Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

…– По вашим данным, Николай Алексеевич, из угнанных многие возвращаются?

Золотарёв вздрогнул.

– Я был уверен, что вы спите. Нет, к сожалению, информации пока нет. С угнанными вообще непонятно, куда они делись. Если честно, рассчитываем на вас. Архивы целы, но разобраться в них… Понимаете?

– Догадываюсь, – кивнул Бурлаков. – Попробуем разобраться.

– Простите, что задеваю больное, но… у вас была большая семья?

– Жена, дети, брат жены, племянники, кузены и кузины, другие родственники… Фактически я знаю обо всех, кроме жены и детей. Остальные погибли. Кто на фронте, кто в Сопротивлении. А из дальних… пока я этим не занимался, слишком давно оборвались связи. А ваша семья, Николай Алексеевич?

– Мне повезло. До моих Империя не дотянулась. А так… как у всех. Кто на фронте, кто в тылу. Кому как повезло.

– Да, кому как повезло. Вы правы, Николай Алексеевич.

Золотарёв в зеркальце посмотрел на Бурлакова и вернулся к собственным мыслям. Как, однако, держится прекрасно. Конечно, об Империи он осведомлён очень широко, десять лет на нелегальном положении – это серьёзно. В его ненависти к Империи, Службе Безопасности, Службе Охраны можно не сомневаться. И в архивах он разберётся вполне… профессионально. Ниточек там торчит… уйма. Не может там не быть компромата на Бредли и Трейси. Где-то эта парочка должна была засветиться. Киллер и шулер, даже не главари, нет, у них в уголовной, как она здесь называется, да, Системе, особое положение, уже ясно. Сами по себе, не входят ни в одну группировку и работают только на себя. И уже давно. У Ротбуса был компромат на Трейси и очень серьёзный, раз тот так испугался и поехал за деньгами. А на Бредли? Петерсен клянётся, что был. Что Ротбус не рискнул бы угрожать, не имея на руках козырей. Игроки все, все сравнения карточные. Ну что ж, в этой колоде Бредли и Трейси – тузы. Без джокера их не возьмёшь. Счета в банке… У обоих не подкопаться. Капало потихоньку маленькими порциями. До трёх тысяч декларация об источниках не требуется. Потому и счетов столько. И все оформлены одинаково. Владелец и имеющий право распоряжения. Только имена меняются. Тогда Трейси взял два своих. Сто семьдесят три тысячи. Счетов Бредли не трогал. Хотя там больше. А в сумме четыреста двадцать тысяч с небольшим. Но затребовали шестьсот восемьдесят. И Петерсен, да и остальные показывают одно. Ротбус никогда не требовал больше, чем у человека было. И даже обязательно оставлял какую-то мелочь. Как там… Да, вот: если у человека есть один доллар, больше девяноста восьми центов Ротбус не потребует, но и меньше, чем на девяносто семь не согласится. Значит, у Бредли и Трейси было в общем не меньше семисот тысяч. Хотя… хотя не было, есть. И значит, двести восемьдесят мы не нашли. Оформлено ещё на кого-то? Анонимный счёт на предъявителя? Абонирован сейф? Или просто лежат где-то в тайнике? Но и в сейфе, и в тайнике лежат доллары, имперские зелёные бумажки, обесценившиеся ещё к лету, и два таких волка позволят таким деньгам стать бумажками? Да никогда! Как-то же они их обменяли. И вот здесь без профессора, вернее, его «орлов» – они же «банковские крысы» – не справиться. Значит, надо сориентировать профессора. Теперь… Раз Ротбус требовал деньги обоих, значит, компромат на Бредли у него был. Так что? Трейси решил откупить себя, бросив дружка? Вполне логично, а значит, возможно. Как же не вовремя заткнули пасть Ротбусу. Рискуем не управиться к Рождеству. А это новые жертвы. День Империи – будь она и так далее – обошёлся без большой крови, из наших вообще никто не пострадал, но страсти всё равно накалились. Ещё раз бросим армию между белыми и цветными, и маховик может раскрутиться опять. Нет, к середине декабря надо успеть. И взять на упреждение. Не будут уцелевших охранюг столько времени кормить и укрывать за так. Задаром здесь вообще никто ничего не делает, жлобы поголовно, независимо от цвета. Правда, это даёт возможность отследить по денежным ручейкам, так сказать пройтись от истоков к устьям и обратно. Но… дадим им вылезти на Рождество, крови будет слишком много. Надо успеть раньше. И в то же время не спугнуть.

Золотарёв бросил машину в резкий поворот.

– Сбрасываем хвост, Николай Алексеевич? – спросил, не открывая глаз, Бурлаков.

Золотарёв рассмеялся.

– Я думал, вы спите, Игорь Александрович.

– Ну, ваш поворот разбудил бы любого, а, в общем, вы правы. Я спал.

Бурлаков открыл глаза и достал сигареты.

– Николай Алексеевич?

– Не откажусь, – кивнул Золотарёв, беря сигарету. И решил рискнуть: – У меня к вам, Игорь Александрович, большая просьба.

– Слушаю вас.

– Когда будете работать с архивами… меня очень, – он выделил это слово, – очень интересуют два человека. Джонатан Бредли и Фредерик Трейси. Если что-нибудь попадётся, ну, даже просто упоминание, в любом контексте, я прошу это для меня собрать.

– Джонатан Бредли и Фредерик Трейси, – повторил, запоминая, Бурлаков. – Хорошо, я буду это иметь в виду. Вопрос о причине вашего интереса, я полагаю, неуместен.

– Вы совершенно правы. Но я обещаю. Как только появится возможность, я всё объясню.

– Буду ждать, – улыбнулся Бурлаков. – Кстати… Бредли… Бредли… Знакомая фамилия. Кажется, была такая семья, из так называемой «старой золотой сотни», но она давно, ещё до войны исчезла. Думаете, отпрыск?

– Думаю, это неважно. Я тоже сразу подумал и проверил. Лет сорок, как эта семья сошла со сцены. Империей ворочали совсем другие семьи. Так что, скорее всего, однофамилец, – Золотарёв усмехнулся. – Если это только его настоящая фамилия.

– Возможен и такой вариант, – кивнул Бурлаков. – Я знавал двух Шекспиров, лорда Эссекса, трёх Нельсонов, адмирала, капитана и матроса, ещё… Кстати, лорд Эссекс был отличным механиком, самоучка, малограмотен и невероятно талантлив.

– Погиб?

– Да. Подорвал себя вместе с типографией. Так что это довольно распространённая практика. Берётся фамилия, носителя которой заведомо нет. И в то же время невыдуманная.

– Да, – согласился Золотарёв. – Вряд ли это его настоящая фамилия. Но поищите. Вдруг всплывёт подлинный Джонатан Бредли.

– Хорошо, – кивнул Бурлаков.

Графство Олби

Округ Краунвилль

Имение Джонатана Бредли

Джонатан сидел за своим столом, обложившись бухгалтерскими книгами, и щёлкал на счётах с таким ожесточением, что Фредди молча прошёл к бару, налил себе и по-прежнему молча сел к камину, спиной к Джонатану. Пошевелил поленья, положил ноги на решётку, сделал глоток и откинулся на спинку кресла. Хорошо! За его спиной щёлкали костяшки и изредка шёпотом чертыхался Джонатан. Потрескивание огня в камине, гудение ветра в каминной трубе… С камином им пришлось повозиться. В