Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

Женя трогала его круглые жёсткие соски и ощущала его пальцы на своих, быстро вела пальцами по ложбине, разделяющей грудные мышцы, вниз к поясу. И с той же скоростью его пальцы скользили по её телу между грудей к животу и так же замирали у резинки её трусиков.

– На работу не проспим? – улыбнулась Женя.

– Ни в жисть, – ответил Эркин с улыбкой.

Женя осторожно нашла узел и потянула за конец. Эркин свободной рукой подправил её пальцы, чтобы она не затянула, а распустила узел. И одновременно её рука скользнула по его лобку, а его пальцы совершил тот же путь по её телу. Эркин приподнялся, давая штанам соскользнуть вниз, быстрым движением плеч сбросил рубашку и уже обеими руками сдвинул с её бёдер трусики.

– Так, Женя, да?

– Ага, – Женя обняла его за поясницу, потянула к себе. – Иди ко мне.

– Иду.

Мягким гибким движением он опёрся ладонями о постель, подтянулся и лёг на Женю, вытянувшись во весь рост, распластался.

– Иду?

– Иди, – рассмеялась Женя и неожиданно для самой себя выгнулась, принимая его встречным движением.

Эркин тихо охнул, прижимаясь к ней.

– Так?

– Ага. Не уходи.

– Сейчас вернусь.

– Ой!

– Тебе больно? – сразу встревожился он.

– Не уходи, – Женя обхватила его за плечи, за шею, попыталась напрячь внутренние мышцы.

– Я здесь, Женя, я с тобой, – его шёпот обжигал ей кожу. – Ага! Ох, Женя… Женя… Женя…

Он звал её, чувствуя приближение туманящей голову волны, чёрно-красного водоворота. И слышал её голос, звавший его.

– Эркин… я здесь, Эркин…

– Я здесь, – откликнулся он, плотнее охватывая её и замирая.

Вздыбившаяся волна нависала над ним. Он знал, что они в комнате, на кровати, что на столе горит лампа, он всё видел и понимал, но чувствовал волну. Она здесь, малейшее движение – и она рухнет на него, закрутит в бешеном водовороте, не оставляя ничего, только тепло Жениного тела и её запах…

Эркин крепче упёрся локтями в постель, осторожно поёрзал, укладываясь так, чтобы полностью закрыть Женю, чтобы потом, когда волна уйдёт, Женя была под ним, как под одеялом. Руки Жени мягко гладили его плечи и спину, её глаза влажно блестели, но губы улыбались. Он пошевелил бёдрами, ворочаясь в ней, готовясь к последним ударам, и волна сразу придвинулась, изгибаясь и приготовившись к прыжку.

– Женя… готова?

Она, улыбаясь, кивнула.

– Я иду.

– Встречаю, – выдохнула она.

Так резко и сильно он ещё не бил Женю, и с той же силой рухнула на него горячая волна, он успел поймать тихий, шёпотом, вскрик Жени и повторить удар…

Он лежал на Жене, всё ещё соединённый с ней, и медленно переводил дыхание. Волна не ушла, она осталась и покачивала его, мягко и ласково. Эркин осторожно шевельнулся, нашёл губами губы Жени, её щёки, влажные и чуть солоноватые, глаза… Она вздохнула, словно просыпаясь, и подняла веки, увидела его лицо и улыбнулась.

– Эркин… хорошо, да? Тебе хорошо?

Он медленно, будто только учился говорить, ответил:

– Да, очень. Ты… ты не устала?

– Не знаю, – Женя медленно подняла руки, погладила его плечи, голову. – Полежим так, хорошо?

– Тебе… нравится? Ну, когда я… в тебе?

– Мне всё нравится, – тихо засмеялась Женя.

И он, отзываясь на этот смех, покачался на ней. Чуть-чуть. Чтобы она почувствовала его.

– Тебе не тяжело?

– Нет, мне хорошо. А тебе?

– Очень. Мне никогда так хорошо не было.

Улыбка Жени стала лукавой.

– Ты так всегда говоришь, каждый раз.

– Это же правда, – он улыбнулся. – Я же индеец, индейцы не умеют врать.

– Совсем-совсем?

– Совсем-совсем, – кивнул он и серьёзно: – Я говорю правду, Женя. Мне каждый раз хорошо, – и помолчав, будто проверял, убеждённо закончил: – Как никогда.

Женя уложила его голову себе на грудь. Он потёрся об неё щекой и всё-таки медленно приподнялся.

– Я… посмотрю на тебя. Можно?

– Можно, конечно, – удивилась его просьбе Женя. – Тебе всё можно.

Эркин медленно плавно выпрямлялся, не разрывая замок, а мягко очень плавно отделяясь от Жени, и встал над ней на коленях так, что Женя осталась лежать на спине между его ногами. Его взгляд мягко гладя двигался по ней, как до этого его руки, и на себе он ощущал такой же гладящий взгляд.

– Какой ты красивый, Эркин.

– Опередила, – улыбнулся он. – Только ты лучше. Правда.

– Сейчас скажешь, что лучше всех, – смеялась Женя.

– И скажу. Это тоже правда, Женя. Ты лучше всех.

Женя медленно закинула руки за голову и потянулась.

– Как хорошо, Эркин.

– Лучше не бывает, – кивнул он. – Я уложу тебя, хорошо?

– Как это?

– Ну, ты поспишь. Тебе надо отдохнуть.

– А тебе?

Он улыбнулся её вопросу.

– От радости не устаёшь.

– Ой, как это тебя хорошо получилось?! – Женя порывисто поднялась к нему. – Значит, тебе это в радость, и ты не устаёшь, а мне, значит, отдыхать надо, мне, получается, это не в радость, да? Вот я тебя за это сейчас!

Она обхватила его за шею и резко дёрнула на себя. Эркин поддался рывку и позволил повалить себя на постель. Задыхаясь от смеха, она шутливо тузила его, так что он попросил:

– Женя, не щекочи, я ж в голос заржу, Алису разбудим.

– Придушу провокатора, – грозным шёпотом сказала Женя, усаживаясь на него.

Эркин согнул ноги в коленях, чтобы Женя могла опираться спиной. Теперь она сидела у него на животе и даже ноги ему на грудь поставила.

– Тебе удобно? – заботливо спросил Эркин и, дождавшись ответного кивка, продолжил: – Ты меня пока душить будешь, я вздремну малость, – закрыл глаза и даже всхрапнул.

Женя рассмеялась и попыталась встать, но он сразу открыл глаза.

– Нет, Женя, ты сиди.

– Тебе же тяжело, – возмутилась она.

– От тебя? Никогда.

Но она всё-таки слезла с него и встала.

– Лампа догорает уже.

– Понял, – Эркин потянулся, проехавшись спиной и ягодицами по мягкому ворсу ковра. – Ох, хорошо как. Всё, встаю.

Он сбросил себя с кровати, нашёл шлёпанцы, подобрал штаны и рубашку. Женя уже надела халатик и унесла на кухню чашки, и там теперь еле слышно звякала посуда и плескалась вода. Эркин, прижимая к груди одежду, прошёл к себе в кладовку, вытащил и развернул свою постель, сложил штаны и рубашку и вышел на кухню.

– Я возьму тёплой воды? Оботрусь.

– Конечно, бери, – Женя расставляла вымытую посуду на новенькой проволочной сушке.

– А… а ты?

– Я уже, – засмеялась Женя. – Пока ты штаны свои искал.

– И я уже, – Эркин расправил на верёвке влажное полотенце. – Завтра я поправлю.

– Что?

– Сушку. Там гвозди слабые, я смотрел.

– Ага, – Женя вдруг зевнула. – Спокойной ночи, Эркин.

– Спокойной ночи, – откликнулся он уже из-за двери