КГБ был, есть и будет. ФСБ РФ при Барсукове (1995-1996) - Евгений Стригин

Хотя критики того коммунистического режима так старательно в своё время критиковали существование некоторого количества «пенсионных» мест для уволенных больших советских начальников. Но после КПСС эта система, похоже, увеличилась в несколько раз. Вот вам и демократические идеалы. Однако, мы, в общем-то, не о том.

Кстати, Коржакову предлагали работу и коммерческие структуры (все таки новые времена): «Едва ли не ежедневно предлагают, — рассказывал сам отставник. — И, знаете, оклады тоже заманчивые — до миллиона долларов в год».[1057]

«Любой из многочисленных политических богов, даже если он спускается (или его спускают) с Олимпа, находит себе тёплое место в каком-нибудь банке или фонде. Так было всегда — это непременный атрибут после божественной жизни, своего рода политическая канонизация. Было бы удивительно, если бы чиновники в прошлом столь высокого ранга, да ещё составлявшие «ближний круг», останутся без должного трудоустройства. Более того, без трудоустройства по основной — военно-охранно-полицейской специальности».[1058] Едко, но правильно. Вот только насчёт военно-охранно-полицейской специальности это от злобы на эту специальность. На самом деле, гражданские чиновники получали синекуры не меньше, чем военные, охранные и полицейские.

14.14.1.1. И все же Александр Васильевич Коржаков поступил не так. Почему Коржаков не смирился и не затаился? Многие из отстранённых Ельциным поступали именно так.[1059] Например, Барсуков.[1060] Верно отметили: «Михаила Ивановича трудно назвать разговорчивым. Никаких интервью и громких заявлений. От участия в войне компроматов он успешно воздержался».[1061]

Последуй Коржаков его примеру и тогда у него, казалось бы, оставался шанс ещё вернуться ближе к трону или хотя бы сытно в тепле дожить до глубокой старости. Но Коржаков поступил по иному и это не вполне понятно, с точки зрения номенклатурного бюрократа.

Хотя одним из объяснений может быть его характер. Он был практически на самом верху. И вернуться именно туда и быстро шансов было мало. Их, собственно говоря, не было. А обида на «кровного брата», выбросившего его как нашкодившего кота была. И эта обида ещё более жгла, когда стало ясно, что даже после увольнения его продолжают прессовать.

А на некоторых это как красная тряпка для быка. Недоброжелатели писали о том, что он обид не забывает и не прощает, всегда находит способ отыграться.[1062] Так определяли его противники. Кстати, возможно этим самым они старались указать совсем другому человеку ( Ельцину ), что примирение с «кровным братом» все равно не возможно.

Сравним это со словами самого Коржакова : «…Чем настойчивее они добивались молчания, тем меньше оставалось желания держать язык за зубами. Такое поведение не имело ничего общего с банальным упрямством или местью».[1063]

А если на этой особенности чужого характера ещё и поиграть. Иногда в политической борьбе так и поступают, искусственно разыгрывая конфликт, чтобы в стороне наблюдать борьбу двух тигров и хихикать от удовольствия.

Чубайс, в конце 1996 года категорически не хотел говорить с журналистом о Коржакове, но когда к нему все же пристали, произнёс: «Мне с ним все ясно — с той самой минуты как он подал в суд на Бориса Николаевича. За неделю до операции на сердце».[1064]

Интересно, а если сам президент совершает действия, который его бывший главный охранник считает незаконными, то ему что нужно ждать время до операции, время во время операции и время после операции (нельзя же беспокоить человека, которому пару месяцев тому назад сделали операцию на сердце!?). Заметим, что это при том, что сам в суд Ельцин все равно бы не пошёл, для этого есть адвокаты. Так мелкий укол Чубайса в адрес Коржакова, предназначенный, если не для самого Ельцина, то для его «Семьи», которая подскажет, что нужно делать первому российскому президенту.

Интересно, сколько таких мелких уколов было, чтобы не дай бог не помирились Борис Николае в ич с его «кровным братом» Александром Васильевичем ?

14.14.2. Начальник Службы безопасности президента был не один, кто покинул службу. Остальные сотрудники Службы безопасности президента прошли «чистилище». Общее руководство этим мероприятием осуществлял Е. Савостьянов, тот самый, которого они в своё время подвели под снятие.[1065]

Однако теперь он выступал в роли заместителя руководителя администрации президента. Службу сильно сократили, а такого верного помощника её бывшего начальника как В. Стрелецкий уволили даже без предварительного собеседования.[1066] По словам Коржакова : «Людей, тщательно отобранных и располагающих уникальной информацией, изо всех сил стремятся разобщить и вообще оставить без работы».[1067] Они это не забыли.

«Саму службу подчинили Федеральной службе охраны РФ. Коржаков на вопрос о настроении своих бывших подчинённых ответил: „Настроение кладбищенское. Люди дорабатывают до пенсии“.[1068]

«Спустя месяц после отставки Коржакова и Барсукова последовала отставка первого заместителя руководителя Службы безопасности Георгия Рогозина. Судя по всему, отставка Рогозина связана с его довольно тесными отношениями с генералом Коржаковым».[1069]

Так по сути дела была ликвидирована спецслужба, располагающая большой информацией о коррупции в сфере высшего руководства страной. По-своему уникальная структура.

Реформа СБП, видимо, привела к большой утечки информации, накопленной этим ведомством, которое не только обеспечивало безопасности президента, но и собирала информацию на его окружение.[1070] Однако есть ещё одно предположение. Рассматривая этот период, создаётся впечатление, что СБП (или её бывшие сотрудники) продолжала ещё некоторое время работать в прежнем режиме, но в интересах её бывшего руководителя, а не президента.

Это можно было бы ожидать, но увольнявшие спешили, им было не до предосторожностей. А то что выплеснется здоровенный ушат грязи, так не впервой, Россия стерпит.

14.14.3. Бывший главный охранник был личностью незаурядной. Коржаков, похоже, держал руку на пульсе даже после увольнения. По крайней мере, он писал: «По-прежнему я был осведомлён обо всем, что происходило в Кремле. Мне докладывали о тающем день ото дня здоровье Ельцина, о твёрдом намерении Чубайса посадить меня в тюрьму. Таким же будничным голосом мне сообщали, что Татьяна Дьяченко выхлопотала у папы разрешение на мой арест.

В тот период сделать это можно было без лишнего шума. На всех каналах телевидения интервью со мной находились под запретом. Журналисты печатных изданий не гарантировали, что все сказанное мной будет напечатано без купюр. Мне в открытую говорили: «Интервью с Коржаковым запрещены»…

В тот момент я наивно переоценивал противников: надеялся, что хотя бы после моей отставки их головы будут заняты чем-то существенным, например, планами проведения реформ».[1071]

Интересно, как это, пробыв столько лет на самой вершине российской власти, можно быть таким наивным? Их интересовало одно — власть и возможность пользоваться её привилегиями в своих интересах. Все естественно. Не естественно думать о том, что это не так. Возможно, все это ещё лишний раз оттолкнуло бывшего главного охранника от того, кого он так долго и тщательно охранял. Он уже не хотел скрывать много из того, что знал. Тем более, что и его обвиняли в чем только можно. Наступила война компроматов.

14.14.4. «Сенсационное обвинение бывшего начальника СБ президента Александра Коржакова в вымогательстве 40 млн. долларов, выдвинутое бывшим главой Национального фонда спорта Борисом Фёдоровым, не осталось просто в эфире двух телекомпаний (НТВ и ОРТ) и обросло за пару дней после интервью с ним многими деталями настоящего скандала на верхнем этаже российских властей. Как сообщили редакции в пресс-центре Генеральной прокуратуры, заявление бывшего председателя Национального фонда спорта Бориса Фёдорова наконец поступило в Генеральную прокуратуру и Юрий Скуратов с ним уже ознакомился. В пресс-центре также сообщили, что заявлению Фёдорова „будет дан законный ход“.[1072]

Коржакову практически не оставили выхода, ему нужно было огрызаться. Его бывший подчинённый, сам написавший книгу о коррумпированности ельцинского окружения, объяснил: «Конечно, не в правилах офицеров спецслужб рассказывать о своих делах. Но иного выхода нет. В средствах массовой информации было вылито столько грязи на СБП, А. В. Коржакова и меня лично, что в старое время это стало бы поводом для дуэли. Но сегодня дуэли не в чести. Слишком многим пришлось бы бросать перчатку. Искренний рассказ о том, что я знаю, — единственно возможный „наш ответ Керзону“.[1073]