Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– На работу не проспим? – улыбнулась Женя.
– Ни в жисть, – ответил Эркин с улыбкой.
Женя осторожно нашла узел и потянула за конец. Эркин свободной рукой подправил её пальцы, чтобы она не затянула, а распустила узел. И одновременно её рука скользнула по его лобку, а его пальцы совершил тот же путь по её телу. Эркин приподнялся, давая штанам соскользнуть вниз, быстрым движением плеч сбросил рубашку и уже обеими руками сдвинул с её бёдер трусики.
– Так, Женя, да?
– Ага, – Женя обняла его за поясницу, потянула к себе. – Иди ко мне.
– Иду.
Мягким гибким движением он опёрся ладонями о постель, подтянулся и лёг на Женю, вытянувшись во весь рост, распластался.
– Иду?
– Иди, – рассмеялась Женя и неожиданно для самой себя выгнулась, принимая его встречным движением.
Эркин тихо охнул, прижимаясь к ней.
– Так?
– Ага. Не уходи.
– Сейчас вернусь.
– Ой!
– Тебе больно? – сразу встревожился он.
– Не уходи, – Женя обхватила его за плечи, за шею, попыталась напрячь внутренние мышцы.
– Я здесь, Женя, я с тобой, – его шёпот обжигал ей кожу. – Ага! Ох, Женя… Женя… Женя…
Он звал её, чувствуя приближение туманящей голову волны, чёрно-красного водоворота. И слышал её голос, звавший его.
– Эркин… я здесь, Эркин…
– Я здесь, – откликнулся он, плотнее охватывая её и замирая.
Вздыбившаяся волна нависала над ним. Он знал, что они в комнате, на кровати, что на столе горит лампа, он всё видел и понимал, но чувствовал волну. Она здесь, малейшее движение – и она рухнет на него, закрутит в бешеном водовороте, не оставляя ничего, только тепло Жениного тела и её запах…
Эркин крепче упёрся локтями в постель, осторожно поёрзал, укладываясь так, чтобы полностью закрыть Женю, чтобы потом, когда волна уйдёт, Женя была под ним, как под одеялом. Руки Жени мягко гладили его плечи и спину, её глаза влажно блестели, но губы улыбались. Он пошевелил бёдрами, ворочаясь в ней, готовясь к последним ударам, и волна сразу придвинулась, изгибаясь и приготовившись к прыжку.
– Женя… готова?
Она, улыбаясь, кивнула.
– Я иду.
– Встречаю, – выдохнула она.
Так резко и сильно он ещё не бил Женю, и с той же силой рухнула на него горячая волна, он успел поймать тихий, шёпотом, вскрик Жени и повторить удар…
Он лежал на Жене, всё ещё соединённый с ней, и медленно переводил дыхание. Волна не ушла, она осталась и покачивала его, мягко и ласково. Эркин осторожно шевельнулся, нашёл губами губы Жени, её щёки, влажные и чуть солоноватые, глаза… Она вздохнула, словно просыпаясь, и подняла веки, увидела его лицо и улыбнулась.
– Эркин… хорошо, да? Тебе хорошо?
Он медленно, будто только учился говорить, ответил:
– Да, очень. Ты… ты не устала?
– Не знаю, – Женя медленно подняла руки, погладила его плечи, голову. – Полежим так, хорошо?
– Тебе… нравится? Ну, когда я… в тебе?
– Мне всё нравится, – тихо засмеялась Женя.
И он, отзываясь на этот смех, покачался на ней. Чуть-чуть. Чтобы она почувствовала его.
– Тебе не тяжело?
– Нет, мне хорошо. А тебе?
– Очень. Мне никогда так хорошо не было.
Улыбка Жени стала лукавой.
– Ты так всегда говоришь, каждый раз.
– Это же правда, – он улыбнулся. – Я же индеец, индейцы не умеют врать.
– Совсем-совсем?
– Совсем-совсем, – кивнул он и серьёзно: – Я говорю правду, Женя. Мне каждый раз хорошо, – и помолчав, будто проверял, убеждённо закончил: – Как никогда.
Женя уложила его голову себе на грудь. Он потёрся об неё щекой и всё-таки медленно приподнялся.
– Я… посмотрю на тебя. Можно?
– Можно, конечно, – удивилась его просьбе Женя. – Тебе всё можно.
Эркин медленно плавно выпрямлялся, не разрывая замок, а мягко очень плавно отделяясь от Жени, и встал над ней на коленях так, что Женя осталась лежать на спине между его ногами. Его взгляд мягко гладя двигался по ней, как до этого его руки, и на себе он ощущал такой же гладящий взгляд.
– Какой ты красивый, Эркин.
– Опередила, – улыбнулся он. – Только ты лучше. Правда.
– Сейчас скажешь, что лучше всех, – смеялась Женя.
– И скажу. Это тоже правда, Женя. Ты лучше всех.
Женя медленно закинула руки за голову и потянулась.
– Как хорошо, Эркин.
– Лучше не бывает, – кивнул он. – Я уложу тебя, хорошо?
– Как это?
– Ну, ты поспишь. Тебе надо отдохнуть.
– А тебе?
Он улыбнулся её вопросу.
– От радости не устаёшь.
– Ой, как это тебя хорошо получилось?! – Женя порывисто поднялась к нему. – Значит, тебе это в радость, и ты не устаёшь, а мне, значит, отдыхать надо, мне, получается, это не в радость, да? Вот я тебя за это сейчас!
Она обхватила его за шею и резко дёрнула на себя. Эркин поддался рывку и позволил повалить себя на постель. Задыхаясь от смеха, она шутливо тузила его, так что он попросил:
– Женя, не щекочи, я ж в голос заржу, Алису разбудим.
– Придушу провокатора, – грозным шёпотом сказала Женя, усаживаясь на него.
Эркин согнул ноги в коленях, чтобы Женя могла опираться спиной. Теперь она сидела у него на животе и даже ноги ему на грудь поставила.
– Тебе удобно? – заботливо спросил Эркин и, дождавшись ответного кивка, продолжил: – Ты меня пока душить будешь, я вздремну малость, – закрыл глаза и даже всхрапнул.
Женя рассмеялась и попыталась встать, но он сразу открыл глаза.
– Нет, Женя, ты сиди.
– Тебе же тяжело, – возмутилась она.
– От тебя? Никогда.
Но она всё-таки слезла с него и встала.
– Лампа догорает уже.
– Понял, – Эркин потянулся, проехавшись спиной и ягодицами по мягкому ворсу ковра. – Ох, хорошо как. Всё, встаю.
Он сбросил себя с кровати, нашёл шлёпанцы, подобрал штаны и рубашку. Женя уже надела халатик и унесла на кухню чашки, и там теперь еле слышно звякала посуда и плескалась вода. Эркин, прижимая к груди одежду, прошёл к себе в кладовку, вытащил и развернул свою постель, сложил штаны и рубашку и вышел на кухню.
– Я возьму тёплой воды? Оботрусь.
– Конечно, бери, – Женя расставляла вымытую посуду на новенькой проволочной сушке.
– А… а ты?
– Я уже, – засмеялась Женя. – Пока ты штаны свои искал.
– И я уже, – Эркин расправил на верёвке влажное полотенце. – Завтра я поправлю.
– Что?
– Сушку. Там гвозди слабые, я смотрел.
– Ага, – Женя вдруг зевнула. – Спокойной ночи, Эркин.
– Спокойной ночи, – откликнулся он уже из-за двери
