, и примерившись, кулаком по темечку угомонил Рэйджа. Пусть дальше спит. Как раз успею до гостиницы доехать.

Почтовые гостиницы относятся к категории королевских заведений, поэтому её работники обеспечивают деятельность круглосуточно; вот и сейчас у входа небольшая суета. Приехал какой-то важный господин с семьёй. Возле большой дорожной кареты стоит куча сундуков, баулов и чемоданов, которые предстояло перетащить внутрь. Несколько слуг, навьючившись как верблюды, бегали в мыле с улицы в помещение и обратно.

Опять незадача! Сколько же придется ждать, пока угомонятся? Оставлять Котрила одного нельзя. Придёт в себя и снова начнет хулиганить. Какому-нибудь любопытному слуге придет в голову посмотреть, что здесь происходит, и боюсь, картина ему не понравится.

Но — повезло. Через четверть часа кучер погнал карету на конюший двор, и я, оставив свою добычу возле забора, куда с трудом дотягивался свет фонарей, бросился в гостиницу. Там до сих пор толпились слуги и семейство с усталыми и хнычущими детишками, коих было четверо: мал-мала меньше.

— Сударь! — ко мне наперерез устремился мощный детина с дубинкой на кожаном поясе. — Не положено сюда!

— Я к эрлу Толессо по срочному делу, — выхватит конверт, помахал им перед носом охранника. — Письмо из Рувилии. В каком нумере он проживает?

— Не могу знать, — ошалело ответил детина. — Сейчас клерка спрошу.

Он бросился к стойке, за которой торчали двое взлохмаченных мужчин в коричневых жилетках, один из которых судорожно записывал в амбарную книгу данные о прибывших. Я в нетерпении постукивал ногой по полу. Да быстрее же, Кракен вас всех проглоти! Где поселились старики, мне было известно, но приходилось играть роль почтового гонца, самого несчастного человека, проводящего всю жизнь в дороге.